Игорь Логвинов: Мой патриотизм - в том, что я делаю

Издательство «Логвинов» сталкивалось с давлением и ограничениями на протяжении всей своей деятельности.

Игорь Логвинов поделился с корреспондентом «Салідарнасцi» мыслями о жизни в современной Беларуси, отношении к патриотизму и ближайшем будущем.

В апреле Суд Ошмянского района принял невероятное даже по меркам современной белорусской действительности решение признать альбом «Пресс-фото Беларуси 2011» экстремистским. В сентябре еще раз ошарашило общественность министерство информации, которое лишило лицензии за выпуск фотоальбома издательство «Логвинов». 18 ноября Высший Хозяйственный суд поддержал это решение.

– С какими мыслями вы провели вечер после суда?

– С нехорошими. С одной стороны, мы были готовы к такому решению суда. С другой – есть ощущение, что это глубоко несправедливо. По моему глубокому убеждению, это нарушение моих свобод и прав – свободы слова, права на работу. Я остаюсь при своем мнении, что это решение незаконно.

Оно указывает нам наше место – мы и так были на задворках культурной жизни, а нас вытесняют все дальше и дальше. Видимо, с точки зрения министерства информации таких издателей, книг и авторов не должно быть на этой территории.

Министерство информации показало свое истинное лицо – лицо человека, который борется с нашей национальной культурой, нашим национальным книгоизданием. Прикладывает все усилия, чтобы нам в нашей стране жилось неуютно, нехорошо, и чтобы наши дети не имели никакого культурного будущего.

– В одном из интервью вы ответили: «Я осознаю, что я белорус, но не горжусь этим». Почему так сказали?

– Потому что за Беларусь, за то, что здесь происходит, испытываю чувство неловкости и стыда. Гордость – это когда гордишься чем-то безоглядно, не задумываясь. Мне не очень ловко перед моими подрастающими детьми, что мы живем не в очень искреннем, открытом обществе. Окружающая действительность не позволяет мне гордиться тем, что я белорус.

Это не отменяет моих патриотических чувств. Мой патриотизм заключается в том, что я делаю. А не в том, что я буду бегать по улице и кричать, что Беларусь самая лучшая страна в мире. В моей голове это не так. Она не самая лучшая и многое хотелось бы здесь поменять.

– А есть ли что-то, по-вашему, в нашей стране хорошее?

– Ну как хорошее… Здесь же твои семья, друзья, дом, куча социальных связей, эмоциональных привязанностей. Есть и очень много хороших законов. Например, что детей до трех лет на границе пропускают без очередей. Это немыслимое правило ни для литовцев, ни для поляков. В Беларуси есть очень много хорошего. Но есть ложка дегтя, которя лично на меня действует сильнее, чем бочка меда.

– Объясните, что будет с вашим издательством дальше. Сможете ли вы возобновить свою деятельность?

– Насколько знаю законы (которые вечно меняют), в течение года я не могу сдать квалификационный экзамен на регистрацию (сейчас отменили лицензирование издательской деятельности, ввели регистрацию). Будем искать обходные пути.

– Значит есть шанс, что через год вы возобновите работу издательства?

– По закону я имею на это право. Но если судить по отношению ко мне, то непонятно, чем все закончится.

– Как вы пришли к идее создать свое издательство?

– Есть такие ботаны, которые всю жизнь читают книжки. Я всю жизнь собирал книги и каким-то непонятным образом пришел к тому, что книги нужно делать самому. Я их очень люблю, занимаюсь издательством всю жизнь и получаю от этого удовольствие. Это просто любимая работа.

– Ваше издательство проработало 14 лет. Что было самым трудным за это время?

– Экономическое выживание. Книжка потеряла свою ранее завоеванную значимость и продолжает ее терять с каждым годом. Люди покупают и читают меньше. Появилось много других информационных источников, носителей, которые захватывают людей. Даже телевидение теряет прежнее влияние. Интернет занимает то место, которое в XIX веке занимали книжки.

