Новый рулевой минского «Динамо» Владимир Журавель рассказал о солигорском прошлом

Владимир Журавель помахал Солигорску ручкой. За неполные четыре года работы специалиста «Шахтер» стал второй силой белорусского клубного футбола.

За пару дней до своего назначения главным тренером минского «Динамо» Журавель подвел итог солигорской работе, рассказав о неудовлетворенной отставке, 47 ударах по воротам «Милсами», полезности Дмитрия Комаровского, отношениях с Юрием Вергейчиком, срывах, тренировках терпимости, шестилетней дочке и любви к рыбалке и телеканалу РБК. Интервью с ним взял портал Goals.by.

— Когда вы поняли, что заканчиваете с «Шахтером»?

— Окончательно перед последним туром чемпионата. Тогда я подписал уведомление о непродлении контракта.

— Как это уведомление дошло до вас?

— С Гродно мы играли первого числа. Значит, 29-го или 30-го я узнал о намерении руководства. Меня вызвал директор и объяснил, что клуб не будет продлевать мой контракт. В принципе, все получилось нормально. В спокойном рабочем режиме. По большому счету, все к этому и шло. В общем, никакой снег на мою голову не сваливался. Понимание ситуации было.

— Ваша первая мысль после слов Юрия Вергейчика о непродлении вашего сотрудничества?

— Никаких вопросов или претензий у меня не возникло. Еще раз — я понимал, что все может сложиться подобным образом.

— Когда вы стали готовить себя к расставанию с «Шахтером»?

— Летом. После второй игры с «Милсами». Понимал, что так дальше продолжаться не может. Еще в 2012-м было тяжело принять факт нашего вылета из еврокубков на первой стадии. Ну, а в 2013-м… Третья попытка — третья неудача, которая практически на оставляла мне шансов на сохранение своей должности.

— Летом у вас возникали мысли уволиться?

— Да. Я писал заявление об уходе. Правда, не летом, а несколько позже. В тот осенний период, когда команда потерпела пять поражений подряд. Вот после пятого я и подал прошение об отставке. После встречи с «Торпедо». Затем мы сыграли вничью с БАТЭ на выезде.

— И как все происходило?

— Я написал заявление. Отдал его в клуб. Естественно, оно дошло до директора. А потом — и до руководителей «Беларуськалия». Начались встречи. В том числе и с футболистами. Но надо отдать должное нашим руководителям, которые не стали проявлять эмоций и искать виноватых… Я не мог поступить по-другому. Пусть и понимал, что отрыв достаточный, что пять-шесть поражений не повлияют на выполнение задачи по попаданию в тройку, но ответственность за результат все равно сказывалась. Правда, каждая игра — это маленькая жизнь. На протяжении четырех лет моей работы «Шахтер» максимум проигрывал два матча подряд. А тут… Я брал всю ответственность на себя. Понимал, что от футболистов ничего не утаишь, потому надеялся, может, кто-то мобилизуется и станет играть за тренера.

— Погодите, вы использовали свое заявление об уходе как способ мотивирования команды?

— Ну, я же не знал, как поступят руководители. Вы должны это понимать. Но, так или иначе, я был обязан показать всем видом, что дальнейшее продолжение той серии поражений просто недопустимо. А заявление я подал в первую очередь по причине своей ответственности за результат. Плюс накладывалось недалекое прошлое в виде поражения от молдаван… Было тяжеловато. С точки зрения совести я должен был подавать в отставку.

— Что говорили вам руководители?

— Произошла встреча. Кучеров, Вергейчик, я, клубный юрист, представитель «Беларуськалия». Меня выслушали. Успокоили. Решили не искать виноватых в возникшей ситуации.

— Понятно. Еврокубки. Вы уже сформулировали причину очередной неудачи?

— Ну… «Вентспилс» с «Ридом» мне помнятся до сих пор. Хотя, если честно, очень хочется забыть те поражения.

— Вам не дадут этого сделать.

