Матрешка, Россия и Ястреб

Шестого мая на полках книжных магазинов появилась книга «Матрешка, Россия и Ястреб» авторства Мачея Ястжембского.

Он является сотрудником журнала Nowa Europa Wschodnia и корреспондентом Польского радио в Москве и Грузии. С фрагментом книги предлагает познакомиться сайт Nowa Europa Wschodnia (перевод — Inosmi.ru).

С тех пор как я познакомился с дядей Борей, мы встречались с ним почти каждую неделю. Борис Анатольевич водил меня по московским переулкам, рассказывал, откуда взялись названия улиц, показывал места, в которых жили известные россияне, учил, как разговаривать с чиновниками, полицейскими или бандами подростков, распивающих во дворах пиво. «Важно правильно выбрать обращение. В случае военных для приветствия следует использовать не обычное «здравствуйте», а сказать «здравия желаю». Малознакомых людей принято приглашать не на бокал вина, а на чашку чая. Лучше не строить из себя русского, потому что тебя все равно выдаст акцент, и не использовать языковые кальки, напрямую переведенные с польского. Дядя Боря считает, что иностранцу безопаснее вообще не пользоваться сленгом, чтобы не быть неправильно понятым. 

Хотя мой собеседник охотно рассказывал мне любопытные истории, связанные с Москвой, он не был склонен к откровениям и избегал не только разговоров о секретных папках, обнаруженных в Кремле, но и вообще всех тем, имеющих отношение к политике. На любые вопросы о том или ином политике он парировал загадочным «не знаю, меня это не интересует». Но поскольку в 2011 году россияне выбирали депутатов нижней палаты парламента — Госдумы, а в следующем году — президента, выхода у меня не было: пришлось изучать хитросплетения российской политической сцены самостоятельно. Я знакомился с управляющими Россией механизмами по газетам и публицистическим телепрограммам. Самую главную роль в общественно-политической жизни наших восточных соседей играют высокопоставленные представители государственной администрации. На вершине этой лестницы находится президент. И это не (как многие себе представляют) вопрос негласных договоренностей влиятельных бизнесменов и спецслужб, а специфика российской конституции, которая отдает в руки хозяину Кремля все властные инструменты. Политические партии не обладают реальным влиянием на управление государством, а лишь поддерживают центр принятия решений, поставляя ему кадры и ведя агитацию в его пользу (речь идет, конечно, о формациях, из которых происходят российские лидеры).

Уже много лет роль кузницы кадров играет «Единая Россия», а остальным партиям приходится довольствоваться статусом системной или внесистемной оппозиции. К первой категории относятся официально зарегистрированные партии, чьи представители попали в состав парламента. Российские политологи иронизируют, что «их задача — работать как можно менее эффективно». Речь идет о том, чтобы граждане, выбирая меньшее из двух зол, отдавали предпочтение партии власти. [...]

Перед выборами в Думу, которые были назначены на 4 ноября 2011 года, дядя Боря преодолел свое отвращение к разговорам о политике и посоветовал мне не придавать большого значения рейтингам. «Россия всегда голосует одинаково: власть у нас переходит от отца к сыну», — с усмешкой сказал он. «До этого были деды, сейчас у руля стоят сыновья, а время внуков еще не пришло», — добавил дядя Боря, заметив мой недоуменный вид. 

Следуя совету Бориса Анатольевича, я решил взглянуть на предвыборную кампанию глазами россиян. Программы и лозунги хороши напоказ, но даже когда что-то входит в моду, не все это покупают. В решающие моменты верх чаще всего берет прагматизм. Хотя накануне выборов 2011 года оппозиция со своими призывами к демократизации была на волне моды, ее шансы оказаться в парламенте были весьма туманны. А вот если бы можно было спрятаться где-нибудь под столом и подслушать, что говорят обычные люди... В разговорах между собой они наверняка более откровенны, чем в беседах с социологами, которые, конечно, уверяют, что анкеты проводятся анонимно, но кто же им поверит. И вдруг за несколько дней до выборов мне улыбнулось журналистское счастье. 