Кроме того, в отношении белорусской книги сказывается агрессивная среда со стороны государства, маленький рынок сбыта. На протяжении всей своей деятельности мы испытывали какое-то давление. К примеру, два года действовал запрет на распространение наших книг в системе «Белкниги».

– Ваше издательство специализировалось на современной белорусской литературе. Какие ваши любимые писатели?

– Многие из них на полках издательства стоят: Рязанов, Акудович, Хаданович, Арлов, Бабков, Глобус, Костюкевич, Мартысевич, Гапеева, Рыжков – это не весь список. Много любимых из тех, кого я не издавал – или руки не дошли, или ресурсов не было.

Отношения с белорусскими писателями у меня складываются по-разному.

Это по убеждению Мининформации мы ходим стройными рядами. К фотоальбому вот были претензии, что Беларусь подана там слишком мрачно, депрессивно. Люди, которые так считают, живут в каком-то другом мире. Я живу в том мире, который есть. Сколько бы нам не надевали изумрудные очки, нас все равно трудно обмануть.

– На ваш взгляд, в каком состоянии находится белорусская литература?

– Думаю, что это набухающий шар, который когда-то лопнет. У меня есть ощущение, что на данный момент наша литература находится на каком-то невероятном подъеме. И в поэзии, и в прозе за последние 3-4 года наблюдается необычайное желание литераторов делать новые книжки, новые проекты, писать по-новому. Идет резкий скачок и качественные изменения.

– К вам обращались с предложением напечатать книги на политическую тему?

– Предлагают очень много. Но мы занимаемся литературой. Мы понимаем, в каких ограничениях живем, и у нас нет задачи ради какой-то одной политической книжки поставить весь проект под угрозу. Хотя его все равно закрыли…

Но даже зная, чем все закончится, я ничего бы не менял. Иначе все, что мы делаем, было бы политизировано, размылся бы образ хорошей литературы.

– Что вы думаете о политической жизни в стране?

– Беларусь – стабильная страна, которая пытается изо всех сил запереться от окружающего мира, оправдывая это собственным путем развития. Думаю, это крайне неблагоприятная модель политической жизни – для развития и будущего.

– В чем заключается ваша гражданская позиция?

– Я боюсь этих слов – патриотизм, гражданская позиция. Я не работаю в этих терминах. Моя задача – делать хорошие книжки. На сверхзадачи – защиту свободы слова – не претендую. Это поле, в котором очень легко завязнуть. И времени очень мало, сил очень мало. Я лучше потрачу это время на то, чтобы сделать очередную книжку Алеся Рязанова, которая для меня действительно важна и является для меня самым гражданским и патриотическим поступком.

– Что вам сегодня большего всего хочется?

– Хочется сидеть спокойно и делать книжки, как делал это до недавнего времени.

– Вы верите, что в ближайшем будущем в стране ситуация изменится к лучшему – в том числе, в сфере культуры?

– Честно говоря, не вижу оснований для какого-то оптимизма. Это связано не только с белорусской реальностью. Происходят очень неприятные процессы во всем мире – дегуманизация общества, кризис гуманитарного образования. Все меньше и меньше в современном мире места книжкам, нормальным человеческим отношениям.

Экономическая волна, согласно которой важнее всего зарабатывать деньги, быть полезным как производящая сила, с каждым годом все больше доминирует в политике и общественной жизни. Мы практически уже на грани нового мира, где человек рассматривается не как человек, а как функция.

Скорее всего, человечество, в первую очередь, потеряет поэзию. Она станет максимально бесполезной. Человечество уж потеряло философию: никого не интересует ни смысл жизни, ни доказательства существования Бога. Правительствам и людям, которые влияют на нашу жизнь, – это все неважно.

Поэтому оптимизма у меня нет. Но осталось время, в котором мы еще что-то можем делать и получать от этого удовольствие.