Анна Шелест: Женевское соглашение настолько «дипломатично», что привело к возможности двоякого толкования

Женевское соглашение превратилось в документ, в котором и Киев, и Москва умудряются прочесть совершенно разные права и обязанности сторон. Пока длится это разночтение, ситуация в юго-восточной Украине продолжает оставаться напряженной.

 Согласно подписанному 17 апреля женевскому четырехстороннему соглашению представителями США, России, Европейского Союза и Украины, на украинской территории должен начаться процесс разоружения незаконных вооруженных формирований и освобождения всех захваченных зданий. Причем Москва ждет разоружения от "Правого сектора", а Киев – от сепаратистов. И пока такое ожидание затягивается, на юго-востоке страны появляются новые жертвы боевиков.

Своим взглядом на сложившуюся ситуацию с "Ежедневником" поделилась ведущий научный сотрудник Одесского филиала Национального института стратегических исследований (Украина) Анна Шелест.

- Может ли женевское соглашение реально повлиять на ситуацию в Украине? Сейчас в РФ и Украине данный документ начинают трактовать по-разному. Что будет с выполнением пунктов соглашения в результате? Или за соглашением в Женеве последует новый раунд переговоров?

Женевские соглашения нельзя как переоценивать, так и недооценивать.

С одной стороны, очень много вопросов осталось вне рамок подписанного документа, например, Крым и присутствие «зеленых человечков». В тоже время, мы должны понимать, что документ, который нам представлен, - это лишь «заявление», а не «соглашение» в международно-правовом значении этого слова. Соответственно, оно не является обязывающим. Это, скорее, жест доброй воли.

С другой стороны, очень важно, что Россия взяла участие в этих переговорах и подписала хоть какой-то документ, так как, во-первых, это снимает ее претензии об исключительно западном участии в украинских процессах. Во-вторых, накладывает на Москву определенную ответственность. И, в-третьих, позволяет апеллировать к конкретным договоренностям. Конечно, в идеале, это должно стать лишь первым в череде - встреч, переговоров, решений и договоренностей. Будут ли они иметь вид официальных соглашений – не так уж важно, потому что согласовать конкретные формулировки намного сложнее, чем достичь компромисса по определенным действиям. Именно с этим мы и столкнулись в текущем тексте. Он настолько «дипломатичен», что привел к возможности двоякого толкования. Однако сам факт многочасовых переговоров говорит о том, что сторонам было, что обсудить, иначе все бы закончилось через час - после прочитанных заявлений и высказанных стандартных претензий.

Трактовка документа Москвой иначе, чем всем остальным международным сообществом, вполне понятна. Во-первых, это продолжение позиции по преувеличению угрозы и роли Правого сектора, как чуть ли не основной действующей силы украинских протестов, а соответственно аргументы в пользу недееспособности украинского правительства и государства в принципе, а также угрозы радикального национализма. Во-вторых, если бы Россия в открытую подтвердила, что имеет влияние на сепаратистов в восточных областях Украины, то она фактически признала бы свое участие в процессе дестабилизации Украины.

Интересным моментом остается положение договоренностей об освобождении все захваченных зданий. Фактически сегодня мы можем говорить лишь о захвате зданий в Донецкой, Луганской и Харьковской областях, а также Крыме. Некоторые юристы считают, что включение такого пункта в будущем даст Украине дополнительный аргумент в Международном Суде, возможность обращения в который с крымским вопросом сейчас активно прорабатывается.

Заявление некоторых представителей сепаратистов о том, что они освободят захваченные здания только после того, как новая украинская власть освободит парламент и администрацию президента являются абсолютно неадекватными реалиям, так как, если легитимность исполняющего обязанности президента Украины еще вызывает определённые сомнения у некоторых экспертов, но не у международного сообщества, которое ведет с ним переговоры. То уж легитимность Парламента Украины не может вызывать никаких сомнений, так как он был законно избран еще в 2012 году, то есть задолго до текущего кризиса. В определенной степени подобные заявления демонстрируют лишь нежелание искать решение сложившегося кризиса.

В итоге, мы можем сказать, что Женевские соглашения важны лишь как символ поиска компромисса и решения кризисной ситуации, а также инклюзивности этого процесса для всех заинтересованных международных посредников. Однако не стоит его переоценивать. Это не конфликт между двумя государствами или политическими партиями, где подписав соглашение можно поставить точку в споре.