— Понимаю. Это невозможно… Назвать произошедшее каким-то опытом… Просто смешно… Пара матчей с «Милсами», командой, которую, понятное дело, нужно было проходить... Стечение обстоятельств. Я анализировал оба матча. Очень долго анализировал. За два матча с экстратаймами второго команда нанесла 47 ударов по воротам. Из них только десять в створ. Забито лишь два мяча… Моменты имели все игроки. У некоторых ребят их было много. Говорить о вине футболистов, о каких-то недоработках на тренировках… По-моему, это несерьезно. Ребята забивали в других матчах из таких же положений не единожды… Так сложилось. К тому же в Молдове команда провела один из лучших своих матчей… Так бывает, ничего не поделаешь.

— «Так бывает» три года подряд?

— В том-то и дело… Команду не нужно было настраивать. При подготовке к игре с «Вентспилсом» мы — тренеры — в чем-то накручивали ребят, давали им слишком много информации. Характеристики игроков, философия главного тренера, всевозможные просмотры матчей, нагнетание обстановки. Когда соперничали с «Ридом», этого было меньше. При подготовке к «Милсами» пошли менее основательным путем. Информации о сопернике хватало. Но эмоциональные обороты были сбавлены. Никто не хотел перенагружать команду психологически. Вроде сработало. Но мы не поимели результата в виде забитых мячей… Если на протяжении четырех сезонов мы достигали результата в чемпионате, то кубковые и еврокубковые встречи почему-то не получались. Двухматчевые противостояния нам не давались.

— Что происходило в вашей голове после последнего пенальти, реализованного молдаванами?

— Мы с ассистентами остались на скамейке запасных. И сидели там еще минут 15-20. Полное опустошение. Ноль эмоций. Потом стали накатывать не лучшие мысли.

— Какие?

— Естественно, закончить работу в «Шахтере» прямо сейчас. Хотя, подумав, я оценил подобный поступок бегством и слабостью. Уж если такая участь, надо делать работу до конца. Хотя в то же время прими руководители решение о моей отставке, не стал бы возражать. Все было бы логично и закономерно.

— Что вы сказали игрокам в раздевалке после матча с «Милсами»?

— Зачем что-то говорить людям, которые, как и ты, переживают произошедшее и сидят с опущенными головами? В такие моменты произносить какие-то слова, наверное, излишне.

— Как вы вообще ведете себя в раздевалке?

— Как правило, даю ребятам минут пять, чтобы остыли. Потом делаю подсказки по первому тайму. Буквально три-четыре момента. Настраиваю команду на второй тайм, озвучивая свои пожелания. И за пару минут до возвращения на поле мы с ассистентами оставляем игроков, чтобы они самостоятельно консолидировались.

— А после матча?

— Всякие бывают моменты. Иногда происходят повышенные тона. И в перерывах — тоже. У всех случаются эмоции. Но я не сторонник разборов сразу по прошествии матча. Особенно после поражений. Делать заявления на негативном фоне… Ничего хорошего это не даст. Плюс чревато оскорблениями, недопониманиями, с которыми после придется справляться. Тренер не может выплескивать весь негатив на футболистов. Ведь в любом случае на поле выходить им.

— Когда вы срывались в последний раз?

— Были разносы на теоретических занятиях. Но не так часто. Что до матчей… Наверное, сорвался в Могилеве во втором круге. Тогда мы проиграли 0:2. Впереди была пауза, связанная с играми сборной. До нашего матча с «Днепром» я объявил ребятам о трех выходных. И тут начались мои беспокойства. Стало заметно чемоданное настроение. Из того недонастроя вытекло поражение. Кстати, тогда мы и начали терять свои лидерские позиции.

— И как вы себя вели?

— Нет смысла детализировать. Был срыв. Что-то я высказал футболистам сразу после игры. Потом успокоился.

— Вы буйный? Кидаетесь чем-нибудь?