Я был в Смоленске и разговорился за ужином с одним местным журналистом. Мои вопросы о том, как и почему голосуют в России, видимо, показались ему забавными. «Хочешь влезть нам в душу? Тогда пойдем», — предложил он. Уже через час я сидел в просторной гостиной его дяди. За чаем я услышал рассказ о судьбах трех поколений смолян. Представьте себе Смоленск поздней осенью: солнечный холодный день, на деревьях висят редкие побуревшие листья, на клумбах отцветают последние анютины глазки. Через заросли орешника пробирается узкая тропинка, которая заканчивается деревянным домиком с кирпичной пристройкой. За домами тянутся бесконечные поля, а с другой стороны киноварь городских стен сливается с серебром вод Днепра и зеленью стен Успенского собора. 

Смоленск — город с 300-тысячным населением, в котором веками переплетались судьбы русских, белорусов и поляков. Город переходил из рук в руки, и каждый оставлял в нем память о себе. Крепостные стены стали свидетелями многих битв, по улицам Смоленска мчались кони, неся на своих спинах героев, катились по брусчатке смертоносные пушки и танки. Самые трагичные истории помнят здесь деревья. Что рассказал бы нам катынский лес, если бы мы понимали шепот его листьев?

Павел Станиславович родился в Смоленске. Ему было всего 19 , когда он в последний раз видел своего отца. Весть о смерти Станислава Дмитриевича принесли в сентябре 1939-го двое красноармейцев. Он погиб под Гродно, сражаясь с поляками. Через два года гитлеровская Германия напала на Советский Союз, и Павел Станиславович тоже отправился воевать. Он завершил свой путь в мае 1945 на улицах Берлина. Именно тогда он услышал по радио о своем родном городе: британские журналисты в русскоязычной программе BBC рассказывали, что под Смоленском по сталинскому приказу были расстреляны польские военнопленные. Павел Станиславович не мог в это поверить, он полагался на заявления советских экспертов, которые уверяли, что с поляками расправились немцы. В 1946 году Павел Станиславович вернулся в Смоленск и женился на Ларисе Борисовне, которая родила ему трех сыновей. В правдивости рассказов о катынском преступлении он впервые засомневался после смерти первого сына — Андрея, а когда в вертолетной катастрофе погиб его средний сын, Вася, он разуверился в искренности советских вождей, хотя не перестал верить в верность идеи социализма и с гордостью рассказывал соседям про младшего сына Бориса, который в советском мундире вышагивает по улицам польской Пилы. «Уж он там держит этих западных империалистов в узде», — говорил тогда Павел Станиславович. Мир перевернулся с распадом Советского Союза: домой вернулись тысячи советских солдат из ГДР, Чехословакии и Польши. Среди них был и майор Борис Павлович — уже не гордый солдат, а безработный бывший офицер. Одни нашли себе работу в охранных фирмах, другие искали счастья, торгуя на рынке, а Борис Павлович часто ездил в Польшу, возя контрабандой водку и сигареты. Его отец, герой берлинской кампании, пытался свести концы с концами на скромную пенсию. Борис Павлович перестал ходить на выборы, решив, что его голос все равно не имеет никакого значения. Зато Павел Станиславович вновь поверил политикам после предвыборной речь главы КПРФ Геннадия Зюганова, которую тот произнес 2011 году на съезде партии в Москве. Пожилой солдат с надеждой прислушивался к его словам и заявил на следующий день: «я буду голосовать за коммунистов», начав с огнем в глазах убеждать соседей, что при них в каждой деревне откроются новые школы, детсады и поликлиники. Он объяснял, что олигархов заставят вернуть украденное, а пенсионеры перестанут нищенствовать. «Россия заслуживает уважения. Наша страна еще на многое способна, она должна гордиться своей историей», — повторял Павел Станиславович каждому, кто заговаривал с ним о политике. Смоленский ветеран говорил о коррупции и кумовстве, критиковал руководство страны за то, что те идут на поводу у спецслужб и финансистов. «Ребятишки обменялись кубиками и продолжили играть в правителей», — кратко подытожил он сообщения о том, что Путин будет стартовать на президентских выборах, а Медведев возглавит правительство.

