Ярослав Романчук: правду о девальвации читайте между строк

Несмотря на угрозу обвальной девальвации и повторения драматических событий 2011 года, белорусский президент не пойдет в ближайшее время на существенные экономические реформы. Максимум, чего стоит ожидать, - это продажа российским олигархам ряда предприятий, прежде всего Мозырьского НПЗ. А главным лоббистом интересов белорусского руководства в Кремле станет Игорь Сечин.

Об этом заявил известный экономист, глава "Центра Мизеса" Ярослав Романчук в интервью корреспонденту БДГ.

- Что нас ждет с ценами, зарплатами и валютными курсами? Иначе говоря, ожидает ли нас девальвация, и если да, то какой она будет – плавной, или резкой (одномоментной)?

- Концовка года, конечно же, будет крайне напряженной. Собственно, как мы соломку постелили в течение первых восьми-девяти месяцев, так мы будем и спать. Хороший хозяин к осени готовится, запасы делает, некую основу стабильности. Мы же первые девять месяцев бездарно проедали все, что у нас было, в том числе кредиты, оборотный капитал, бюджетные ресурсы, и в конце концов, по логике бизнес-цикла, мы должны пожинать самое неприятное. То есть нас ждет та комбинация факторов, которая может вызвать очень серьезные проблемы даже среди покорного белорусского электората.

Но, во-первых, очевидно, что даже статистическими и методологическими приемами не обеспечишь рост ВВП – я думаю, мы можем войти в полосу рецессии даже в этом году. Во-вторых, относительно девальвации даже Александр Лукашенко сказал, что нужно следовать спросу и предложению, а не спасать пять директоров, которые даже не знают, как работать. Это отмашка на то, чтобы была девальвация, при этом хронология с валютной выручкой, падением экспорта, провалом по инвестициям – все говорит о том, что валюты взять неоткуда. 

- А как же президентское заявление о том, что «девальвации во спасение» не будет?

- Да, но одновременно с этим он сказал обратное. Это в двух предложениях, называется «читайте между строк», как оно, в конце концов, будет происходить. Да, «девальвации во спасение» не будет. Но если это является следствием рыночных процессов спроса-предложения – а предложение валюты у нас становится значительно меньше на фоне событий вокруг «Беларуськалия» – то девальвация будет. Другое дело, что власти постараются сделать ее плановой, предсказуемой, – но получится хаотично, рвано, с введением административных ограничений, которые ни к чему не приведут. То есть сейчас сформированы четкие ожидания: девальвация будет. Но когда сформированы ожидания, а люди не хотят расставаться с валютой, Национальный банк работает под огромным давлением, предоставляя ликвидность и банковской системе, и реальному сектору, вот этот клэш может просто порвать Национальный банк в ошметки, как это было в 2011 году, и все-таки ликвидность будет выдана, и тогда инфляция 30% и девальвация до 12 тыс. за доллар нам гарантированы.

Будет ли это в нынешнем году, или в I квартале 2014 года – это решение уже политическое. Чем быстрее оно будет принято в плане согласования реального спроса/предложения внешних рынков с денежными политиками, тем менее болезненным будет падение. То есть вспомните 2011 год: если бы Национальный банк в апреле отреагировал адекватно, то падения до 9.000 за доллар не было бы. То же самое и здесь: если будем упираться в этот якорь в 9 тыс. и принимать документы о том, что у нас весь следующий год курс будет 9.500, то у нас люди будут еще меньше верить органам госуправления, и ситуация, соответственно, будет формироваться по самому негативному сценарию. То есть люди начнут забирать еще больше рублей с депозитов, чтобы вкладывать их в валюту. Отток даже 15-20% рублевых депозитов будет означать очень серьезные последствия для белорусской банковской системы.

При этом однозначно должны быть заморожены заработные платы, потому что их повышение почти на 20% за первые семь месяцев – это тот перекос, который нужно ликвидировать. И, скорее всего, ликвидировать будут в этом году, потому что следующий год уже будет пред-президентскими выборами. А экономических ресурсов еще на два года такого экономического эксперимента вряд ли хватит. Конечно, можно перехватить на продаже Мозырьского НПЗ, на продаже белорусской части нефтепровода «Дружба», можно получить 3-4 миллиарда долларов от продажи этих кусков, но опять же, это не решение структурного кризиса, который мы наблюдаем.

То есть чтобы не допустить критического сценария, перехватить деньги можно – нам есть, что продавать. Но это – как мертвому припарка, как еще одна доза для больного наркомана. И при этом количество конфликтов внутри органов госуправления растет. Традиционный конфликт между Минфином и Нацбанком дополняется конфликтом между Минэкономики, Минпромом и Минсельхозпродом, которые требуют деньги. Та динамика дебиторки/кредиторки, которую мы наблюдали в июле-августе, резкий всплеск неплатежей, говорит о том, что последний квартал будет кварталом очень «жесткой посадки» белорусской экономики с вероятными очень серьезными последствиями для банковской системы.

Те спекулятивные операции, в которые был замешан в первую очередь «Банк развития», это самая грубейшая структурная ошибка наших властей последних трех лет. Когда они сделали якобы «банк во спасение», а он стал финансовой структурой «во упокой» белорусского реального сектора.