— Нет. Не кидаюсь. Наибольшей разрушительной силой в этом мире владеет слово. Может, действительно лучше иногда бросить стакан в стену, чем сказать все, что думаешь?.. Хотя, наверное, в 2010-м что-то такое было. Мы пропустили от «Днепра» на 94-й минуте. 2:2 закончили. Стоял на бровке. В руках оказался секундомер, который позже был брошен в сторону боковой линии поля. Не акцентированно… Хотя от этого нужно уходить. Эмоции стоит контролировать.

— Во второкруговом матче с «Днепром», о котором говорилось выше, был удален Сергей Баланович. Вы оштрафовали игрока?

— Нет. Я никогда не штрафовал игроков. Баланович сам себя наказал, оказавшись вынужденным пропустить несколько последующих матчей. Плюс пострадала команда.

— Чему вы научились в Солигорске?

— Получил опыт. Это важно. Тренировал терпимость к критике. Нужно уметь работать под давлением. А мое самое большое солигорское приобретение — человеческие отношения. Безусловно, я должен поблагодарить «Шахтер» за предоставленную возможность самостоятельно поработать. Но также и за возможность поработать с классными футболистами и неординарными личностями. Отношения — это основа. По четыре сезона в команде провели Цыгалко, Курскис, Янушкевич, Рожков, Леончик, Греньков, Ситко, Баланович, Риос, Вергейчик. По три — Комаровский, Коломыц, Хачатурян, Киренкин. И я рад, что костяк был сформирован. Мне нравилось работать с этими ребятами.

— За время вашей работы через «Шахтер» прошли 45 игроков. Но все равно считалось, что кадровый ресурс у команды ограничен.

— 45 или 75… Не важно. Мы делали ставку на проверенных ребят. На ребят, которые подтверждали свой уровень. Дима Комаровский почти три года играл от звонка до звонка. У него лучший показатель полезности за время моей работы в «Шахтере». 60 баллов по системе «гол+пас». 25 забитых мячей, 35 передач. Согласен, порой наступает момент, в который коллектив нуждается в приливе свежей крови. Речь либо о новых футболистах, либо о новом тренере. Бывает по-разному. И, исходя из своих возможностей и видения команды, мы делали точеные усиления.

— Все равно не ясно.

— Вы предлагаете, чтобы в команде работали 22 игрока? Конечно, это идеальный вариант. Особенно с учетом выступления на внешние и внутренние соревнования… Но нельзя забывать о финансах.

— «Шахтер» не мог себе позволить оптимальной обоймы в 18 игроков?

— Поймите, такое количество равноценных игроков надо сперва найти. Наша ситуация нормальна. Посмотрите на высшую лигу. Практически все команды проходят сезон за счет обоймы из 14-15 футболистов.

— Вам не очень нравится эта тема, но все же. При ограниченном составе исполнителей в завершившемся чемпионате практиковались поздние замены…

— Не то чтобы эта тема мне не нравится. Я выслушивал подобные замечания не только от журналистов на послематчевых пресс-конференциях. Поймите, важен контекст. Нужно вспоминать конкретную игру. Допустим победный матч. Наверное, в таком случае я делал поздние замены, потому что не хотел ничего ломать. Может, я прагматик в этом плане, но все равно не являюсь сторонником замен в перерыве. Всегда хочется дать шанс игроку и посмотреть на него пять-десять минут после выхода из раздевалки. Я вспоминаю один случай. Мы выигрывали 4:0. Матч с «Брестом». Минут за 20 до окончания игры последовательно выпустили на поле сразу трех запасных. Счет в итоге стал 4:2. Время так тянулось… Хотя до того получали удовольствие от игры команды. А к концу матча стали бояться, чтобы отрыв в счете не сократился или вовсе не уничтожился.

— Чем объясняется пятиматчевый спад «Шахтера» в конце чемпионата?

