Николай Автухович: Мы все должны сопротивляться беззаконию

Бывший политзаключенный продолжает борьбу за свои права.

Почти девять лет провел в заключении волковысский предприниматель Николай Автухович. О своих тюремных университетах, а также о роли «Радыё Свабода» в отстаивании прав заключенных он рассказал в «Вольной студии».

- Николай, я рад вас видеть на свободе. Вы уже акклиматизировались в родном городе после такого длительного срока заключения?

- Я не чувствую, что мне нужна какая-то акклиматизация. Здесь такая же тюрьма. Причем, здесь, пожалуй, еще труднее, чем в тюрьме, потому что нужно думать, чем питаться, как заработать деньги. Признаюсь, для меня это проблема на сегодняшний день, поскольку бизнес забрали, и все нужно начинать с нуля. Прежде чем самому попасть за решетку, я многое слышал о тюремной жизни. Но все равно долго не мог привыкнуть. Там случались такие моменты, что глаза на лоб лезли. Последний случай - человек облил себя растворителем и поджег. Почему? Над ним смотритель издевался, и человек никак не мог доказать свою правоту. Вот и пошел на такой отчаянный шаг. Часто зеки, если чего-то требуют, говорят администрации: «Сделайте так, а то будет плохо, мы должны будем протестовать». Они всегда так говорят. Потом режутся, вешаются, что-то себе в живот загоняют, глотают железки.

- А что, других форм протеста нет? Скажем, голодовка.

- Голодовка - неэффективный способ, так как на нее не обращают внимания. Когда я пришел в колонию, мне не хотелось никуда лезть. Но люди подходили, разговаривали, рассказывали о своих проблемах. Хочешь - не хочешь, пришлось ввязываться. Вот и ввязался, да так, что не вылезал из штрафного изолятора. Администрация знала, что о всех происшествиях в колонии сразу расскажет «Радыё Свабода». Мы устроили дело так, что в каждом отряде, в каждой локальной зоне были люди с телефонами, с номерами. Я открыто говорил администрации колонии, что раздал всем телефоны, чтобы они не издевались над людьми. Были случаи, когда избивали, когда люди погибали, и никто об этом не знал. Поймите, это закрытая территория. Там может произойти что угодно, и никто никогда не узнает, потому что туда не пускают ни журналистов, ни наблюдателей.

- Выход в СМИ, на ту же «Свабоду» помогал?

- Больше всего администрация опасалась утечки информации в СМИ - на радио, в интернет. Это их раздражало больше всего. Один из начальников даже говорил: «Подавайте бумаги в прокуратуру, в суд, но только не на радио». Этого они боялись больше всего. Колония - это такое маленькое государство в государстве. Начальник колонии сам себе хозяин, сам себе президент - как захочет, так и сделает.

- Я вижу следы от порезов у вас на обеих руках. Против чего вы таким образом протестовали?

- Ничего серьезного там не было, но когда я сказал, что это сделаю, я должен был держать слово. Администрация, когда увидела мое непослушание, пользовалась поддержкой криминальных авторитетов, которые давили на меня через других зэков. Скажем, приходит отряд в столовую, а в бачке для них - меньше каши. Люди возмущаются, а им в ответ: «Скажите спасибо Автуховичу». Или, например, наступает день, когда наш отряд должен звонить вечером. Не ведут. Почему? Ответ тот же - поблагодарите Автуховича. И так раз за разом. Умные люди сознавали, что здесь к чему, а другие говорили: «Как он всем надоел, этот Автухович». Выхожу из штрафного изолятора, смотрю - администрация сделала по-своему. Вот и выполнил обещание.

- А насколько важна для заключенных общественная поддержка? Все эти акции «Напиши открытку политзаключенному». Это вас поддерживало?

- Еще как поддерживало! Иногда писем приходило по 50-60 в день, а там - такая теплота, слова от души... Даже слезы одолевали. Очень хорошо люди поддерживали. Спасибо им большое.

- Вы - бывший «афганец». Надеялись ли на поддержку своих боевых друзей?

- Нет. Я знал - массовой поддержки со стороны «афганцев» не будет. Когда меня начали преследовать в Волковыске в 2003 году, много об этом писалось, были обращения от моих друзей Комаровского и Волчека. И очень мало людей тогда откликнулась на призывы помочь. Боевое братство... Это братство срабатывает на поле боя, когда вы спасаете жизнь друг другу. Люди, которые через это прошли, которые вместе были в опасных ситуациях, очень сближаются. Настоящий воин, настоящий человек, который прошел через тот ад, обязательно поддержал бы. А так... На всех «афганцев» это братство не распространяется.

