Манифест деградации

19 апреля 2013 года вряд ли когда-нибудь станет «красной» датой в белорусском календаре.

В лучшем случае, в будущем учебнике современной истории Республики Беларусь будут всего две строчки о том, как  Лукашенко выступил перед «парламентом» с попыткой остановить неуклонный и вполне объективный процесс деградации и распада своей власти. Этой сверхзадаче и было посвящено 2,5 часа непрерывного монолога в зале нижней «палаты» белорусского «парламента».

Наблюдателям выступление белорусского правителя, как правило, предоставляет уникальную возможность для того, чтобы сопоставить сложившиеся представления о тех сложных и противоречивых процессах, которые происходят внутри правящей группировки. Отдельные высказывания белорусского правителя, с которыми он, по обыкновению, выступает почти ежедневно, отражают, к сожалению, только личное мнение самого Лукашенко, который в этом смысле остается на уровне ординарного руководителя с невысоким горизонтом мышления. В этом смысле суждения Лукашенко о социально-экономической ситуации в Беларуси остаются реактивными и формализованными в простые решения, а оценки мировых политических и экономических процессов выглядят наивными и упрощенными.

В этом смысле формат послания позволяет проникнуть в так называемую идейную лабораторию правящего режима, где должны анализироваться все вызовы, с которыми сталкивается современное белорусское государство и формулироваться ответы на них, выстроенные в логичную и понятную схему целей и задач, где все более-менее понятно и подтверждено ресурсами. Когда такая система подготовлена, то выступление с посланием фактически превращается в рабочее совещание с политической элитой страны, а через нее с политическим классом республики. Однако ни разу за 19 лет правления Лукашенко такого уровня работы над посланием достигнуто не было. Чаще всего на суд экспертов предлагался весь набор противоречивых оценок и несколько фантастичных мер, обильно приправленных самопиаром и комплиментарными оценками современного политико-экономического состояния республики.

В частности, 19 апреля Лукашенко говорил о том, что в мире едва ли не «шепотом» говорят об успехах Республики Беларусь. Это напомнило итоги первого визита Дмитрия Медведева в должности президента РФ (июнь 2008 г.). Глава российского государства посетил Брест, где уклонился от традиционных для российских чиновников славословий в адрес республики и ее руководства, чем очень расстроил хозяев саммита. Лукашенко придумал новую формулу самопиара, «увидев в глазах Медведева «Молодцы, белорусы!».

Внутренние противоречия

Не является тайной то, что в подготовке послания принимало участие относительно большое число представителей высшей номенклатуры. Понятно, что прописывая порученные им разделы, эти вполне информированные и квалифицированные люди испытывали определенные проблемы. С одной стороны, они, даже в формате полной лояльности правящему режиму, испытывали соблазн представить реалистичную картину на направлениях, им порученных. С другой стороны, вряд ли они не понимали параметры того фильтра, через которые пройдут их разделы, а также масштабы корректировки текстов, что будут представлены на рассмотрение вышестоящего начальства, во главе которого находится сам правитель.

Вот здесь и проявляется главная проблема любого авторитарного режима. Он настроен исключительно на сохранение власти и если этой сверхзадаче мешают какие-либо проблемы, с которыми сталкивается страна, а также населяющий ее народ, то тем хуже для них...

Сопоставить уровень задач и специфику принимаемых решений не так уж сложно.

Понятно, что Беларусь все-таки не Северная Корея. Если даже о последней - самой закрытой стране на планете, у мирового экспертного сообщества имеется более-менее реалистичная информация, включая данные о политической и социально-экономической ситуации, позволяющая делать какие-то прогнозы и создавать сценарии, то, что можно говорить о стране, которая находится в Европе и зондируется без каких-либо проблем. При всех попытках белорусского руководства всеми возможными и невозможными мерами засекретить деятельность высшего руководства и особенно процесс принятия решений, не существует особых затруднений в реконструкции проблем, над которыми работают белорусские власти.

Этих проблем немного, но их масштаб огромен – сохранение курса национальной валюты, снижение темпа роста отрицательного сальдо внешней торговли, стабильная выплата долговых обязательств, сокращение трудовой миграции, обеспечение политической и социально-экономической стабильности в преддверии 2015 года, выход из внешнеполитического тупика в отношениях с Западом.