— Сегодня модно объяснять проблемы фразой «функциональное состояние». Она у всех на устах. Но те пять матчей нельзя связывать в целое. Разве что только психологией. После пары поражений накапливается не только ответственность, но и, возможно, страх. Так или иначе, это удар. Но те пять матчей не проиграны по какой-то одной причине. Допустим, из-за ошибки конкретного футболиста. Или группы футболистов. Каждая игра — абсолютно новая история. Гродно мы уступили абсолютно не по делу. БАТЭ — по делу. В Минске с 30-й минуты завладели преимуществом над «Динамо», Ситко попал в штангу, возникли еще моменты, а потом гол Быченка, весь второй тайм давление на соперника — и поражение 0:1. Жодино. Если раньше проигрывали, пропуская на первых минутах, то в тот раз — на последней. Характера, заряженности на борьбу у наших игроков было очень много, но… Глеб, который «Шахтеру» забивает в составе любых команд.

— Павел Ситко космически начал чемпионат, но потом скис. Объясните, что случилось.

— Ничего. Паша никак не изменился. Остался тем же футболистом, что и в прежние годы. Для Ситко характерна серийность. Гол, передача, тишина. Другое дело, что продолжительность серий и перерывы между ними раньше были не столь существенные, как в 2013-м. Да, первый круг Паша провел сильно. В 12 матчах заработал девять очков. Но потом настала голевая засуха. Игрок хотел забивать, выходил на поле с огромным желанием. Правда, если раньше мячи шли в ворота после почти любого удара, то затем перестали. Так бывает. Так случается. Что с этим делать? Как анализировать? Даже у Лионеля Месси происходят безголевые серии.

— Вы снова списываете все на случай?

— Мне тяжело это объяснить. Я не могу использовать формулировку «нехватка мастерства». У человека есть хороший поставленный удар с левой ноги и столь же хорошая статистика выступлений за «Шахтер». «Отсутствие желания» — тоже нет. «Неправильная подготовка» — ну, возникали же моменты. В еврокубковых матчах их была уйма. Иногда происходят нереально смешные голы, а порой умелый футболист не попадает с пяти метров по пустым воротам, а попадает на YouTube. Вот так.

— Поговорим о более веселых персонажах.

— Давайте.

— Юрий Васильевич Вергейчик. Правда, что у вас в последние годы были никакие отношения?

— Странная формулировка «никакие». У нас были рабочие отношения.

— К чему они сводились?

— У Юрия Васильевича свой участок работы. У меня — свой. У него организация, в 2013-м проводились строительные работы, на базе укладывался газон, много вопросов. У меня — учебно-тренировочный процесс, игры. Поэтому мы сильно не пересекались. Но нужно помнить об одной важной вещи. Мы отработали вместе четыре года. Это большой срок для футбола. И что касается условий работы, у меня не было вопросов к директору. А какие-то личные моменты — это несерьезно в большом деле. Согласия, несогласия всегда имеют место на фоне каких-то поражений. Но я считаю, нужно быть благородным и благодарным. В конечном итоге я прихожу к тому, что мы с Вергейчиком много чего сделали друг для друга. В любом случае эмоции нельзя выплескивать. Поэтому мы и тянули с этим интервью довольно долго. По прошествии месяца отдыха я понял, что хорошего за четыре солигорских года была намного больше, чем плохого.

— Говорят, после прошлогоднего вылета из еврокубков вы не разговаривали с Вергейчиком полгода.

— Надо понимать субординацию. У вас ведь тоже есть свой руководитель.

— Я не могу позволить себе не разговаривать с директором полгода.

— И, тем не менее, субординация. Если с тобой — подчиненным — не идут на контакт, лезть куда-то не стоит. К тому же повода не имелось. И какое настроение может быть после вылета из еврокубков? Что, нужно пойти к директору и начать рассказывать, как все хорошо? Все понимают ответственность и ситуацию. Говорить особо нечего, если сел в лужу. Тут лучше помолчать. И не попадаться друг другу лишний раз на глаза, чтобы не плескаться неконтролируемыми эмоциями. Говорить один одному гадости — зачем это нужно? Нервы и так расшатаны.

