Почему в Крыму избивают журналистов?

С конца февраля в Крыму зафиксировано более 60-ти случаев нарушения свободы слова, воспрепятствования профессиональной деятельности журналистов и применения в отношении них физической силы.

Даже при предъявлении пресс-карт журналистов не пропускают на блок-постах при въезде в Крым, их обыскивают, избивают, угрожают оружием, отбирают теле- и фото- аппаратуру, компьютеры и телефоны. Двое журналистов были похищены и незаконно удерживались в течение двух суток.

На территории самого Крыма представителей СМИ также избивают, отбирают технику и задерживают.

К журналистам применяют физическую силу неизвестные лица как в военной форме без опознавательных знаков, так и в гражданской одежде, часто в масках. Иногда эти лица называют себя "самообороной Крыма".

Незаконные действия в отношении журналистов не пресекаются и не расследуются местными правоохранительными органами.

В Крыму за последние две недели пострадали журналисты из Америки, Канады, Греции, Германии, Норвегии, Украины, России, Франции и многих других стран.

14 марта на пресс-конференции назначенный Верховной радой Крыма премьер-министр Сергей Аксенов заявил: "Никаких атак, направленных на журналистов нет. Они (журналисты) сами провоцируют ситуацию".

Многих журналистов не допускают в госучреждения. В течение последних двух недель было зафиксировано 7 попыток отключения телеканалов. На частотах украинских телеканалов теперь транслируются общероссийские телеканалы.

Свобода выражения мнений и свобода СМИ являются основой демократического общества. Журналисты во всем цивилизованном мире имеют право на особую защиту со стороны государства. В Крыму сейчас ровно обратная ситуация. Здесь жизни журналистов, выполняющих свой профессиональный долг, целенаправленно подвергаются опасности.

Ниже рассказы журналистов о воспрепятствовании их профессиональной деятельности, угрозах и избиениях на территории Крыма.

Антон Голобородько, журналист издания "Газета по-украински" (г. Киев):

- 9 марта мы узнали, что возле областного военкомата в Симферополе обстреляли машину, которая туда подъехала с какими-то активистами. Мы решили поехать на место и узнать, что происходит. Я с фотоаппаратом, журналист Костя Реуцкий из Луганска ("Восточный вариант" вел стрим-трансляцию. Мы приехали на место, подошли к КПП военкомата и попробовали фотографировать. К нам выбежали три человека в штатском, говорят: "Нельзя фотографировать, отойдите на триста метров". Хорошо, отошли чуть назад, зашли рядом на автозаправку. Немного пробовали оттуда вести трансляцию, фотографировать. Подошел к нам человек с автоматом в камуфляже (но не "зеленый человечек" с автоматом Калашникова в модификации "Вулкан". Сказал: "Уйдите. Здесь нельзя снимать". Через минуту из ворот военкомата выехал белый микроавтобус "Мерседес-Спринтер". Микроавтобус подъехал четко к нам, открылись двери, оттуда выбежали приблизительно пять человек в камуфляже не "зеленых человечков", а в обычном камуфляже, который можно купить в любом магазине. Подбежали к нам, попробовали забрать фотоаппарат. Я немного отпирался, получил несколько раз удары по ноге, чуть ниже колена. Били подошвой. Пару ударов по голове. У меня с шеи содрали фотоаппарат. Еще пару ударов получил по ногам. И самое интересное, бьют все время в одно место, чтобы еще больнее было. Потом кто-то подошел, взял мое удостоверение, которое висело на шее: "Что это такое?" Я говорю: "Я журналист". – "Откуда?" - "С Киева". Он сразу же сдернул мое удостоверение, кинул его на сиденье машины. Они были в масках, но под масками было видно, что у них есть усы, бороды. Это были взрослые мужчины, в основном, за 30 лет, молодых среди них не было. И у всех было оружие. Дальше они садятся в машину и уезжают.

Когда все закончилось, из военкомата выехало несколько автобусов, а через минут 5-10 оттуда выехал военный "Урал" с тентованным кузовом с русскими номерами: 12-21 или 12-24 НМ, регион 90-й.

