На передовой колбасного фронта

Наши славные боевые дни располагают к мемуарам на продовольственные темы...

N., знакомая детства, работала после школы в некоем ЦНИИТЭИмясомолпроме при Останкинском мясомолочном комбинате. Этот тихий подвиг вчерашней десятиклассницы отражен в ее трудовой книжке.

Трудилась она там почти год, но в памяти ее вне конкуренции остались те волшебные дни, когда ей выдавали машину с шофером, чтобы привезти из какой-то спецбиблиотеки (под расписку, под грифом «секретно») немецкий журнал, посвященный сырам и колбасам.

Надо ли уточнять, что этот журнал выходил не в ГДР?

Моим ровесникам это объяснять не надо, а молодым, пожалуй, надо уже объяснять, что такое ГДР... Ах, молодость, молодость!

N. привозила запечатанный журнал в ЦНИИТЭИмясомолпром и отдавала его переводчикам. Обычно переводчикам разрешалось брать работу на дом, но этот журнал выносу из здания не подлежал. Журнал был с картинками, не требовавшими перевода. Это была антисоветчина почище любого «Посева». Ветчина-антисоветчина...

Спустя какое-то время, прямиком из недр ЦНИИТЭИмясомолпрома, N. отвозила вражеское издание, вместе с переводом, лично директору Останкинского мясомолочного комбината, немолодому печальному человеку, отвечавшему за наше противостояние миру на сырно-колбасном участке. Директор запирался с журналом в своем кабинете — и в полном одиночестве и печали приступал к технико-экономическим исследованиям, отраженным в аббревиатуре института.

Хрен все это помогло, как вы помните.

А юная курьерша, досидев свое на работе, уходила домой, где ее ждал дедушка. Дедушка понимал толк в жизни — и вообще, и в частности — и любил вспоминать о том, какие божественные ветчинные обрезки продавали ему, мальчику, в лавке, в Тамбове, до революции...

Утром внучка снова шла на работу. Но всегда раньше нее на работу приходил старенький переводчик Давид Исакович. Он с утра садился на телефон и обзванивал молочные магазины, пытаясь узнать, куда сегодня завезут творог...

Выведав эту государственную тайну, он бесшумно покидал ЦНИИТЭИмясомолпром и устремлялся к своему нехитрому счастью.

В Северной Корее это называлось «опора на собственные силы».

Эта опора — наша перспектива, товарищи. Пока не умрет генсек-другой...

А там снова по кругу.

Виктор Шендерович, ej.ru