Когда предвыборные опросы показывали низкий рейтинг коммунистов, Павел Степанович качал головой. «Опять они врут, народ ведь все больше ностальгирует по Советскому Союзу», — говорил он и как на духу начинал перечислять все беды, которые свалились на Россию после краха советского государства. На первое место он ставил безработицу, на второе — пропасть, которая отделила бедных и честных от богатых и бессовестных. В глазах ветерана все владельцы миллионных состояний были лжецами и предателями. Человеку, выросшему на рассказах о «лучезарном социализме» было очевидно, что проблема была не в системе — подвели конкретные люди. «Сейчас, когда мы почувствовали на себе дыхание эксплуататоров, мы больше знаем и лучше все понимаем», — объяснял Павел Степанович. По его мнению, возвращение к идее советского государства — это единственный шанс на сохранение территориальной целостности страны. «Наши кубинские братья показали, что можно выжить, не сдаваясь империализму. Китайский путь опередил западную демократию на целую вечность. Наши белорусские соседи и венесуэльские друзья прекрасно выстояли в буре мировых кризисов», — цитировал он Геннадия Зюганова. Молодежь, слыша такие слова, смеялась, тогда ветеран обращался к ним с риторическим вопросом: «Раз у них все получилось, неужели не получится у великой и богатой России?»

В ряды сомневающейся молодежи входил и сын Борис Павлович. Он уже давно свыкся с тем, что форма и майорский чин не обеспечили ему мягкой посадки в новой России. Он отстоял свое на рынках и пограничных переходах, утер слезы разочарования, когда прежние коллеги говорили: «Не жди лучших времен, они уже прошли, а работу найти сейчас сложнее, чем купить автомат». Автомат Бориса не интересовал: он связал свои надежды с киркой и лопатой. Выкладывая плитку на участках местных чиновников, он купил новую машину, квартиру и дачный участок на озере. Потом зарегистрировал фирму, взял на работу троих бывших сослуживцев, платил налоги. Когда к нему приходили чиновники и просили денег, он угощал их кофе, а на прощание уверял, что обязательно перезвонит. Он звонил, но только тем, кому выкладывал во дворах плитку, а они звонили дальше, так что Бориса Павловича больше никто не беспокоил. Все чаще появлялись специальные контракты: у влиятельного политика был отремонтирован подъезд к вилле, а фирма Бориса выигрывала очередной тендер. Бизнес развивался. Бывший военный стал уважаемым предпринимателем: помогал школам и поликлиникам, поддерживал избирательные кампании местных политиков. И только раз в неделю мог снять галстук и стать в гостях у родителей прежним Борькой. Он садился в отцовском саду и был готов до ночи вести разговоры о политике. «Не верь коммунистам, папа. Их идеи — это чистая утопия», — говорил он. Но Павел Станиславович был непреклонен и, как ему казалось, лучше знал, что делать.

А Борис Павлович вступил в «Единую Россию». Ему понравились идеи президента, а позже премьера Владимира Путина. Он поддерживал идею возрождения экономической и военной мощи и постепенного притяжения утраченных в 90-е годы территорий. «Необязательно возвращаться к Советскому Союзу. В современном мире нужны новые механизмы, — убеждал он отца. — Смотри, мы создали «союзное государство» с Беларусью, заключили таможенный союз с Казахстаном, а Абхазия и Южная Осетия уже сами к нам запросились. Миру нужна наша нефть и наш газ, благодаря этому у нас будут деньги на новые дороги, быстрые поезда, современные автомобили», — терпеливо объяснял он. Разговоры между отцом и сыном напоминали беседы двух коммивояжеров: каждый их них хотел сделать хорошую рекламу своему «товару». 

Уже 20 лет россияне отлично покупают рыночную экономику под соусом социальной идеологии. Повсеместная коррупция воспринимается как переходное явление, а связи бизнеса с политикой как нечто само собой разумеющееся. Уже почти никто не верит по всеобщее равенство и справедливость, о которой говорили коммунисты. «Борька, что они с тобой сделали?! Только деньги тебя интересуют», — всплескивал руками Павел Станиславович. «А у тебя, отец, что есть кроме орденов и больного позвоночника?» — напирал Борис Павлович.