А с 5-го на 6-е марта у нас появилась техническая возможность съездить к военным, и мы поехали в одну военную часть, в село Новозеровка, в военный городок возле Евпатории. Там бухта, где стоит несколько военных кораблей украинского флота, и рядом военная часть. Эту часть тогда заблокировали. Туда приехали на четырех грузовиках больше 100 человек военных - "зелененьких человечков". Они окопались где-то возле складов, выкопали себе окопы, какие-то блиндажи сделали, и с моря выход из бухты перекрыли 8-10 военных кораблей. Среди них, кстати, был крейсер "Москва".

Мы там походили, взяли какой-то комментарий у военных. Но ночью, они говорят, лучше никуда не идти, неизвестно, как эти ребята будут себя вести. "Давайте вы приедете с утра". Ну, хорошо, мы начали собираться. И тут выбежал украинский командир и говорит: "Есть такая информация, что эти военные сейчас уезжают, так как приезжают наблюдатели из ОБСЕ. Но, наверное, на их место завезут каких-то гражданских, полугражданских, для того чтобы показать, что это самооборона". Говорит: "Если вы не боитесь, можете посмотреть, куда они едут".

Мы дождались, пока выехала колонна, и поехали за ними. Буквально километр проехали, остановилась задняя машина колонны, оттуда выбежали несколько человек с автоматами. Прицелились в нас. Мы чуть назад сдали. Они дальше поехали. Мы следом. Не доезжая 4 километра до Евпатории, село Пригородное, остановилась вся колонна. Из колонны выбежали человек 5-6 с автоматами, быстро побежали к нам. Мы попробовали назад, но сзади нас поджал джип. Оттуда тоже выбежали несколько человек. У одного я увидел нашивку на рукаве "Беркут". Еще есть такие же нашивки "Ветеран Беркута". Все с новыми автоматами.

Вывели нас из машины, лицом в капот: "Что вы делаете?" - "Мы журналисты, мы за вами наблюдаем, куда вы едете". – "Не надо за нами наблюдать, вы составляете опасность, не едьте за нами". У какого-то бойца возникла гениальная идея: он достал штык-нож и начал нам колеса пробивать. Пробил три колеса на машине, пробовал четвертое, но что-то у него не вышло. Когда он пробивал уже четвертое колесо, их командир ему говорит: "Хватит". Он остановился, они загрузились в машину и уехали.

Очень неприятно, когда тебе в спину тычут автоматом, не знаешь, что сейчас на уме у этого человека и вообще непонятно, кто это. Они не представляются. "Вы кто?" - "Мы самооборона Крыма". Хотя ночью колонна была "зеленых человечков" и колеса протыкал "зеленый человечек". А вот из джипа, который нас сзади прижал, выбежали ребята в другой форме, с нашивкой, про которую я говорил, "Беркут".

Ирина Седова, редактор сайта "Керчь FM":

- Я здесь уже персона "нон грата". Меня два раза угрожали убить, один раз пытались побить, один раз тащили по площади с криками: "Надо убить эту лживую суку!". Это делали "Русское Единство" и местные жители, которые очень сильно меня ненавидят за то, что один раз вышла на площадь в желто-голубом флаге. "Русское Единство" в Керчи - это полумаргинальная организация, они агрессивно настроены ко всему, что нерусское, и будоражат толпу.

16 января, когда вышли диктаторские законы, я поняла, что моя правозащитная и журналистская деятельность по антикоррупционным расследованиям новыми законами выведена за пределы правового поля, я решила распечатать листовки и расклеить их по городу. Листовки я отправила Игорю Соболеву, одному из инициаторов Евромайдана в Киеве, чтобы он помог напечатать. Я эти листовки не распечатала, никому не показывала. Мне позвонил человек с городского телефона и сказал, что "в твоей листовке напечатано, что Янукович диктатор, это неправда, если ты это будешь распечатывать, мы тебя сожжем". Я написала заявление в милицию, милиция заявление приняла, но, конечно, расследование никто не ведет.

