Что будет с курсом белорусского рубля?

Почему в Беларуси курс доллара растет медленно и стабильно, а остальные валюты «прыгают» вверх-вниз? Когда произойдет резкая девальвация и чем она отличается от «гибкости курса»? Что изменится после «старта» ЕАЭС? На эти и другие вопросы старались ответить участники пресс-брифинга, проведенного в Минске финансовой компанией Альпари.

Беларусь: вынужденная стабильность

Открыл брифинг финансовый эксперт, аналитик «Альпари» в Минске Вадим Иосуб, который обрисовал ситуацию на нашем валютном рынке и ее перспективы. Он напомнил, что с осени 2011 года в Беларуси существует плавающий валютный курс, который должен меняться в соответствии со спросом и предложением на валюту. Большую часть времени, минувшего с тех пор, так оно и было. Но чуть более года назад режим курсообразования изменился. Об этом нигде официально не было заявлено, но по факту с ноября 2013 года включился режим таргетирования курса доллара – то есть Нацбанк начал управлять курсом американской валюты в Беларуси. С тех пор на каждых торгах на Белорусской валютно-фондовой бирже (БВФБ) доллар либо дорожал на 10 рублей, либо не дорожал вообще. Соответственно, теперь каждую неделю он дорожает на 20-30 рублей, каждый месяц дорожает на 120-150 рублей. Причем такой режим курсообразования вполне может продлиться до осени следующего года – по политическим мотивам (президентские выборы).

«В результате у нас курс доллара рисует на графике практически идеальную прямую. Вообще, аналитикам от этого раздолье – очень легко стало прогнозировать изменения курса, – говорит Вадим Иосуб. – Но, к сожалению, это вызывает определенные осложнения в экономике в целом».

С тех пор, как этот режим был включен год назад, в экономике и Беларуси, и ее соседей произошло много всего. Сперва была девальвация в Казахстане, затем – в Украине, далее – в России. А все это – основные наши экономические партнеры. В результате белорусский экспорт и белорусская промышленность в целом, которая поставляет свою продукцию в Россию, по понятным причинам стали испытывать трудности. Иначе говоря, белорусская продукция начала терять ценовую конкурентоспособность на внешних рынках.

Результатом стала дискуссия между Национальным банком и Советом министров на тему «Что нам делать с курсом белорусского рубля?». По сути, вопрос один: надо или не надо проводить резкую девальвацию – чтобы «догнать» соседей. «По сути, это едва ли не единственный экономический вопрос, который сейчас действительно активно обсуждается», – констатировал аналитик.

По мнению Вадима Иосуба, рекомендации властям в такой ситуации уже не раз озвучивались экспертами МВФ и Всемирного банка. Суть их проста: нужно придать бОльшую гибкость курсу белорусского рубля. Часто эту концепцию понимают так: надо девальвировать рубль. Но на самом деле «гибкость» и «девальвация» – это не синонимы. «Когда мы говорим о девальвации, это всегда некое административное, волевое решение, принимаемое на уровне правительства и Нацбанка, – говорит Иосуб. – А гибкость курса подразумевает, что курс должен стать рыночным и меняться в зависимости от спроса и предложения. Как это и продекларировано в документах по денежно-кредитной политике».

В 2011 году возник резкий отрыв рыночного курса от официального. Тогда, как мы помним, было две попытки очень серьезной девальвации. Но ни одна из них не привела к тому, что официальный курс совпал с рыночным. Двойственность курсов сохранялась. И 2009 год, и 2011-й показали: проведение девальвации позволяет лишь временно решить проблемы, и через два-три года они возникают снова. И властям приходится вновь искать ответы на те же самые вопросы. Если правительство с Нацбанком сегодня проведут девальвацию, то через два года мы вновь вернемся к вопросу о том, сколько же должен стоить доллар к белрублю.

Чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда требуется свободное рыночное курсообразование, когда курсы валют меняются под воздействием спроса и предложения. Конечно, в рамках небольшого по объему белорусского валютного рынка полностью перейти в «свободное плавание», наверное, невозможно, – полагает аналитик. Объемы ежедневных сделок относительно невелики (порядка $50 млн), и полностью свободное курсообразование (без вмешательства регулятора), безусловно, привело бы к очень сильным колебаниям.