Большая часть перечисленных проблем решается только при наличии дополнительного многомиллиардного финансирования. Взять эти деньги негде, кроме России. И тут, видимо, никакие послания не помогут… Однако иного политического инструмента влияния на Москву сейчас у Лукашенко нет. Никакого общественно-политического движения в России, которое лоббировало бы интересы белорусского авторитарного режима, Александр Григорьевич пока не возглавил, хотя, судя по обстановке, кто-то в белорусском руководстве данный проект активно пробивает.

Первый вопрос – вопрос власти и белорусское руководство в данном случае явно подводит самоуверенность. Лукашенко не зря поставил вопрос о сохранении, а если вернее, удержании достигнутого уровня средней заработной платы в 500 долларов в самом начале своего выступления. Это исключительно важно, так как «500» представляет из себя определенный политический фетиш, который дался властям не просто. Стоит напомнить, что первый выход на тот же уровень заработной платы состоялся 2,5 года назад и завершился экономическим кризисом, нанесшим огромный удар по рейтингу власти и поставивший под сомнение возможность администрации Лукашенко реально влиять на социально-экономические, а следом и политические процессы в стране. Не надо быть пророком, чтобы представить, что останется от белорусских властей, в случае повторения событий на финансовом рынке 2011 года сейчас, в 2013 году. Между тем, отвратить данную угрозу практически нечем.

Именно вокруг финансовой проблемы фактически и было построено послание Лукашенко. Фактически белорусский правитель пытался в форме монолога продолжить дискуссию с Путиным, начатую 15 марта в Санкт-Петербурге, где он большую часть времени, отведенного на переговоры, потратил на попытки вытянуть из российского руководства срочный кредит под миф о «модернизации». Именно отсюда, из последствий российско-белорусского саммита и тянутся попытки Лукашенко продемонстрировать в ходе выступления с посланием свою компетентность в вопросах модернизации производственных активов. Здесь же нашлось место для критики условия предоставления кредита Антикризисного фонда ЕврАзЭс (в запале белорусский правитель огрызнулся в адрес АКФ, который и является формальным кредитором РБ). Лукашенко словно на подиуме в очередной раз заявил о себе, как выдающемся менеджере, без которого в стране и дороги не строятся, и предприятия не модернизируются, и коровы не доятся, и дети не рождаются…

Но нужны деньги

Стоит напомнить, что главным итогом мартовского российско-белорусского саммита (Высшего Госсовета СГ РБ и РФ) явился провал планов белорусского руководства по получению от России пяти миллиардов долларов. Белорусской общественности было известно о проекте кредита в 2 млрд. долларов, который брался на «модернизацию». Однако, уже после 15 марта и срочного отъезда, а скорее бегства Лукашенко в «командировку» в Индонезию и Сингапур, ситуация несколько прояснилась - деньги требовалось исключительно на сохранение курса белорусской валюты.

Стоит напомнить, что за Лукашенко есть должок – он так и не объяснил Беларуси, а где собственно деньги, которые он должен был привезти с Высшего Госсовета «союзного государства»? Вместо этого белорусский правитель призвал республику к мобилизации перед лицом мировых экономических проблем.

Где деньги лежат?

Деньги нужны для удержания курса белорусского рубля, что должно обеспечит хотя бы сохранение среднего уровня заработной платы в 500 долларов. Понятно, что тратить деньги на поддержание курса может только глава государства. Для этого существуют золотовалютные резервы. Взять деньги у внешнего кредитора для поддержки неэффективной экономической политики, а фактически для сохранения давно обанкротившейся белорусской национальной модели сейчас практически невозможно. Проще подбрасывать Минску помощь чайными ложками, чтобы страна окончательно не загнулась и не стала рассадником экономических беженцев. Хотя, с другой стороны белорусские гастарбайтеры, как раз и являются этими экономическими беженцами.

Деньги Россия может дать только под приватизацию, так как только она дает какие-то, пусть в условиях авторитаризма и призрачные, но гарантии их возврата. Лукашенко вместо приватизации предлагает авторитарную модернизацию, отвергая продажу промышленных активов, как неприемлемую для современной Беларуси политику: «Сегодня это не панацея от всех бед. МВФ, Запад, Евросоюз — да уже и Россия, Антикризисный фонд и прочие, не буду скрывать, сегодня нам в одну дуду дудят: давай приватизацию, продавай госпредприятия! Я ответил на этот вопрос: мы не против любое предприятие продать, но платить надо нормальную цену». Опыт говорит, что «нормальная цена» - испытанный инструментарий для срыва любой приватизационной сделки.