Так что сценарий самый пессимистический. За структурные ошибки, за проблемы с денежной политикой, надо платить. Национальный банк самостоятельно не сможет решить эту проблему, поскольку здесь требуется координация действий и Минфина, и Совета министров, и Администрации президента. А у нас этой координации нет, поэтому все идет вразнос. 

- Может ли так случиться, что в условиях описанного Вами обвала белорусское руководство, наконец, решится на приватизацию промышленных гигантов?

- На приватизацию оно не согласится, потому что Александр Лукашенко на уровне мистической, религиозной веры считает, что во времена кризиса продавать промышленные предприятия нельзя. Его концепция «продавать по старым высоким ценам» очевидным образом еще доминирует, поэтому говорить про склонность Лукашенко к приватизации крупных промпредприятий я бы не стал. Есть жесткие установки, и скорее он будет идти по пути увольнения и назначения новых людей, давать больше денег предприятиям, создавать какие-то особые льготные условия, списывать кредиты предприятиям или переформатировать их в государственный долг. Но продавать МАЗ, МТЗ, БМЗ, я считаю, Лукашенко не осмелится. А продавать нефтяные, нефтехимические активы – это, я считаю, как раз то решение, которое Лукашенко будет вынужден принять по целому ряду причин.

Во-первых, он получает наличные средства, столь необходимые для восполнения растущего дефицита. Во-вторых, если он продает активы под Игоря Сечина, он получает мощнейшего союзника в Кремле, который поможет ему решить вопрос о получении очередного кредита от АКФ ЕврАзЭС. Также он сможет нейтрализовать введение блокировки в отношении белорусских товаров. То есть Сечин становится таким «коллективным Лужковым, Примаковым, Вяхиревым, РПЦ и Приходько» который все-таки будет решать серьезные вопросы, связанные с обеспечением экономических интересов Беларуси.

Но Сечин ничего не будет делать бесплатно, он не Мать Тереза, поэтому он будет действовать только после того, как увидит договор о продаже Мозырьского НПЗ, трубы, и так далее.

А с точки зрения приватизации чего-то другого… МТС еще могут продать, МЗКТ могут продать, «Пеленг» – то есть те предприятия, работа которых имеет куда больший смысл в связке с российскими предприятиями-партнерами. 

- В начале года Снопков предложил такую модель приватизации, при которой «фамильное серебро» не трогают, но пытаются приватизировать сотни средних и мелких предприятий. Такая модель вообще имеет перспективу?

- Подобное предложение недавно высказал губернатор Гродненской области Шапиро – он сказал, что за одну базовую величину нужно всем, кому угодно, продавать то, что работает убыточно, нерентабельно. То есть схема давным-давно была озвучена, но опять же, чтобы она была реализована, нужна политическая воля. И как только мы включим этот механизм, совершенно понятно, что «право первой ночи» будет принадлежать номенклатуре местного уровня и местному бизнесу. Начнется огромное количество склок, конфликтов, люди увидят, как номенклатура обманывает простых людей – электорат Лукашенко – и это будет иметь очень серьезные политические последствия, именно ударит бумерангом по позициям Лукашенко, по его способности управлять номенклатурой.

Так что он может пойти по пути продажи некоторых убыточных предприятий местной номенклатуре, но массового характера малая и средняя приватизация в Беларуси не приобретет – до президентских выборов так точно. 

- Нынешний скандал вокруг «Беларуськалия» – он как-то повлияет на отношения Беларуси и России в среднесрочной перспективе, или это просто спектакль, разыгранный Путиным и Лукашенко?

- Я думаю, что Путин ничего не разыгрывал с Лукашенко на пару, то есть не было никакого согласования. Лукашенко сыграл свою игру, и потом сделал предложение через своих людей о том, как разрулить эту ситуацию. В перспективе до президентских выборов это, конечно же, выигрышная карта Лукашенко в том плане, что если он заручится поддержкой того же Сечина, сохранит поддержку военного лобби, будет в хороших отношениях с финансовым лобби в виде Сбербанка, ВТБ и подобных структур, то Путин не станет ставить вопрос об альтернативных сценариях на президентских выборах в Беларуси в 2015 году.

Но Лукашенко должен понимать, что Сечин до выборов должен получить конкретные активы, чтобы эта сделка состоялась. Сначала деньги – потом стулья. 

- Уже известно, что в этом году мы получим вместо желаемых 23 млн тонн нефти 18,5 млн тонн. Как это скажется на показателях экономики по итогам года?

- Будет рецессия, дефицит бюджета может увеличиться до 3-5% ВВП, заморозка заработной платы, рост цен на бензин и дизтопливо, и дальнейший рост цен по всей цепочке, ускорение инфляции. То есть это как раз та косточка домино, которая может запустить в системе негативные процессы. 

- Комитет государственного контроля получил статус самого мощного и влиятельного силового ведомства в стране. Означает ли это, что власти готовятся закрывать убыточные предприятия, многие из которых не были прибыльными ни разу за всю историю независимости страны?

- Ничто не мешает сделать это сегодня, когда есть семь конкурирующих между собою спецслужб, включая КГК, то есть вопрос не в том, что у нас нет силового элемента, чтобы закрывать предприятия, контролировать какие-то процессы. Проблема в том, что нет политической воли делать именно это. И от того, что Комитет госконтроля получил какие-то дополнительные полномочия к тем, что он имел, ничего не изменится.

Нет команды сверху насчет того, что делать с убыточными предприятиями – ликвидировать, продавать, или ставить в общие рыночные условия.