Евразийский экономический союз в тумане

Судьба ЕЭС едва ли будет легкой.

Недавно казалось, что долго зревший проект Евразийского экономического союза (ЕЭС), который должен был стать ответом России на ЕС, материализуется уже в 2015 году. Однако агрессивные действия Кремля в Украине, неуважительное отношение к нормам международного права и другие политические игры Москвы заставили задуматься даже ближайших её партнёров. Поэтому идея ЕЭС вновь теряет отчетливые контуры.

Оккупация Крыма тоже казалась невозможной, поскольку сформировалось мнение, что Россия начала действовать посредством «мягкой силы», которую можно охарактеризовать как способность государства достигать своих целей за счет убеждения других стран и обществ в привлекательности своей социально-экономической и культурной модели, а не использования жесткой военной силы. Однако последняя (классическая) Москве всегда нравилась больше, чем мистическая «мягкая», которую хорошо освоили на Западе.

И все же Кремль изучал принципы «мягкого» воздействия, и даже достиг определенных успехов на этом поприще. В 2013 году России удалось заблокировать возможные активные действия западных стран против Сирии, уговорить вступить в Таможенный союз (ТС) Армению и убедить Януковича не подписывать Договор об ассоциации с ЕС.

Кроме того, сам ТС как основа ЕЭС (объединение, которое должно заменить неэффективное СНГ и частично восстановить географические границы СССР, по которому так скучает В. Путин) в определённом смысле является победой «мягкой силы».

Наконец, триумфом российской «мягкой силы» можно считать Олимпийские игры в Сочи. Этот праздник спорта положительно сказался на имидже России в мире, но своими действиями в Украине Москва в мгновение ока растратила весь позитивный эффект данного мероприятия.

Можно попытаться угадать мотивы, которые заставили Кремль вести себя так, как он это делает в последние месяцы. Видимо, в России никогда не верили в эффективность «мягкой силы». Здесь можно вспомнить две чеченские кампании и антитеррористическую операцию на Северном Кавказе (тем смешнее слышать упреки Москвы в адрес Украины за проводимую ею АТО на востоке страны), а также войну с Грузией в августе 2008 г. В связи с этим Кремль, вероятно, посчитал, что жёстко расправиться с Украиной ему выгоднее, чем жить туманными перспективами «мягкой» победы.

Сегодня кажется, что в условиях украинского кризиса Россия просто не могла вести себя по-другому. «Возвращение» Крыма имело огромное символическое значение, потенциал которого сейчас используется в пропагандистских целях.

Российская власть патологически боится «цветных революций». Первой, которая действительно напугала Кремль, стала «Оранжевая революция» в Украине. Сегодняшняя гражданская активность украинского общества вновь заставила его нервничать, и своими действиями в соседней стране Россия хочет показать (в первую очередь – своим гражданам), что ничем хорошим восстания такого рода не заканчиваются.

Украинские события можно интерпретировать и с точки зрения противостояния ЕС и (в перспективе) ЕЭС. В данном случае Украина является потенциальной «добычей» или возможной буферной зоной. Тактика Москвы понятна: не позволить Киеву сблизиться с Европой. Другой важный тактический шаг –возможное отторжение большой части территории Украины и создание мифической Новороссии. Это геополитическое новообразование также потенциально могло бы присоединиться к Таможенному союзу, а затем и к ЕЭС. Поэтому действия Кремля не вызывают у него никакого когнитивного диссонанса.

Однако они вызывают его у ближайших союзников России – Беларуси и Казахстана. Это показывает непонятная и переменчивая позиция данных стран относительно того, что происходит в Украине.

Во-первых, действия Москвы говорят о возрождении её имперских амбиций, и Беларусь с Казахстаном могут попытаться спроецировать нынешнюю ситуацию в Украине на себя. Например, в России принято называть белорусов братским народом, но недавно так же называли и украинцев, что тем не менее, когда понадобилось, не помешало Москве перейти к использованию в отношении них таких терминов как «фашисты» и «бендеровцы».

Нервничать приходится и Астане, потому что существует проблема «северного Казахстана», где в основном проживают этнические русские, что делает регион похожим на восточную часть Украины.

Можно сказать, что Беларуси и Казахстану приходится лавировать между восприятием угроз себе и риском не угодить России. Тем не менее и Минск, и Астана достойно справляются с этой задачей. Трудно сказать, грозит ли им «украинский сценарий». Украина на протяжении нескольких десятилетий находилась в состоянии выбора между восточной и западной геополитической зоной влияния, а Беларусь и Казахстан практически все это время были для Москвы «своими», и им в отношениях с Россией позволялось больше, чем другим.

Об этом в частности свидетельствует встреча глав государств-членов ТС, которая состоялась в конце апреля в Минске. Планировалось, что в ходе саммита будет достигнуто окончательное соглашение относительно начала работы ЕЭС с 1 января будущего года, но он закончился без ожидаемых результатов. Главным виновником такого исхода переговоров стал А. Лукашенко, который пытался выторговать Беларуси дополнительные экономические преференции. После этого пошли разговоры о том, что реально ЕЭС будет создан не в 2015 году, а в ближайшее десятилетие – до 2025 года.

Обобщая, следует заметить, что после действий России в Украине у Беларуси и Казахстана прибавилось объективных и субъективных аргументов против EЭС. Однако мечта Кремля подписать договор о создании союза 29 мая в Астане на заседании Высшего Евразийского Совета сбылась. Тем не менее судьба ЕЭС едва ли будет легкой. Ни Беларуси, ни Казахстану не нужен аналог Советского Союза с военно-политическим доминированием Москвы: их авторитарные лидеры больше всего боятся потерять свою абсолютную власть, а имперские амбиции России актуализируют эту угрозу.

Виктор Денисенко, geopolitika.lt

Фото: Getty Images