Здесь необходимо учесть и психологический момент. Ведь  Лукашенко в рамках существующего в республике госсектора выступает в роли не только владельца больше 80% экономического потенциала республики, но и в роли менеджера суперконцерна под названием «Республики Беларусь». Ему хочется, как единоличному директору этого мега-предприятия не только получать фантастические прибыли, но и оказаться более эффективным на фоне мировых транснациональных корпораций.

Фактически Лукашенко «штурмует небо», пытаясь стимулировать странный экономический симбиоз остаточного социализма и недостроенного государственного капитализма в рамках нерыночной экономики. Между прочим, в ВТО принимают страны, официально признанные, как государства с рыночной экономикой. Так что, заявление Лукашенко о том, что «Беларусь одной ногой в ВТО» являются неполным, так как белорусский правитель забыл добавить ее вторую часть: «А второй ногой в могиле».

Возвращаясь к приватизации, необходимо понять чувства  Лукашенко, который так и не став призванным в мире эффективным менеджером, доказавшим всем, что государственный сектор может работать лучше частной рыночной экономики, теперь вынужден отбиваться от предложений о продаже лучших частей его экономической империи. Ведь в этом случае он оказывается в роли банкрота, не справившимся с управлением.

Деваться некуда

Продавать промышленные активы, судя по всему, все равно придется, так как время безмятежной подпитки ресурсами и финансами пресловутой белорусской национальной модели давно прошло. В этих условиях приватизационные сделки быстро приобрели статус инструмента торга за более весомые бонусы – кредиты, объемы поставляемой нефти и т.д.

Именно поэтому Лукашенко цепляется к любому проекту, к которому приценивается Россия. Понятно, что проект белорусско-российского автомобильного холдинга белорусский правитель будет использовать в качестве инструмента давления на Москву, требуя все больше и больше сырой нефти, нисколько не заботясь о том, что в итоге произойдет с предприятием и его коллективом, если его просто отрежут от российского рынка.

Белорусский правитель упорно твердит: «Когда ко мне приходят люди, я спрашиваю: что мы получим от этого объединения , акционирования, а еще и передай за бесценок акции предприятия, того же МАЗа. Что мы получим? Рынки у нас есть, они общие (святая наивность – А.С.). И мы не уступаем по качеству и цене продукции, которую выпускает сегодня будущий, так сказать, акционер. У нас не хуже МАЗы, чем КамАЗы. У нас есть программа модернизации МАЗа. Я спрашиваю: сколько вы вложите в модернизацию МАЗа, коль вы сюда пришли? И меня уже начинают информировать, что за ними стоят иностранцы из Германии и Америки. Они являются там акционерами и будут заинтересованы, чтобы здесь МАЗ опустить и закрыть».

Понятно, что МАЗ – самый маленький на планете завод по производству грузовиков, который, к тому же не имеет своего развитого моторного производства, является «опасным конкурентом» для немецких и американских автомобильных кампаний, чье руководство спать не может, пока МАЗ продолжает производить свои грузовики. Конечно, абсурд, но иной публичной аргументации по этому вопросу в окружении Лукашенко не придумали. Это важно для понимания алгоритма действий белорусских властей в период поиска наиболее рациональной схемы для политического выживания как на Востоке, так и на Западе:

- Минск и дальше будет пытаться навязать Москве торг по интересующим российский бизнес производственным активам, что должно, по идее, заставить российские власти отказаться от выбора приватизации в Беларуси в качестве гарантии, как предоставления кредитов, так и необратимости экономических реформ;

- Минск и дальше будет навязывать Евросоюзу диалог, стремясь выводить за рамки уже идущего в кулуарах европейской внешней политики торга о судьбе политических заключенных. Это стало вполне понятно из слов Лукашенко, который во время представления своего послания заменил политзаключенных на «голубых». В результате подмены из слов Лукашенко получилось, что Евросоюз озабочен не судьбой томящихся в застенках противников режима, а свободами сексуальных меньшинств.

- Минск будет пытаться подменить структурные экономические реформы авторитарной приватизаций, требуя под нее кредиты и ресурсы.