Борис убежден, что альтернативы для пути, который предлагает Единая Россия, нет: чтобы управлять таким большим государством, нужна безраздельная власть и сильная рука. Нельзя забывать и про заграничные контакты: без обедов в европейских и американских салонах не будет бизнеса. Когда в сентябре 2011 года на съезде Единой России премьер Путин попросил президента Медведева повести парию на выборы, Борис Павлович понял, что он поставил на верную лошадку. В этом убеждении его укрепило обращенное к Путину предложение выставить свою кандидатуру на президентских выборах. Между тем в глазах большинства экспертов отказ Медведева от переизбрания подтверждал тезис, что «он был лишь хранителем трона, который ждал возвращения его хозяина». Лидер Партии народной Свободы Борис Немцов, комментируя эту ситуацию, обвинил президента в политической трусости и безответственности. «Он оказался никчемным человеком», — заявил оппозиционер в интервью радио «Свобода» и предостерег от переизбрания Путина на президентский пост. По мнению Немцова, тот «постепенно превращается в Лукашенко, а в будущем может стать похожим на Мубарака или Каддафи».

Павел Станиславович, наслушавшись таких мнений и комментариев, при очередной встрече с сыном бросил на чашу весов весь свой авторитет: «Посмотри, Борька, что твои делают. В наше время политиков и чиновников если не уважали, то по крайней мере боялись». Борис Павлович, не слушая отца, и чтобы предотвратить очередной поток слов на тему КПРФ и возрождения Советского Союза, положил на стол свежий номер «Известий». Газета черным по белому кричала: «Новый интеграционный проект для Евразии». Рядом виднелась фотография Владимира Путина, намекавшая на автора публикации. Глава российского правительства убеждал, что наступает эпоха тесного сотрудничества между Восточной Европой и Азией. «Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов», — объяснял автор статьи. В тексте также сообщалось, что Владимир Владимирович мечтает о создании общего экономического пространства на территории, приближенной к границам прежнего СССР: общности государств без границ и виз, но с общей валютой. Своего рода расширенная версия Таможенного союза Беларуси, Казахстана и России. «Папа, нам стоит учиться на собственных ошибках и обращаться к испытанным образцам», — улыбнулся Борис. Ветеран увидел, что на этот раз сын победил.

Коммунистическая партия Российской Федерации базировала свою идеологию на ностальгии по советским временам. Отвергая хищнические порядки свободного рынка, коммунисты продолжали поиск естественного врага. Между тем «Единая Россия» вдохнула в косную схему новые идеи и, отталкиваясь от опыта западных демократических стран, предложила вариант создания Европейского Союза-2. Павел Станиславович, помня о нежных чувствах россиян к советским временам и их отвращению к идеологическим дискуссиям, признал, что сын прав. «Выборы мы, может, и проиграем, но люди хотят, чтобы мы держали вас под контролем», — подвел он итог дискуссии. Впервые между отцом и сыном воцарилось согласие.

Их предвыборное столкновение завершилось 4 декабря 2011 года: «Единая Россия» получила в большинство думских мандатов, а коммунисты остались на политической сцене, став голосом народной совести. 

У отца и сына осталась одна проблема: старший сын Бориса Павловича Андрей, чье мировоззрение беспокоило почти всю семью. Молодой человек учился в московском университете, изучал информатику. Он носил узкие брюки, кожаную куртку и шарф цветов российского триколора. Приезжая в Смоленск, Андрей со злостью рассказывал, что в столице стало больше «черных», чем во всей России. Однажды Павел Станиславович спросил внука, откуда же в Москве взялось столько чернокожих, и с ужасом узнал, что внук имел в виду эмигрантов из Азии и с Кавказа. «Андрюша, но ведь это такие же россияне, как ты и я», — попытался объяснить он, но услышал в ответ, что «черные» стали в XXI века виной всей бед: на Кавказе гибнут полицейские и солдаты потому что в них стреляют «черные» бандиты, в метро и в аэропортах взрываются бомбы, потому что «черные» экстремисты пытаются оторвать Кавказ от России, нет работы, растет число преступлений — в этом тоже виноваты «черные». Список грехов эмигрантов был очень длинным.

