Олег Латышонок: «Порой история внезапно ускоряет ход»

«В 1980 году мы шли, говорили между собой, что этот народ (польский, не белорусский!) никто не подымет, ему нужна только колбаса и ничего больше. А через месяц уже была «Солидарность»...», -- вспоминает историк Олег Латышонок.

С историком и активным деятелем белорусской диаспоры в Польше Олегом Латышонкам беседует корреспондент радио «Свабода» Алексей Знаткевич.

-- Вы заказали нам в нашей программе песню «Когда империя исчезнет» группы «Уліс». Она была написана, еще когда существовал Советский Союз. Когда Вы ее тогда слушали – у Вас было предчувствие, что эта империя в скором времени развалится?

-- Ну, насколько я помню, когда я слушал эту песню, она на то время уже и развалилась. Я верил, что развалится, только что не так рано. Когда-то еще в 80-е мне казалось, что это произойдет около 2000 года. Я даже друзьям говорил – они и теперь вспоминают, что я все-таки в это верил.

-- Вы рассчитывали где-то на 2000 год. А есть ли у Вас теперь какой-то прогноз – сколько еще просуществует теперешний режим в Беларуси?

-- Такого прогноза у меня нет. Кстати – хочу подчеркнуть – я и тогда ошибся... Порой хочется как можно скорее, порой события опережают ожидания. Я никогда не забуду, как мы в 1980 году шли на каникулы после окончания занятий, говорили между собой, что этот народ (польский, не белорусский!) никто не подымет, ему нужна только колбаса и ничего больше. А через месяц уже была «Солидарность»... Так что никогда не известно, когда история внезапно ускорит свой ход. Вот теперь уже, казалось бы, такая стабильная ситуация, а история ускорила – и все меняется просто на глазах.

-- В понедельник суд назначил Вам компенсацию 18 000 злотых – это более чем 4 500 долларов – за тюремное заключение во время военного положения в 1982 году. Как Вы восприняли это решение суда?

-- Знаете, я выступил за эту компенсацию вместе с другими людьми, которые тогда пострадали – я принадлежу к клубу, который таких людей объединяет – и мы приняли такое общее решение выступить. Когда-то мы, конечно, сражались не за это, ну а теперь, поскольку и так нельзя дождаться справедливости, то решили, что если дают, то берем. Одним эти деньги больше нужны, другим меньше. Я никак не перестаю удивляться – как это возможно, чтобы столько лет прошло именно «нашей» власти, а практически никто этими пострадавшим тогда людьми не интересовался.

-- Вы тогда провели в заключении примерно восемь месяцев?

-- Без нескольких дней, поскольку меня арестовали 28 апреля, а на католическую Кутью отпустили домой.

-- А какая сумма компенсации была бы адекватной за то, что тогда произошло?

-- Знаете, я подал апелляцию. Не потому, что сумма маловата, а только потому, что суд стал считать, кто сидел больше, а кто меньше, в том числе и в моем деле. Это просто несеръезно, и такая компенсация никак не компенсирует того, что со мной случилось. Ну я так посмотрел – это более-менее компенсация потерянных заработков учителя, которым я был, за время, когда я сидел, более-менее. Считалось только это. Никаких ущербов здоровью, ни моральных, ни проблем с поисками работы это не компенсирует.

А вообще человек сражается за Отечество, за свободу не ради денег.