— И все-таки как долго не разговаривали с Вергейчиком после матчей с «Ридом»?

— Я не вел дневник своих взаимоотношений с директором клуба. К тому же каждый по-своему определяет понятие «долго». Мы с головой ушли в чемпионат. Наверное, произошел какой-то период, когда нам с Юрием Васильевичем нужно было помолчать.

— Продолжительный?

— Если все это не вылилось в глобальный конфликт, значит, здравый смысл возобладал. Все произошедшее пошло нам на пользу.

— Политика подписания краткосрочных контрактов осложняла вашу работу в «Шахтере»?

— Таковы реалии. Клуб не может подписывать долгосрочные контракты. И это не мой вопрос. В подобные тонкости я никогда не лез. На первом месте у меня всегда стоит работа с футболистами и их тренировки. Да, мне хотелось бы подписать 20 человек на пять лет. Но далеко не каждый клуб в стране может позволить себе подобное. Причины понятны — финансы. Понимаю это так. Хотя еще раз — не владею нюансами.

- Ваш худший матч во главе «Шахтера» за четыре года работы?

— Поражение в Бресте 0:4. В 2011-м. Ну, и два поражения от БАТЭ в 2013-м.

— Ваш лучший матч во главе «Шахтера» за четыре года работы?

— В связи с нашей кубковой историей победа над «Торпедо-БелАЗ» в Жодино по пенальти. Это было недавно — в 2013-м. Тогда случился реальный выплеск эмоций, неадекватное поведение, выраженное в выбегании на поле. Приятное отсутствие контроля над собой. Хотя и других ключевых, переломных, знаковых побед хватало.

— Удовлетворены вашими проводами из «Шахтера»?

— Все нормально.

— Прощальные слова от пресс-атташе клуба, отсутствие какой-либо информации на официальном сайте клуба — это нормально?

— Меня это абсолютно не трогает. Почему это должно меня трогать?

— Вы отработали в клубе четыре года, были полезны ему. А проводы получились какими-то бытовыми.

— Как получилось, так получилось. Если честно, я даже не задумывался об этой ситуации. Мы закончили чемпионат игрой с Гродно. Закончили рекордно поздно — первого декабря. Команда разъезжалась. Переносить все процедуры на середину декабря было бессмысленно — никого не соберешь. Руководители приняли решение встретиться на базе. Сразу со стадиона поехали. Прошел ужин, во время которого мне и мною были сказаны слова благодарности.

— Что говорили?

— Председатель клуба поблагодарил за работу. Сказал, что больше мы не сотрудничаем. Нет вопросов. Представители федерации вручили нам медали. И никто не планировал, что будет устроен праздник до утра.

— Чествование второй команды страны в декорациях ее же базы — это тоже нормально?

— А какая разница? Так было организовано. Клубные руководители приняли решение. Нет проблем.

— У вас это не вызвало никакого протеста?

— Абсолютно. А как все должно было пройти?

— Как минимум торжественнее. Серебряные медали, их вручение — это все-таки событие. В солигорском случае ему как будто не придали вообще никакого значения.

— Организовать все можно по-разному. Провели, как провели…

— Ясно, перед вами закрыли задолженности по зарплате?

— Да, проблемы финансового толка были. Начались летом. Но эти проблемы решаются. Думаю, в итоге решатся. Хотя на сегодня задолженности еще существуют. И я абсолютно спокойно отношусь к происходящему. Надо понимать, что есть объективные причины возникших задолженностей. К тому же мы не заработали денег на Лиге Европы, из которых можно было бы рассчитать команду. Но снова-таки я ни о чем не беспокоюсь. Мы проработали с людьми четыре года, все было отлично, почему я не должен верить им сейчас?

— На своей последней пресс-конференции в качестве главного тренера «Шахтера» вы пожелали удачи Сергею Солодовникову. Были уверены, что Сергей Витальевич переберется в Солигорск?