В этой ситуации можно воспользоваться моделью, ранее применявшейся в России, – когда имелся определенный валютный коридор, и Центробанк проводил рыночные интервенции, если рубль приближался к границам этого коридора.

Если говорить о девальвации в Беларуси, то нужно учитывать, что на разные группы в промышленности и в экономике в целом она повлияет совершенно по-разному. Есть интересы экспортеров и интересы импортеров, интересы тех, кто берет кредиты, и тех, кто, наоборот, хранит деньги в банке либо под матрасом. Эти интересы не просто разные – они часто диаметрально противоположны. Отсюда и столь бурные дискуссии относительно самого вопроса о девальвации.

Рынок, рыночное курсообразование, – это механизм, который не административно, а экономически обоснованно позволяет сбалансировать противоположные интересы участников рынка. «Обменный курс белорусского рубля должен формироваться, исходя из спроса и предложения иностранной валюты, – резюмировал Вадим Иосуб. – Лишь для сглаживания резких колебаний курса Нацбанк может проводить валютные интервенции в ограниченном объеме. И это прописано у нас в Основных положениях денежно-кредитной политики. Осталось воплотить в жизнь то, что уже зафиксировано в документах». 

Россия, СНГ и ЕАЭС: неплохие перспективы

Продолжил брифинг директор аналитического департамента Альпари в России и СНГ Александр Разуваев – он предложил поговорить о России, которая в 2014 году существует в совершенно новой ситуации – и о том, как события этого года отразятся на СНГ и на запускаемом с 1 января проекте Евразийского экономического союза (ЕАЭС).

«В условиях внешнеполитического кризиса и падения цен на нефть мы наблюдаем ослабление курса рубля, – начал аналитик. – С одной стороны, реакция на санкции была ожидаемой, а с другой – никакой по-настоящему резкой реакции рынок не дал». По мнению Разуваева, санкции на самом деле влияют на российскую экономику достаточно слабо. По оценке Минфина РФ, за 2014 год ущерб от санкций составит $40 млрд – это примерно 2% ВВП России. Единственная сфера, в которой Россия по-настоящему уязвима для санкций, – это технологии добычи нефти в Арктике. Все же месторождения Западной Сибири постепенно истощаются, и нефть на шельфе Арктики должна их заменить.

Но нам, понятное дело, более интересны валютно-финансовые перспективы в рамках СНГ и ЕАЭС. Тем более что российский рубль уже стал де-факто конвертируемой валютой, и объем продаж российского сырья за рубли будет расти. При этом российское правительство выбрало политику слабого рубля как политику поддержания национальной промышленности. (И именно эта политика сейчас бьет по белорусским производителям.)

«Конечно, в любом случае единый рынок на постсоветском пространстве – это хорошо, – убежден Разуваев. – Тем более что структура экономик России и Казахстана очень близка: та же нефтянка, та же добыча полезных ископаемых. При этом у Казахстана активно развиваются и собственные IT-проекты, и разнообразные проекты с Китаем». Что же касается Беларуси, то она вынуждена «выплывать» за счет человеческого капитала, за счет его более высокого качества по сравнению с соседями.

«Я думаю, что в ЕАЭС все пойдет достаточно быстро. И идея единой валюты будет реализована не через десять лет, а раньше, – считает московский эксперт. – Будет она называться «алтын» или как-то по другому – посмотрим. По-моему, месяца полтора назад президент Лукашенко тоже положительно высказывался об этой идее». Тогда Москва вполне может стать финансовым центром Евразийского союза. Соответственно, белорусские предприятия легко смогут размещать там свои облигации – и в российских рублях, и в белорусских. А ведь облигации не влияют на структуру капитала, то есть собственники белорусских предприятий не рискуют потерять контроль над ними.

«Да, будет Евразийский Центральный банк, но это будет не такая независимая монетарная власть, она будет реализовывать политику глав трех стран. Скорее всего, решения там будут приниматься единогласно – либо руководителями Нацбанков, либо премьерами трех стран, – считает Разуваев. – Но единая валюта – это чисто политическое решение». Как будет идти переход на нее – уже известно. Сперва появится безналичная единая валюта, а наличные деньги будут ходить национальные. Потом будет параллельное хождение наличной валюты – единой и национальной, а далее бывшие национальные валюты можно будет поменять только в соответствующих отделениях Нацбанков.