Саша Кулаева: Нет никаких иллюзий по поводу Лукашенко

Освобождение Алеся Беляцкого не означает изменения сути репрессивного режима Лукашенко.

Такое мнение высказала сайту charter97.org руководитель отдела Восточной Европы и Центральной Азии Международной федерации прав человека (FIDH) Саша Кулаева.

— Правозащитника Алеся Беляцкого выпустили по амнистии. Как вы считаете, почему из всех политзаключенных выпустили именно его?

– Я могу предположить, что его статья давала наиболее легкий для этого повод. «Политические» статьи не подпадают под амнистию, а его статья, если нет нарушений, подпадает. Но, как показывает опыт двух предыдущих лет, та же самая статья под ту же самую амнистию не подпадала пока «не было надо». А сейчас даже 12 нарушений не помешали его освобождению.

На мой взгляд, это в очередной раз подтверждает то, что даже такие положительные решения, как освобождение из тюрьмы невиновного человека, являются произвольными, незаконными и зависят от политической воли и от желания кому-то что-то доказать.

Я думаю, что в данном случае было желание сделать некоторый шаг по ряду причин геополитического характера, отчасти связанного с ситуацией в Украине, с ситуацией в России, возможно, с ситуацией, которая была связана с Евросоюзом. На мой взгляд, главными стали именно эти причины, а не законность его ареста, его суда и пребывания в тюрьме. Тут был исключительно прагматизм.

Мы от всей души радуемся освобождению Алеся. Я узнала об этом в субботу, а в воскресенье я уже была в самолете. Сейчас я в Минске и счастлива, что прямо сейчас сижу рядом с Алесем. Но, тем не менее, мы с огромным возмущением думаем о тех почти трех годах, которые он провел в заключении, не имея на это никаких причин. С тем же возмущением мы думаем об остальных политических заключенных, которые по-прежнему остаются в тюрьмах, являются жертвами того же произвола, который диктует этот режим.

— Чего Лукашенко ждет взамен?

— Я не знаю, чего конкретно он ждет взамен и с кем конкретно ведутся переговоры. Но мне бы хотелось, чтобы наша точка зрения была принята во внимание: освобождение одного человека, даже очень для нас дорогого и любимого, ни в коей мере не должно рассматриваться как какое-то систематическое изменение ситуации. Пока в стране есть хоть один политический заключенный, режим свою стратегию не изменил и не меняет. А политзаключенных в Беларуси не один, не два и не три. Нам кажется, что нужно принципиально добиваться освобождения остальных политзаключенных и систематических изменений, которые сделают ситуацию такой, чтобы это больше не могло повториться.

— Белорусский диктатор уже давно торгует политзаключенными. Экономическая ситуация в стране плачевная, и, очевидно, он ждет очередных кредитов. Понимают ли это на Западе?

— Я думаю, что это на Западе понимают. Во всяком случае, ситуация ясна и понятна очень многим политикам, дипломатам на разных уровнях, с которыми нам приходится работать, поднимая вопросы всех политических заключенных и систематических нарушений прав человека. Но, тем не менее, геополитика не всегда диктуется идеологическими, принципиальными позициями. Скорее, там руководствуются системами взаимных выгод и договоренностей. Европейские политики пытаются добиться хотя бы чего-то.

Но чем более принципиальна позиция, тем более она эффективна. И мы всегда стараемся донести эту идею до европейских политиков.

— На фоне украинско-российской войны Запад питает надежду, что Лукашенко может стать его союзником. Откуда такая наивность в отношении первого диктатора Европы?

— Честно говоря, учитывая то, что сейчас происходит в России, я не уверена, что венец «первого диктатора» по-прежнему принадлежит Лукашенко. Но, тем не менее, очевидно, что он — один из самых серьезных диктаторов Европы. Но мне кажется, что никто не имеет никаких иллюзий на этот счет. Идет некая борьба, «перетягивание» на свою сторону союзников, ведь и Украина, и вся Европа сейчас искусственно разбивается на два противоположных лагеря. Каждый пытается «затянуть» в свой лагерь того, кого может.

Но Россия имеет огромные рычаги влияния на Беларусь — и это на Западе очень хорошо понимают. Поэтому я не думаю, что Лукашенко здесь расценивают как союзника. По-крайней мере, я с такой точкой зрения не встречалась.