Модернизация без денег

Модернизация, по мнению белорусского правителя, должна заменить приватизацию, как составную часть реформ и стать программой, привлекательной для российских кредитов и инвестиций. Именно такой модернизации и уделил основное внимание Лукашенко в своей речи, рассчитывая разжалобить Москву вытянуть из нее кредит. Ведь долгое перечисление преимуществ, которые получит республика при модернизации деревообработки, текстильной и цементной промышленности не были подкреплены главным – где взять деньги на все эти работы? Где деньги на столь разрекламированную модернизацию?

Фактически, по мнению Лукашенко, капиталистическая Россия должна профинансировать модернизацию белорусского псевдосоциализма, т.е. государственного сектора экономики, находящегося фактически в собственности белорусской правящей династии.

Понятно, что данная суперфантазия Лукашенко, как и его формула приватизации: «сначала дайте деньги, а потом посмотрим, дать ли Вам акции» - не имеет шансов на реализацию, но то, что для ее претворения в жизнь Лукашенко предпримет максимум усилий, было ясно еще с 2012 года. У него нет другого выхода! Отсюда и критика мировых политических и экономических элит за отсутствие воли и смелости в проведении реформ: «Мировая финансовая и политическая элита в растерянности. Простые способы решения проблем вроде печатания пустых долларов и евро и хитроумных финансовых манипуляций не дают эффекта. А идти на неизбежные фундаментальные реформы не хватает воли и смелости».

Себя белорусский правитель как раз трактует в роли непрерывного реформатора, который, как выяснилось, занимается модернизацией уже два десятилетия своего правления. Более того, белорусская экономика, как неожиданно выяснилось, уже находится на последней стадии модернизации. Безусловно, подобного рода заявления выглядят очаровательно, но еще больше запутывают ситуацию, так как, в том же послании Лукашенко говорит о том, что «активно растут запасы готовой продукции на складах промышленных предприятий, причем как в абсолютном, так и в относительном выражении». По идее, потребители должны с руками отрывать продукцию белорусских модернизированных предприятий.

Технологический уклад

Если опираться на научные изыскания российского экономиста С. Глазьева, то трудно понять, на какой технологический уклад вышла белорусская модернизация, которая, как отметил Лукашенко, уже завершается. На шестой, где ключевым фактором являются нанотехнологии, биотехнологии, клеточные технологии? Не похоже. К этому уровню пытается прорваться Россия, но пока не очень удается – не складывается критическая масса ресурсов, интеллектуальной базы, поддержки бизнеса и государства. Ничего подобного в Беларуси и близко нет.

Может быть Беларусь прорвалась к пятому укладу, символом которого является микроэлектроника, а также развитая электронная промышленность, программное обеспечение, роботостроение и т.д.? Этот уклад ближе к уровню развития республики, но беда в том, что за годы правления Лукашенко белорусская электронная промышленность выродилась в отверточную сборку, никаких прорывов в микроэлектронике нет. Республика так и не стала мировым лидером в программном обеспечении, хотя данный сектор все-таки развивается на зарубежных заказах, так как внутренний рынок крайне мал.

В итоге мы можем говорить о том, что в результате «непрерывной модернизации» Лукашенко, белорусская экономика уверено деградирует до уровня четвертого технологического уклада – автомобилестроение, переработка нефти, тракторостроение, производство товаров длительного пользования, органическая химия. Конструирование все более мощных двигателей внутреннего сгорания – вершина данного уклада.

Но проблема в том, что и на этом уровне республика не удерживается. В послании Лукашенко говорил о производстве мебели и стекла («Республика в среднесрочной перспективе реально может стать крупным европейским производителем стекла для всех сегментов стекольного рынка»), как вершинах технологической перестройки. Так в годы нахождения у власти М. Горбачева в СССР говорили о производстве сковородок на предприятиях космической отрасли.

Мебель, стекло, текстиль – это первый технологический уклад (XVIII век). Нет, никто не скажет, что это не стоит развивать. Если есть сырье и рынок, то почему бы не производить… Но это не модернизация, которая подразумевает прорыв к технологиям мирового уровня, а скорее решительный поворот к третьему миру. Коровка, лесопилка, карьерчик с кварцевым песочком, доярки поют… Красота!

Андрей Суздальцев, politoboz