Потом, в тот день, когда в Межгорье к Януковичу зашли люди, мы решили с местными двумя мальчиками из партии "Удар" провести митинг и рассказать людям, что в Евромайдане нет фашистов, что это революция за человеческие ценности. Мы сделали анонс по радио и на сайте. На площади на митинге возле сцены нас стояло четверо человек, и где-то около тысячи людей, которые были против. Может быть, там кто-то и был "за", но они побоялись к нам подходить. У меня был на плечах украинский флаг, и когда я вышла на трибуну, звучал гимн, я хотела сказать, что я журналист, меня закидали яйцами, и толпа ломанулась нас линчевать. Они набросились, вырвали из-под меня трибуну. Но милиция наша, которой было в тот момент человек двадцать, взяли нас четверых в кольцо за руки. Они были без щитов, просто обычные рядовые участковые. Мы стояли в этом кольце. Пришлось вызывать милицейскую машину, чтобы нас вывезти с площади.

На следующей неделе был пророссийский митинг. Я уже была без символики. Надела темную куртку и взяла маленькую камеру, пошла делать репортаж для своего сайта. Меня узнали в толпе, и с трибуны кричали: "Вот она! Ее нужно линчевать, она лживая сука!" Под свист и улюлюканье толпы два мальчика из "Русского Единства" выкрутили мне руки, тащили меня через всю площадь и заставляли меня стереть то, что я записала. Я начала кричать: "Пожар!", потому что иначе милиция, которая стояла рядом, не обращала на меня внимания. Только после того, как я начала кричать: "Пожар!", подошли наши местные милиционеры и вывели меня за пределы площади.

Еще хочу сказать про казаков. Казаки - это приехавшие из России люди, которые одеты в полувоенную форму, короче, это незаконные военизированные бандформирования. Хотя они называют себя местными. Местные казаки всегда считались полумаргинальным образованием. То есть особых приверженцев у них не было, потому что они то "Боже, царя храни" поют, то памятник Врангелю хотят поставить. Народ смотрел на них со смехом. А сейчас под эту маленькую общинку завезли шесть автобусов с московским акцентом персонажей, которые говорят, что они все местные казаки. Понятно, что им никто не верит. Я думаю, это частично переодетые военные, частично агенты спецслужб.

Я как человек, и как журналист не хочу жить в России. Меня не устраивают законы, которые ограничивают свободу слова и свободу мирных собраний. На моей деятельности будет поставлен крест. Потому что я знаю, что все журналисты, которые пытаются что-то расследовать, копать, их периодически арестовывают. Тех, кто выходят на митинги – тоже арестовывают, если они неугодны власти. У нас в этом плане всегда была свобода, и мы старались что-то менять. И у нас получалось, что-то менять. Если я проводила антикоррупционное расследование, то заводилось уголовное производство.

Еще до того, как начался Евромайдан, у нас в августе был здесь свой Майдан. Мэр, из-за того, что мы нашли на него очень много компромата и ему угрожала реально тюрьма, хотел закрыть наше СМИ. И на нас открывались уголовные дела. Эти дела до сих пор не закрыты. Поэтому, я думаю, что меня посадят. Российские неонацисты угрожали меня убить еще в позапрошлом году, когда я нашла здесь их тренировочную базу РНЕ – "Русское национальное единство", к которому, как выяснилось, принадлежал Губарев - Донецкий самопровозглашенный губернатор, которого арестовали. Здесь у нас пророссийские неонацистские движения уже давно развивается. Они здесь тренировки проводят, зигуют на фоне нашего Митрида. Мы кричали о том, что СБУ ничего не делает, и мне было очень много угроз убийством, открыли дело по угрозе убийством. Поэтому, если сейчас я останусь здесь, то не факт, что я буду жива.

Татьяна Рихтун, директор медиа-центра IPC "Севастополь":

- 8 марта на 200-летие Шевченко люди вышли к его памятнику. Читали на украинском стихи Шевченко. Это звучало, конечно, сильно.

Вдруг колонна с флагами "Русского Блока" перекрыла выход. Очень организованно. Я услышала крики людей, которых били. Я побежала туда. Ко мне подходит какой-то человек не славянской внешности, и начинает мне говорить: "Нельзя снимать это". Я говорю: "Вы понимаете, что это запрет на профессию?" Его это как-то остановило. Я отошла в сторону, но потом, когда прозвучал клич: "Бей журналистов, забирай камеры", меня просто общественники забрали за руки: "Тебя же убьют, тебя знают".

