Цена свободы

Михаил Ходорковский не был политическим оппозиционером раньше, не намерен быть им и впредь.

Освободился - и слава Богу! Десять лет по вздорным обвинениям, замешенным на подозрениях, зависти и обидчивости первого лица государства, на алчности его дворни и беспринципности суда, - это чересчур. Чаще всего жертвы верховной мстительности отделывались отлучением от кормушки, от бизнеса, от карьеры. Здесь же особый случай. Во-первых, большие деньги – большой срок. Во-вторых, Михаил Ходорковский не склонил головы, а это для Путина нестерпимо. Скорее даже личный мотив для Путина главный, все остальное второстепенно. Поэтому подача прошения о помиловании всегда была главным условием освобождения. Думаю, Путину не так уж важно было, признает Ходорковский свою вину или нет. Главное для него чтобы к нему пришли на поклон, чтобы его попросили. Унижение поверженного врага – признак лакейской души и мелкого самолюбия.

В истории освобождения Ходорковского есть две ясные составляющие: фактические обстоятельства и сопутствующие им комментарии и оценки. Фактическая часть проста. В течение многих лет Михаил Ходорковский, следуя избранной им твердой позиции, отказывался выходить на свободу ценой подачи прошения о помиловании. После десяти лет отсидки в силу личных обстоятельств он такое прошение подал. При этом отказался признавать свою вину, но принял некоторые условия, такие как, например, отказ от исковых претензий по "ЮКОСу" и немедленный, прямо из зоны выезд за границу. Вероятно, был оговорен и отказ Ходорковского от всякой политической деятельности. Возможно, были и другие договоренности, зафиксированные устно или в частном письме Ходорковского Путину.

Вторая составляющая истории освобождения Ходорковского полна красочных мифов, невероятных домыслов и фантастических предположений. После первых же сообщений о предстоящем помиловании стали говорить, что на самом деле Ходорковский прошения не подавал, а Путин все выдумал. Потом появилась версия, что его заставили согласиться на помилование, что путинская банда вынуждена была "силой, на веревке его к помилованию тащить". Тот же шутник пояснил, что на самом деле это моральная победа Ходорковского. Еще утверждалось, что приехавшие к нему спецслужбисты запугали его и дезинформировали (это зэка-то с десятилетним стажем!). Затем пошли толки о том, что Ходорковского "выбросили вон из страны", выслали чуть ли не в наручниках, как в свое время Солженицына и Буковского.

За всей этой отчаянной белибердой проглядывает ясное желание сохранить Михаила Ходорковского в качестве знамени политической оппозиции. Все то время, пока Ходорковский сидел, растерянные и неуверенные в себе солдатики пытались назначить его своим командиром, называя Ходорковского политзаключенным номер один, символом оппозиции, будущим единым лидером и перспективным кандидатом от оппозиции на президентских выборах. При этом они совершенно игнорировали тот факт, что сам Ходорковский в качестве действующего политика себя никогда не рассматривал, ограничивая свою общественную деятельность до лагеря благотворительностью, а в лагере – размышлениями на политические и экономические темы. Люди, мечтающие уцепиться за древко какого-нибудь знамени, страшно испугались разочарования – своего и тех, кто им поверил. Вследствие этого они пытаются выдать личную уступку Ходорковского за общую победу, пытаясь, по выражению Георгия Сатарова, подсунуть ему героический пьедестал.

К прошению о помиловании можно относиться по-разному. Это зависит прежде всего от позиции, которую занимает сам проситель. Если он частный человек, не причисляющий себя к оппозиции режиму, не заявляющий публично о своем несогласии с действующей властью, не выступающий в роли обличителя системы и не претендующий на политическую роль, то вопрос о помиловании – его частный вопрос. Он может решить его, сообразуясь со своими представлениями о совести и достоинстве, и никого, кроме его близких и друзей это не касается.

Если же он человек публичный, претендующий на роль политического оппозиционера и ниспровергателя власти, то обращение к лжепрезиденту с просьбой о помиловании совершенно неприемлемо. С моей точки зрения, обращение к своему политическому противнику за милостью дисквалифицирует политика как оппозиционера и закрывает все возможности для дальнейшей оппозиционной деятельности.

Однако Михаил Ходорковский не был политическим оппозиционером раньше, не намерен быть им и впредь. Вероятно, не только по складу характера, но и в силу имеющихся договоренностей с Путиным об освобождении. Это стало окончательно ясно на пресс-конференции в Берлине, когда он отказался говорить об оптимальном отношении Запада к Путину, не стал комментировать ситуацию в Украине, заявил об отказе от всякой политической деятельности. Он старательно уходил от любых политических оценок, хотя, разумеется, имеет свое мнение насчет политических проблем и не раз высказывал его, пока находился в лагере. Сейчас он выбрал другой жизненный путь, более соответствующий его жизни до тюрьмы.

Ходорковский намерен организовывать помощь оставшимся в тюрьме друзьям и коллегам по "ЮКОСу", помогать другим несправедливо осужденным. Можно пожелать ему на этом пути таких же удач, каких он добился в бизнесе.

Александр Подрабинек, Grani.ru