- Я читал ваши письма на волю, находящиеся на сайте «Радыё Свабода». Они меня поразили прежде всего своим белорусским патриотизмом. Мне кажется, что в неволе вы стали еще более убежденным белорусом. Или я ошибаюсь?

- Нет, так и произошло. Особенно помогли письма от незнакомых белорусов. Я и раньше много читал литературы по истории. А когда узнал, как нам навязывали русский язык, как нас когда-то пленили, сделали рабами, мне стало стыдно. Мне стало стыдно, что я говорю на языке завоевателей. Кто обо мне знал до начала 2000-х? Никто. В Волковыске никто не знал, что есть такой Автухович, хотя я много раз проводил здесь международные мотокроссом. Даже держал здесь свою школу по мотокроссу - нанял тренеров, которые обучали подростков. Родина для меня - не пустое слово.

- Вы были осуждены за поджог дома начальника волковысской милиции, за намерение обстрелять из гранатомета областную администрацию в Гродно. Как относились в колонии к этим вашим «преступлениям»?

- Люди за решеткой живут по своим принципиальным понятиям. В тюрьме вообще никто не интересуется, за что ты сидишь. Дело каждого - говорить об этом или нет. Поэтому там и не интересуются особенно. Людям все равно, делал ты это или нет. Там совсем другие проблемы, прежде всего бытовые. Насчет поджога в Волковыске - он действительно имел место. Власти нашли зацепку, чтобы человека, который это сделал, привязать ко мне. Я его хорошо знаю - мы учились в одной школе. Дело в том, что сегодня можно взять любое уголовное дело, даже убийство, и обвинить кого угодно. Это очень просто сфабриковать. Достаточно нескольких свидетелей, которые скажут, что они «видели». И в моем деле таких «свидетелей» нашлось достаточно. Они подтвердили все, чего быть просто не могло.

- Такси «22222» - ваш бренд - и сегодня ездят по Волковыску. Они уже вам не принадлежат?

- Чтобы этот бренд не исчез, в свое время, когда меня посадили впервые и наша семейная собственность была разделена, у жены осталось несколько машин. Их мы сдали в аренду фирме, которая и работала под флагом «22222». Причем бесплатно. Жена не получала за это ни рубля. Делалось это только для того, чтобы люди знали - наши такси работают. Кстати, когда меня только посадили, председатель Волковысского исполкома созвал предпринимателей и сказал: «У нас на рынке появилось свободное место, берите быстренько кредиты и покупайте машины. Фирмы «22222» больше нет, а надо, чтобы люди не волновались, чтобы такси ездили». Власти даже договорились с банками, чтобы желающим давали кредиты.

- А вы не жалеете, что пошли по пути неповиновения? Что так много потеряли?

- Не жалею. Хотя начинал с нуля, и это было непросто. Грузовой бизнес у нас развивался, он был основным. Мы почти 10 лет шли к тому, чтобы получить большие контракты от известных европейских фирм. Мы напрямую контактировали с ними. А такси - побочный бизнес. Когда открывал его, не думал, что он будет приносить много прибыли. Я попробовал только потому, что в Волковыске с этим не было порядка. Скажем, человек на вокзале ищет такси, а таксист отказывается ехать в деревню только потому, что там плохая дорога. Так не должно быть. Или другая ситуация. По дороге с работы у меня берут, скажем, 20 000 рублей, а на работу я завтра еду уже 30 000. Так тоже не должно быть. Я купил пять машин, на которых люди ездили только по счетчику, и дело пошло. До этого стали стремиться и конкуренты, уровень такси сильно поднялся. Каждый месяц приходилось докупать машины, ведь заказов больше. Наконец под брендом « 22222» работало около 30 машин.

- Чем вы предполагаете заниматься дальше?

- Пока не определился. Единственное знаю точно - буду доказывать свою невиновность, справедливость должна победить. Мы все должны начать сопротивляться беззаконию. А у нас сегодня многое делается не так. Пока я сидел, столько смешных законов, указов приняли! Например, запретили хлопать в ладоши. Что следующее запретят? Видимо, скоро примут закон, по которому мы будем платить за воздух, которым дышим. А возьмите налог на машины. На Западе люди давно вышли бы на улицу и добились отмены. А у нас все тихо. Люди привыкли быть рабами, и они будут рабами, пока не научатся сопротивляться. То, что власть у меня незаконно отобрала, я обязательно верну. За свое - за семью, за имущество, за страну - я готов отдать жизнь. Нужно, чтобы все люди были готовы не на словах, а на делах действовать. И такие люди есть. С ними все можно сделать.