Договор о Евразийском союзе «доводят до ума»

Ответственные структуры Беларуси, России и Казахстана продолжают согласование пунктов договора о создании Евразийского экономического союза. Предполагается, что договор будет рассмотрен и подписан в мае этого года. Но пока продолжается согласование ключевых пунктов проекта. Чтобы ускорить процесс и избежать противоречий, авторы проекта решили: многие вопросы будут регулироваться не самим договором, а приложениями к нему.

Одно из самых ожидаемых геополитических событий на постсоветском пространстве – создание с 1 января 2015 года Евразийского экономического союза (ЕАЭС), который должен объединить Россию, Беларусь и Казахстан. Это на первом этапе, в дальнейшем предполагается присоединение к союзу и некоторых других постсоветских стран.

Во время одной из своих последних пресс-конференций Владимир Путин сообщил, что уже в мае нынешнего года парламенты всех трех стран-членов ЕАЭС получат для рассмотрения и подписания текст договора о Евразийском экономическом союзе. Но предварительные версии этого договора обсуждаются уже сейчас. Так, редакция российского издания «КоммерсантЪ» смогла добыть текущую рабочую версию второй части проекта договора о ЕАЭС. По данным издания, в последние месяцы произошло довольно сильное сокращение сферы действия договора. И, по существу, стороны сейчас спорят только о правилах координации нефтегазовых рынков, прочие спорные вопросы оставлены на будущее.

Как пишет «КоммерсантЪ», сейчас работа над первой, общей частью договора фактически завершена. Теперь переговоры между комиссией Таможенного союза и экспертами трех стран-членов ТС о том, что будет представлять собой будущий ЕАЭС, как раз ведутся в рамках подготовки второй части проекта. По сути, продолжается торговля за отдельные сферы регулирования в будущем экономическом союзе. На сегодняшний день большая часть из семи десятков статей проекта – общие декларации, отсылающие к будущим приложениям к договору (всего более 30 приложений). По утвержденным в 2013 году планам формирования ЕАЭС к 1 марта 2014 года должен быть сформирован список остающихся в рамках ТС и ЕЭП изъятий и ограничений. Но хотя, как я уже говорил, рассмотрение и подписание договора о ЕАЭС запланировано на май 2014 года, приложения к договору национальные парламенты будут согласовывать, принимать, переделывать и позже.

ЕАЭС в описании договора о его создании не выглядит чем-то радикально отличающимся от ТС, дополненного более общими (частично с отсылом на нормы ВТО) принципами координации внешней торговли, торговли услугами и инвестиционным режимом. Хотя в проекте и упоминается сотрудничество в секторах с преобладающим весом или влиянием государства (образование, наука, культура, здравоохранение, транспорт, госзакупки, сельское хозяйство), проект не предполагает какой-либо значимой интеграции в них. В чисто торговых вопросах, по данным «Коммерсанта», по-прежнему не решен ключевой вопрос: Казахстан продолжает настаивать на том, что ЕАЭС будет самостоятельным субъектом международного права и сможет заключать от своего имени обязательные для своих членов международные договоры. В целом у Казахстана больше претензий к «размытому» по предложениям России статусу ЕАЭС – часть вопросов (например, введение против третьих стран международных санкций в соответствии с уставом ООН) он предлагает оставить в национальной компетенции, часть – полностью передать руководящим органам ЕАЭС.

Беларусь при подготовке проекта интересует преимущественно возможность проведения самостоятельной экономической политики. Что неудивительно, если вспомнить о принципиальных отличиях белорусской экономической модели от более схожих друг с другом моделей России и Казахстана.

В частности, официальный Минск не согласен проводить единую политику в сфере санитарных, фитосанитарных и карантинных мер, настаивая на том, что в ЕАЭС она должна быть «скоординированной» или «согласованной». В целом белорусская сторона скорее готова согласовывать в ЕАЭС свои действия, но не выполнять общие для всех решения.

Показательно, что в статье 72 («Основные направления согласованной экономической политики») Беларусь предлагает исключить из компетенции ЕАЭС «формирование единых принципов функционирования экономики», а в статье 90 выступает против идеи «единого рынка транспортных услуг» ЕАЭС.

Также довольно много споров в проекте ведется в сфере общей валютной политики. Основным пока остается вариант России, согласно которому валютная координация будет осуществляться по отдельному международному договору единым органом из глав нацбанков стран ЕАЭС. Россия жестко настаивает и на энергетическом суверенитете: согласно проекту статьи 84 «Взаимодействие в сфере энергетики» (он полностью подготовлен РФ), все вопросы, прямо не урегулированные договором о ЕАЭС, решаются в рамках национальных законодательств. Окончательных решений в сфере интеграции электроэнергетики, топливного рынка и газотранспортной системы проект не содержит: все стороны предлагают свои версии. Зато мало споров вызвало согласование внутренних субсидий в странах ЕАЭС: стороны склонны согласиться решать все споры в этой сфере в суде союза. Стороны также в целом согласны не либерализовать взаимный доступ на рынки труда в радикально большей степени, чем он открыт сейчас международными договорами.

«Сейчас мы сознательно убираем многие спорные вопросы из текста проекта договора о ЕАЭС, иначе их согласование продлится до второго пришествия, и к подписанию в мае ничего не будет готово, – говорит эксперт Центробанка России Владимир Горбаткин. – Но это автоматически приводит к тому, что в будущем согласование приложений к договору парламентами и правительствами трех стран станет бесконечным процессом. Это, конечно, пессимистический вариант, но сегодня он выглядит наиболее вероятным».

Внимание проекту договора о Евразийском экономическом союзе уделило также Минэкономразвития Беларуси. На официальном сайте ведомства появился документ, в котором предлагается прописать в разделе валютной политики договора положение о неприменении действий в валютной сфере, которые могут негативно повлиять на развитие интеграционных процессов, включая искусственное занижение стоимости национальной валюты.

Ранее предложение о включении в перечень неприменяемых действий искусственного занижения стоимости валюты было сделано Евразийской экономической комиссией (ЕЭК) и поддержано экспертами Беларуси, но против выступили эксперты из России и Казахстана.

Как считает Минэкономразвития Беларуси, государства-члены ЕАЭС должны будут проводить валютную политику на основе принципа «неприменения действий в валютной сфере, включая искусственное занижение стоимости национальной валюты, стремясь в случае их вынужденного применения минимизировать последствия таких действий». В проекте приложения к договору поясняется, что каждое из государств-членов в исключительных случаях (если ситуация не может быть решена другими мерами экономической политики) вправе вводить валютные ограничения на срок не более одного года.

Как сообщает «Интерфакс», к исключительным случаям относятся: возникновение обстоятельств, при которых меры либерализации могут повлечь ухудшение экономической и финансовой ситуации; негативное развитие ситуации в платежном балансе, следствием которого может стать «значительное» снижение золотовалютных резервов. Кроме того к исключительным случаям предлагается отнести резкие колебания курса национальной валюты государства-члена ЕАЭС. 

ЕЭК при этом предлагает «разработать имеющие рекомендательный характер критерии отнесения случаев, предполагающих введение временных валютных ограничений, к категории исключительных». В документе отмечается, что эксперты Беларуси поддерживают предложение ЕЭК, эксперты РФ выступили против. Эксперты Казахстана считают, что в случае разработки таких критериев они должны иметь характер внутреннего документа ЕЭК и использоваться ЕЭК для оценки ситуации на валютных рынках стран.