— Почему-то да.

— Откуда подобная уверенность?

— Все вокруг шумели об этом. И мне показалось, что Сергей Витальевич действительно засобирался в «Шахтер».

— Вы обсуждали это с Солодовниковым?

— Нет, конечно. Знаете, я не привык задавать лишних вопросов. Хотя могу сказать, что Солодовников стал бы неплохим вариантом для Солигорска. Сергей Витальевич очень хорошо умеет работать с людьми. И поверьте, во время пресс-конференции, о которой вы вспомнили, я не злословил, а напротив — радовался возможному переходу Солодовникова в «Шахтер».

— Вам интересна нынешняя тренерская ситуация в «Шахтере»?

— Во время прощального ужина я сказал всем работникам Шахтера», что останусь в рядах болельщиков команды. Я провел в Солигорске четыре года. Больше меня в последнее время на одном месте задерживались, наверное, только Виктор Гончаренко и Игорь Ковалевич. Это кусок жизни, который просто так никуда не выбросишь. Безусловно, мне будет интересно смотреть за «Шахтером». Но только в качестве болельщика, который желает успеха команде. И еще — какой-то информацией о своем сменщике я не владею.

— Как вам жилось в Солигорске?

— Работалось хорошо. И это главное. Понятно, что пришлось уезжать из дома с возможностью возвращаться только раз в неделю. Ну, а как без этого? Выбирать не приходится. Семья в Минске. Я в Солигорске. Раз в неделю домой, значит, раз в неделю. К тому же я поехал работать, а не на курорт. Профессиональная команда — это серьезный проект, который требует всяческих затрат. Спортсмены всегда чем-то жертвуют. Моему сыну 20 лет. Я практически не видел, как он рос. Дочке шесть лет. Конечно, мне хочется посмотреть на ее детство. Разъезды, сборы — это тяжело. Но быть дома — это не цель. Цель — быть при деле, приносить пользу. Для этого и нужны жертвы.

— Чего вы хотите от нового года?

— Работать. Работать с положительными эмоциями. А для этого нужно побеждать.

— Как вы боретесь с негативными эмоциями?

— Достаточно проблематично. Человек я самокритичный, порой даже слишком… Надо учиться как-то с этим справляться. Знаю, что на Западе более спокойно относятся к поражениям и победам. С победами мне легче. А с поражениями с точки зрения психологии тяжело.

— Что вы делаете, чтобы сняться?

— А ничего. Не выпиваю, в семью сразу еду. Отдушина моя в садик сейчас ходит. Завожу ее туда, забираю пораньше. Стараюсь уделять время дочери и жене. Летом на дачу езжу. Просто покосить траву. Потом можно походить в тишине пару-тройку часов, поразмышлять. Спокойно, без разговоров.

— Но все равно ведь думаете о футболе.

— От этого уже никуда не деться. Думаю о футболе сутками напролет.

— Вы недавно летали на отдых. Там хоть день не думали о футболе?

— Ну, это же невозможно. Уверен, вы тоже думаете о своей работе в отпуске.

— Это плохо.

— Почему же? Надо просто уметь совмещать. Конечно, бывает, иду с дочкой и думаю о футболе. Но все равно пробую переключаться. Плюс заскоков по работе у меня нет. Считаю, что живу без перебора. Мне футбол нравится.

— Чем вы интересуетесь кроме футбола?

— Семьей.

— А для себя?

— Рыбалка. Правда, в 2013-м из-за разного рода серий команды выбрался только пару раз. Фильмы и все остальное — это не мое. Я больше люблю аналитические, новостные передачи. На телеканале РБК много хорошего показывают. Политика, финансы — мне это интересно.

— Ваш идеальный выходной?

— Победа накануне. Просыпаешься и с хорошим настроением чем-то занимаешься с ребенком. После очень приятно возвращаться в команду. Все на позитиве. Микроцикл проживается с хорошими эмоциями.