Андрей Чернякевич: Белорусы, в отличие от многих, смогли добиться независимости

Вопросы «А хто там iдзе?», а также «С кем и куда идти?» остаются актуальными для белорусов.

Ровно сто лет назад создатель Белорусской Социалистической Громады и редактор "Нашай Нiвы" Антон Луцкевич определил политическую программу белорусского национального движения. Впервые в истории современного белорусского народа он попытался дать ответ на вопросы, кто такие белорусы, в каком направлении им следует идти и с кем сотрудничать. Вопросы «А хто там iдзе?», а также «С кем и куда идти?» остаются для белорусов такими же актуальными, как век назад. О том, как рождалась современная белорусский нация, и удалось ли ей сформироваться за сто лет, Polskie radio разговаривает с преподавателем истории Андреем Чернякевичем.

- Расскажите, пожалуйста, какой проект представил ровно сто лет назад Антон Луцкевич. Насколько он актуален сегодня?

- Собственно говоря, это заметки, которые так и не дождались печати. Это анализ возможностей реализации политических целей белорусского движения. Этот анализ представлен достаточно кратко. Руководитель первой белорусским политической партии, организатор белорусской печати, будущий премьер Белорусской Народной Республики накануне Первой мировой войны задавал вопрос: «Может ли белорусское движение в условиях мировой войны, которая приближается, ставит своей целью достижение независимости?» Его вывод был: «Нет». Он считал, что общество еще не созрело в национально-культурном плане.

Единственной возможностью реализации потенциала белорусского движения он видел в тактических союзах с другими народами, в создании автономии в рамках других государств. Луцкевич не перечеркивал никакой возможности. Он рассматривал возможность сотрудничества с литовским движением в рамках возрожденного Великого Княжества Литовского, с Россией и даже с Польшей. Но каждую из этих возможностей он рассматривал именно как тактический шаг.

- Много говорят о том, что белорусская нация создавалась ее «родителями» как нация крестьянская. Действительно ли люди со шляхетским происхождением, такие как Антон Луцкевич или Янка Купала, который писал «Я мужык-беларус, пан сахi i касы...», в это верили? Либо они заигрыли с крестьянством, чтобы расшевелить его? Не стала ли идея о том, что белорусы - это крестьянский народ, вечным проклятием белорусской нации? Не воспитала ли она у белорусов комплекс неполноценности?

- Число крестьян, которые были ангажированы в белорусское национальное движение в его начале, составляла ровно треть. Это видно по статистике авторов «Нашай Нiвы». Еще треть составляли выходцы из дворянской среды и еще одну треть - разночинцы. Так что в случае белорусов мы имеем очень типичное для Европы соотношение между равными сословиями. Но речь здесь идет о национальной элите, которая рождалась. Те, к кому они обращались, с кем пытались договориться, - это все равно были крестьяне.

В результате Первой мировой войны и революции уже крестьянство начало разговаривать с этими людьми. И разговаривала оно часто на совершенно другом языке. Луцкевичу, Ивановскому приходилось идти им на уступки, быть в каком-то смысле популистами. Однако это не меняет того факта, что белорусы - это типичный пример европейского модерного народа, большую часть которого составляли крестьяне. Это не плохо и не хорошо.

- А было ли белорусское национальное движение движением естественным, которое возникло само? Многие и ныне обвиняют белорусов в том, что они «искусственная» нация, созданная поляками или кем-то еще, чтобы оторвать белорусский народ от России.

- Этот вопрос возвращается к нам бумерангом. Если под «искусственностью» понимать ангажированность в белорусское движение представителей польской и русской интеллигенции, то какие-то признаки «искусственности» здесь есть. Но результаты польского и российского влияния, их интеллектуальные и идеологические усилия переросли надежды и цели тех, кто стоял у истоков.

Рождение белорусской нации - это самостоятельный процесс. В какой-то момент ребенок перерастает своих учителей. Объективные факторы, которые обусловили развитие белорусского движения, действительно существовали. Однако при других обстоятельствах, в том числе геополитических, белорусского движения как политического, а не культурного явления, могло бы и не быть.

- Насколько нынешняя белорусская нация завершенный проект? Знаем ли мы «А хто там iдзе?» Cтоит ли сегодня вопрос, который сто лет назад ставили прародители белорусской нации? Был бы доволен Антон Луцкевич, увидев происходящее сегодня в Минске?

- Если бы я ответил за Антона Луцкевича, я бы ничего не стоил как историк. В чем-то, наверное, он мог бы увидеть в сегодняшней Беларуси реализацию своих начинаний. Но соответствует ли сегодняшнее общество его видению белорусского народа и имел ли он такое видение - мне трудно ответить. Если существует некий идеал народа, то, скорее всего, белорусы ему не соответствуют.

Но следует рассматривать белорусов в сравнении со многими народами, которые боролись за свою независимость, однако так ее и не получили. Например, шотландцы. Они боролись за независимость с XIV века и даже еще раньше. Белорусы имеют свое государство.

Парадокс в том, что это государство снова пытается найти белорусов. Создается национальное государство, которая подбирает под себя народ. Известно высказывание политиков, что со всем повезло, кроме народа. Давайте, мол, сейчас с народом что-то сделаем! Но я думаю, что ничего у них не получится. Народ такой, какой он есть - плохой или хороший. Все попытки его исправить, в положительных или своих эгоистических властных целях, разбиваются о реальность. Белорусскость как объективная явление существует. Сегодня, кажется, никто не спорит, что белорусы есть. Другой вопрос - как им политически развиваться, какое им выбрать будущее.