Когда стоят севастопольцы, их видно – просто люди с ленточками, которые возмущаются. Но когда появляются люди в камуфляже, в бронежилетах, с рацией – то это уже организованное движение. Их было столько же, сколько митингующих, то есть сотни две-три, не меньше.

Митинг закончился, я поехала домой. Около моего подъезда появился мужчина средних лет, славянской внешности на велосипеде, который стал бросать в меня яйца. Ничего не говорил, а просто спокойно не напрягаясь бросал в меня яйца – одно за другим.

Угрозы в мой адрес начались после 16 января, после принятия закона депутата Верховной Рады Украины Колесниченко. Депутаты внесли изменения в некоторые законодательные акты. И с этого момента появилась уголовная ответственность за клевету, там появились "иностранные агенты"…

На пресс-конференции в Севастополе я сказала Колесниченко: "Я не буду анализировать весь закон, но уголовная ответственность за клевету, это по сути дела запрет на расследования". У него был пункт по поводу того, что можно публиковать только доказанные факты. Ни один журналист не имеет стопроцентных фактов. Стопроцентно доказать может только суд. Но как только я опубликовала новость по поводу этой пресс-конференции и фотографии нескольких десятков молодых людей в спортивных костюмах, сквозь которых журналистам пришлось пробираться на эту пресс-конференцию, тут же появились угрозы на сайте, буквально через час.

Я пошла в милицию, написала заявление об угрозе жизни. Следователь мне даже не перезвонил.

А второй раз это неделю назад было возле штаба Военно-морских сил Украины. "Зеленые человечки", которые тут бегают, сначала стояли молча, потом стали говорить прессе, что снимать нельзя. Там же около штаба были женщины, какие-то активисты, они начали спрашивать: "А почему у вас бейджика нет? А почему у вас жилета нет?" Понимаете, после того, как ты становишься мишенью, то лучше не надевать. Я сказала, что я журналист интернет-издания, и дальше снимаю. Буквально через две минуты они выяснили, кто я. Нас называют "американскими агентами". Я отошла в сторону, стала снимать как общественник разговаривал с «зеленым человечком». В этот момент меня кто-то сзади сильно чем-то тупым ударил по голове. Я поворачиваюсь, и тогда уже выкручивается рука, отбирается камера, и человек убегает к штабу флота. Я написала заявление в милицию.

С оперативно-следственной группой мы ездили на место преступления. Как только мы пишли, сразу "зеленые человечки" появились и к милиции: "Здравствуйте. Морская пехота. А что вы тут делаете?" Это дословно было сказано. Фамилию он не назвал свою. И милиционеры ретировались: "Вы не волнуйтесь, мы тут сделаем только съемку места преступления и все".

Мне потом стало плохо. Прошел где-то час или полтора, у меня начала сильно болеть голова.

Милиционеры отказались меня везти в больницу, и кто-то из друзей на машине меня привез в больницу. Врач стал выяснять, при каких обстоятельствах была получена травма. Я ему рассказала, и он сказал: "Вы на чьей стороне?" Я говорю: "Я ни на чьей стороне, я просто выполняю свою работу". На что он мне сказал: "Что вы так грубо себя ведете?" Я говорю: "Знаете, доктор, я тут три часа сижу с головной болью, дожидаюсь вас (я действительно долго ждала его), а вы вместо того, чтобы выяснить мое состояние, выясняете мои политические взгляды".

Я работаю давно в Севастополе, мы занимаемся расследованиями. Случаи были разные, но такого, чтобы кто-то применял физическую силу, я не припомню. Не было здесь такого. Охоты на журналистов здесь не было ни при ком – ни при Януковиче, ни при Ющенко, ни при Кучме. Чиновники могли позволить себе хамское отношение, могли не пустить, могли скрыть информацию, но физического насилия здесь не было.

