«Экомедсервис» сэкономил на оборудовании?

Причиной смерти 23-летней Юлии Кубаревой после пластической операции в центре «Экомедсервис» стала неисправность оборудования.

В ходе операции девушка впала в кому, из которой не вышла.

Об этом «Нашай Ніве» рассказал специалист, знакомый с ходом проверки.

«В «Экомедсервисе» девушке ввели внутривенный наркоз — там только такой и делают. Однако при этом ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ) с закрытым контуром, т.е. воздух в нем циркулирует по кругу. Хотя обычно ИВЛ с закрытым контуром применяют при газовом наркозе: чтобы дорогой наркотический препарат не улетучивался в воздух и чтобы им не дышали врачи.

В аппарате ИВЛ с закрытым контуром есть абсорбер — простыми словами, фильтр для удаления избытка углекислого газа из воздуха, которым дышит человек. В «Экомедсервисе» в аппарате ИВЛ этот абсорбер был уже ни на что не годен, его должны были заменить еще в 2010 году. И не было у них газового монитора, позволяющего следить за концентрацией газов, а стоит он, кстати, совсем недорого. Поэтому во время операции девушка попросту отравилась СО2 и впала в кому, из которой так и не вышла — для того, чтобы наступила смерть мозга, много времени не нужно.

Странно читать комментарии людей, которые не знают, как выглядит скальпель, а обвиняют во всем хирурга. Он делал свое дело, а без монитора, лишь по виду пациентки, не мог заподозрить какую-либо патологию. В случившемся вина владельца оборудования и анестезиолога», — считает специалист.

Насколько вероятна такая причина случившегося? Этот вопрос газета задала нескольким врачам-специалистам.

«Эта ситуация напоминает смерть двух рожениц в Гомеле, — говорит анастезиолог-реаниматолог Дмитрий Салошкин, — когда перепутали баллоны и пустили в систему углекислый газ.

«Возможно также, что не следили за состоянием абсорбента в аппарате ИВЛ. Видимо, как раз когда оперировали Юлю, он окончательно перестал функционировать и в контуре накапливался диоксид углерода. В результате — гиперкапническая кома (гиперкапния — повышенное парциальное давление и содержание CO2 в артериальной крови).

При этом без газового монитора можно и не заметить изменения состояния. Даже наоборот, углекислый газ может вызвать парез — расширение — мелких сосудов, и кожа пациента не синеет, как при гипоксии, а остается розовой.

Кислорода могло быть достаточно, но монитор мог не показывать превышение содержания СО2», — объяснил Салошкин.

«Однако самое интересное в этой ситуации то, что собравшейся по этому поводу лечебно-контрольный совет Министерства здравоохранения вместо того, чтобы взяться за «Экомедсервис» и приостановить действие лицензии этой клиники на определенный вид деятельности, принял решение проверить все анестезиологические службы страны.

И теперь начнутся перекрестные проверки: специалисты одного центра будут проверять другой, те — третий и т.д. Представьте, сколько человек будет отвлечено от работы из-за недостатков в конкретном месте.

А любой анестезиолог, даже не зная об этом конкретном случае, скажет, что осложнения в первые сутки после операции — если пациент не проснулся после операции, если пациента в бессознательном состоянии доставили в реанимацию — это проблемы анестезиологии», - говорит анастезиолог-реаниматолог.

Олег Стасевич, пластический хирург и секретарь Общества пластической хирургии, остерегается комментировать ситуацию, пока нет окончательного заключения комиссии.

«В таких ситуациях — неважно где случается такое, в государственной или коммерческой клинике, — создается комиссия. Потом созывается конференция, анализируется ситуация: что за пациент, как его готовили к операции, что делали во время операции — именно так, пошагово. И только потом — заключение, а пока что есть только эмоции. Конечно, жаль родственников», — добавляет Стасевич.

По его мнению, смерть могла быть связана и с реакцией на препарат, который ввели для наркоза.

По данным Общества пластической хирургии, в Беларуси выполняется до 5 тысяч пластических операций ежегодно, и их популярность растет.

Приблизительно каждый седьмой клиент обращается в клиники эстетической хирургии, чтобы изменить форму носа. Стоимость ринопластики — 7—8 миллионов рублей.

По некоторым данным, операция Кубаревой могла стоить около 17 миллионов рублей.

Летальные исходы в пластической хирургии — явление редкое, однако исключить их полностью невозможно.

В Беларуси известны всего несколько таких случаев, произошедших за последние десять лет.

Вероятность умереть в результате пластической операции такая же, как заболеть раком легких после одной выкуренной сигареты. «Но если в случае с сигаретой мы имеем дело со случайностью в чистом виде, то когда мы говорим о хирургии — любой — есть еще и человеческий фактор», — добавляет хирург.

Перед тем, как лечь под нож хирурга, пациент подписывает договор, то есть, дает так называемое «информированное согласие» на операцию. В договоре прописываются возможные последствия, в том числе и самые трагические.

В Беларуси около половины клиентов клиник эстетической хирургии — иностранцы. А значит, нашим специалистам доверяют, да и цены у нас ниже, чем, например, у соседей, рассказывает Стасевич.

В случае если версия с неисправностью аппарата, который выработал свой ресурс, подтвердится, это может повлечь самые неприятные последствия для клиники.

В самом «Экомедсервисе» пока не дают никаких комментариев.