Учась на первом курсе, Андрей Борисович часто становился участником драк с приезжими, а на втором решил, что это развлечение для малолеток, и решил заняться политикой. Единственной силой, которая в своей программе требовала отдать Россию русским, была Либерально-демократическая партия Владимира Жириновского. Известный своим экстравагантным поведением и неоднозначными высказываниями политик привлек к себе множество молодых людей. В коротком лозунге «больше прав для русских» содержалась ясная формулировка программы партии. Адресован он был тем, кто желал восстановления империи, с тоской вспоминал о советских временах, а одновременно боялся массовой волны эмиграции из кавказских и азиатских регионов России. Московского студента Андрея привлекла именно идея признать русских титульной нацией: «Ведь нельзя дискриминировать русских в их собственной стране!» «Русскими» националисты называют жителей Российской Федерации славянского происхождения, а россиянином — всех жителей страны вне зависимости от их этнической принадлежности. Они не устают подчеркивать, что хотя русские — самая многочисленная нация России, власти окружают особой заботой представителей других национальностей, которые порой даже не умеют хорошо говорить по-русски. В Москве до сих рассказывают как анекдот, какие высокие баллы получили на государственном экзамене по языку Пушкина и Достоевского весьма слабо владеющие им школьники из Чечни, Ингушетии и Осетии. 

В ходе очередных предвыборных кампаний Жириновский удивлял избирателей все новыми проектами великой России. Он демонстрировал карту мира, на которой границы РФ протираются так же далеко, как во времена СССР, создавал националистические боевые отряды, ругал на чем свет стоит всех предыдущих президентов, начиная с последнего советского лидера Горбачева и заканчивая Путиным. На последнего Жириновский редко указывал прямо, понимая, что при прямом столкновении шансов остаться на политической сцене у него будет немного. Перед думскими выборами 2011 года лидер ЛДПР удивил свой электорат, включив в списки Валерия Буданова — сына покойного полковника Буданова, который стал в свое время героем криминального скандала. Юрий Буданов участвовал в боевых действиях в Чечне, провел несколько лет в тюрьме за изнасилование чеченской девушки, и был застрелен на одной из московских улиц, как только вышел на свободу. Для Жириновского полковник стал символом забытого родиной солдата и жертвой ошибок государственного руководства.

Когда студент Андрей рассказывает о Буданове отцу и деду, те хмурятся, напоминая о своем армейском прошлом: они прекрасно знают, что «отечество не всегда помнит о своих сыновьях». Они корят юношу за то, что тот забывает о важнейшем армейском правиле «не марать честь мундира». Им не нравятся националистические идеи партии Жириновского, а ее лозунги кажутся им перепевкой программ коммунистов и «Единой России»: борьба с коррупцией, социальная защита, модернизация промышленности — это обычный набор избирательных лозунгов всех партий. [...]

4 декабря, в вечер после выборов у всех членов семьи был повод для радости. Павел Станиславович был доволен, что товарищи его сына из «Единой России» получили львиную долю из думских 450 мандатов. «Ваша поддержка тает на глазах: у вас было 315 мест, а теперь 238. В следующий раз вам придется постараться, мы уже наступаем вам на пятки!» — говорил старейшина рода, поднимая рюмку водки. Его коммунисты увеличили свое присутствие в парламенте с 57 до 92 мест. Радовался и Андрей Борисович: к прежним 40 депутатам ЛДПР добавилось еще 16. Неплохо выступила на выборах и партия «Справедливая Россия»: до 4 декабря у нее было 38 депутатов, а теперь стало 64.

Дед Павел, сын Борис и внук Андрей прекрасно понимали, что как бы ни закончились выборы, они все равно поднимут за них бокалы и еще не раз выпьют за здоровье лидеров своих партий. «Россия — это одна большая семья: чтобы хорошо жить, нужно держаться всем вместе», — подвел итог дискуссии Андрей. Студент видел, что отец, связав свою жизнь с «Единой Россией», занял место деда-коммуниста. Он не волновался, зная, что придет и его время. Павел Станиславович, протирая очки, понимающе улыбался: «Мои дорогие, учитесь на наших ошибках и не отдавайте слишком быстро всей власти».

На следующий день на московские улицы вышли тысячи недовольных россиян. Они требовали повторных выборов, считая, что их результаты были фальсифицированы. Толпа, которую пыталась разогнать полиция, скандировала «Россия без Путина». Через две недели число недовольных выросло до десятков тысяч. Они не боялись мороза и снега, а выходя на Болотную площадь, рассчитывали, что Путин не вернется в третий раз в кремлевское кресло. Они ошиблись: 4 марта 2012 года Центральная избирательная комиссия Российской Федерации объявила победителем прежнего президента, а 7 мая Владимир Путин принес президентскую присягу.