Кто такие люди из самообороны? Клич, конечно, был брошен севастопольцам. Но есть севастопольцы, и причем я вам должна сказать, что не лучшие, это как "солдат удачи", но только местного пошиба ребята. Это в основном бывшие спортсмены, которые с удовольствием помашут руками. Я знаю, что для них собирают деньги, им в палатку приносят наличные. Куда они идут и на что… Понимаете, тут даже господин Чалый, новопровозглашенный мэр, собирает деньги якобы в фонд помощи Севастополю, но при этом в объявлении, которое висит на администрации указано: "Перечислять деньги на счет общественной организации "35-я батарея". Эту общественную организацию возглавляет его брат. По украинскому законодательству общественная организация, которой перечисляют деньги, 20% имеет полное право оставлять себе. То есть это по законодательству. Если он спасает Севастополь (он состоятельный человек и он декларирует, что у него большие доходы), почему он не может заплатить 15 гривен, открыть счет в российском Сбербанке именно на помощь Севастополю? Нет, деньги идут на его организацию, которая 100-процентно ему подконтрольна. Людям это пытаешься объяснять, у них вызывает это агрессию.

Здесь очень много военнослужащих, которые увольняются с Черноморского флота, но остаются здесь. Они получают квартиры где-то в Калининской, Тверской области, но жить остаются здесь. Например, бывший начальник войск береговой охраны, в 2008 году увольняется, и он возглавляет торговое представительство Саратовской области в Севастополе. То есть люди все равно в каких-то структурах оседают. И когда конфликт только начинался, они все сгруппировались вокруг Дома Москвы. Там есть так называемый Институт стран СНГ господина Затулина, возглавляет его бывший адмирал Черноморского флота. И там образовался неофициальный штаб бывших военных, которые взяли на себя руководство этой самообороной.

У нас есть гостиница "Крым", она государственная, обычно стоит пустая, потому что по уровню застряла немножко в Союзе. Сейчас она полностью заселена казаками. Но это не местные казаки. Их полно, человек 400-500, и когда нужно, их грузят на машины и привозят к воинским частям. Украинские военные говорят: "Появились казаки, значит, жди каких-то провокаций. А появились здесь казаки почти одновременно с "зелеными человечками" 1-2 марта.

Сказать, что никто не пойдем не референдум – нет, люди пойдут. Люди пойдут. Есть очень много людей, которые искренне думают, что завтра они проснутся в Российской Федерации и все будет замечательно. Майдан начался в декабре, а митинги, что там фашисты, начался весной. В Севастополе появился даже такой плакат – "Дельфинарий против фашизма!".

Я не пойду на референдум. 17-го числа мы просыпаемся и все наши документы становятся бумажками, которые ничего абсолютно не значат. У меня нет права на квартиру, у меня нет права на машину. Это все становится бумажкой. Новых документов нет. Сомневаюсь, что здесь кто-то воздержится от мародерства. Думаю, что пострадают первыми бабушки, которые квартиры имеют на берегу еще с советских времен. Их защитить будем некому. А мародерство здесь будет. Люди настроены уже воевать. По сути дела, милиции нет, потому что здесь двоевластие. СБУ тоже здесь не работает. Никто не помешает насилию.

Валентина Самар, главный редактор интернет-издания "Центр журналистских расследований":

- Мы можем сегодня констатировать, что речь идет о препятствовании в доступе к информации, когда для нас просто сразу закрыли самые публичные органы власти, куда вход должен быть беспрекословный, особенно во время заседаний парламента или Совета министров, что было в Крыму всегда.

Журналисты сейчас становятся жертвами общекриминальных преступлений. Улицы наводнены гопниками, казаками, всевозможными "человечками", которые ведут себя абсолютно бесчеловечно по отношению и к нашим коллегам крымским журналистам, и к журналистам иностранным. Видеосвидетельств этого предостаточно. Мы видим в день по два-три случая откровенного грабежа средь бела дня, когда на улице просто толкают человека, сбивают с ног, выхватывают у него технику, выхватывают у него из карманов кошельки и т.д. Случайные прохожие снимают происходящее на свои телефоны и выкладывают в сеть. Мы видим то, чего в Крыму никогда не было даже в бурные бандитские 90-е годы.

Персонифицировать этих людей, которые нападают, грабят, бьют, не так сложно. В частности, мы раскрыли машину, в которую складывали украденное оборудование у наших коллег из "Ассошиэйтед Пресс". Автомобиль зарегистрирован на фирму, владельцем которой является скандально известный старейшина казачьей сотни "Соболь" Храмов.

Мы ведем хронику нарушений прав журналистов и прав человека в Крыму с 27 февраля. Мы взяли точкой отсчета захват административных зданий Верховной Рады и Совета министров Крыма. Нападения происходят на целые группы журналистов. Один из последних случаев, который просто беспрецедентный не только в Крыму, но и в Украине, когда журналисты нескольких средств массовой информации, в том числе иностранные, были жестоко избиты. Это журналисты "Интера", журналисты с Греции. Машину с ними догнали, побили машину, побили технику, побили людей, затолкали журналистов в багажник.

ГБУ открыло пока что уголовное производство только по двум случаям – это "Газета по-украински" и "Восточный вариант", по двум печатным изданиям, и не по заявлениям журналистов, а по публикациям СМИ, то есть по сообщениям, что прокуратуре дает возможность в соответствии с законом о прокуратуре открывать производство. По всем остальным никаких уголовных производств не заведено.

У нас в Крыму реально похищают людей, уже зарегистрировано 6 случаев похищения журналистов и гражданских активистов.

Я обращаюсь к властям Крыма – легитимным и самозваным – прекратите этот беспредел, откровенный грабеж и бандитизм. Господин Аксенов сказал, что он несет ответственность за все, что здесь происходит, пусть он ее понесет. Очень бы хотелось, чтобы он ответил за свои слова.

У нас серьезные преступления. Это, по сути, воровство частот для теле и радио вещания, воровство телепередатчика, заход в информационное пространство, по сути узурпирование так называемого частотного поля, которое распределено межгосударственными соглашениями. Захват передатчика - это одна из иллюстраций информационной войны. Это информационная интервенция вслед за военной. Подобного никогда не то, что в Крыму, в Украине не было. Конечно, телекомпании будут подавать и в хозяйственный суд, и обращаться к регулятору радиочастот, но это все длительный процесс. Но мы понимаем, почему это сделано сейчас. Для того чтобы закрыть иную точку зрения, закрыть альтернативный информационный поток, и чтобы здесь "ящики" показывали только одну точку зрения. Мы понимаем, почему здесь эти российские каналы и именно в это время.

Сегодня каждый человек, который имеет свободную точку зрения, подвергается опасности.

Александр Выгулов, журналист, г. Симферополь:

- В Украине, в Крыму принят закон, по которому работа прессы приравнивается к работникам внутренних органов, с точки зрения их защиты и нападения на них. Насколько эти люди, которые сейчас находятся в Крыму из России, информированы о том, что у нас, в Крыму и в Украине, такое законодательство, такое отношение к прессе. Насколько они понимают, что, нападая на прессу, они попадают под уголовную статью (ст. 171 УК Украины "Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов".

Например, когда я снимал камерой у аэропорта, на мне висел бейдж "Пресса". И ко мне подошли. На меня навалились, повалили, коленом голову прижали к асфальту, закрыли глаза рукой, забрали фотоаппарат, обшарили. Напоследок сдернули бейдж. Я так понял, что для того, чтобы знать, кому вернуть. Неделя прошла, не вернули. Я нашел, кто это был. Я вышел к ним на сайт и сразу заявил: "Вы чего офигели, прессу трогать?" Это были "Ночные волки". Их было несколько человек. Причем, написано было: "Москва".

Глупость, которую эти ребята делают, нападая на прессу, заключается в том, что у нас в Крыму везде вэб-камеры. Какой смысл отбирать камеры, нападать на журналиста, если ты уже засветился на 1, 2, 3, 5, 10 камерах.

С прессой так нельзя. Свобода слова – это священно. И в этом плане, колоссальная разница между Украиной, Крымом и Россией. По свободе слова, по свободе освещения здесь мы вышли, наверное, лет на десять вперед России. Взаимодействие с российским рынком и в том числе вхождение в Россию – один из рисков – это свобода слова. Вопрос в том – мы потянем Россию на свой уровень, или она нас погасит?

Нам не нужна тут такая Россия, которая здесь хамит. Вы поймите, мы – крымчане. Я вырос в Феодосии. Вы знаете, как пацаны над пальцем резинку натягивают? Так вот, когда я был 6-летним пацаном, я из рогаточки по москвичам, ма-а-асквичам, которые огрызки яблок в песок зарывали, по ляшкам стрелял, я лично. Мне, что хохол, западенец, что ма-асквич, который с понтом, мне по фигу, они в гостях у нас в Крыму, они не хозяева. Если опять придут хозяева, как пришли западенцы хозяевами, - ребята, ну это опять будет оккупация. У нас другая ментальность. У нас за Перекопом земли нету. У нас острова. Мы россияне, мы – русский мир. Понимаете? И это без шуток. Это конфликт ментальностей.

20 лет была оккупация под Крымом. Я не хочу вторую оккупацию. Российские олигархи похуже будут украинских. Те съехали, теперь эти придут. А начинается все с информационного подхода: мы здесь можем класть прессу, забирать у нее всю технику. "Ребята, статья уголовная". – "А нам по фиг".

Анастасия Черная, инициативная группа "Крым. Помощь" ("Крым. SOS"smile;):

- Мы не являемся какой-то организацией или политической силой. Это инициатива людей, которые хотят помочь журналистам освещать здесь события. Потому что мы здесь живем, и мы хотим, чтобы СМИ могли работать адекватно. Если кому-то нужен переводчик, мы находим переводчика. Если кому-то нужен сопровождающий или гид, мы помогаем найти этого человека. Кому-то, возможно, нужен автомобиль или водитель… Мы сейчас стараемся помогать журналистам, насколько наши силы позволяют.

И я лично, пока я являюсь сопровождающим или переводчиком, с некоторыми группами видела не один и не два, и не три факта нападения на журналистов и препятствования журналистской деятельности. Я сама студентка факультета журналистики, и я понимаю, что действительно препятствуют и что это действительно ненормально.

Например, у журналистки из телеканала CBS, когда она пересекала границу, отряд самообороны снял с нее бронежилет, забрали у нее флэшки и сказали единственное слово "Thank you". Нас пытались атаковать, когда я просто переводила фотокорреспонденту, что происходит. К нам подошел один молодой человек и стал кричать канадскому журналисту: "Да когда же вы перестанете нам всем врать?! А ну, давай переводи ему, что Запад загнивает!" И дальше толпа собралась человек двадцать, каждый из которых пытался нас толкнуть. И я говорила, что я переводчик, я помогаю, он даже не пишет репортаж, он просто фотографирует. Но никто нас не слушал.

На днях мы с группой "Аль-Джазиры" брали интервью у Павла Никулина, это журналист издания "Русская планета", которого избивали под Севастополем и который также заявлял этой самообороне, что он журналист, он ничего не делает, он никого не раздражает. Но его избили.

И на всех журналистов нападали именно вот эти представители самообороны. Люди, которые нападали, например, на группу болгарских журналистов, были в массках, спортивных костюмах. На одну группу CBS нападали люди тоже в масках, на другую группу – просто в гражданской одежде, но с георгиевскими ленточками, со всеми этими русскими флажками. На нас также нападали люди, одетые таким образом. Представлялись они либо как самооборона, либо: "У нас тут мирный митинг, и нам не нравится, что вы говорите не на том языке, то есть не на русском".

Михаил Шекель, журналист "Эспрессо tv":

- Во время захвата военного госпиталя на улице Розы Люксембург, мы специально обзванивали несколько съемочных групп, чтобы не ехать туда одной съемочной группой, чтобы не повторилось то, что было ночью под Севастополем, когда избили журналистов. И "Интеровцы" там, как они мне сами рассказывали, были избиты именно отрядами самообороны. Кого мы хотим учить работать с прессой? Вот этих, их самообороны? О чем можно говорить, если их командиры не заинтересованы в том, чтобы они с прессой работали. В плане работы с прессой ни отряды самообороны, ни эти "зеленые люди" с российским оружием, они с ней просто не работают и работать не будут, не заинтересованы.

Елена Масюк, руководитель постоянной комиссии по свободе информации и правам журналистов Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам журналистов