Ольга Николайчик: Когда ты на Окрестина, ты в руках безнаказанной банды

Журналистка и режиссер поделилась своими впечатлениями об аресте.

Вчера поздно вечером Ольгу Николайчик тайно вывезли с Окрестина, чтобы ее не смогли встретить под стенами тюрьмы друзья. Утром следующего дня активистка дала интервью charter97.org, в котором поделилась всем увиденным и услышанным за пять суток заключения.

— Если в общем, то мне даже бывалые «зечки» говорили, что на зоне гораздо лучше, чем на Окрестина. Во-первых, доктора ты в камеру не дозовешься. Пока помирать не начнешь, внимания на тебя никто не обратит. Если постучишь и будешь напоминать, то еще и накажут. На моих глазах это случилось: больную женщину забрали в так называемый «стакан», полутемное бетонное помещение метр на метр, где ты можешь только стоять. А если ты присел, то колени упираются в двери. И там могут оставить на сутки. Если постучал и попросил спички — а люди постоянно курят — то если один раз уже сказали «нет», то в следующий раз уже чего-то лишат или отправят в «стакан», — рассказала Ольга.

— Ясно, что с санитарией там беда, но с чем столкнулись лично вы?

— Наш туалет не смывался вообще, а из-под крана всегда текла горячая вода. Пару раз они нам включили холодную, так только тогда смывался «толчок» и эта вонь, потому что все же ходят в туалет, и у всех диарея. И они специально сделали так, чтобы мы задыхались в этой вони. Плюс все женщины курили. Я сама не курю: у меня немного больное сердце, так сейчас до сих пор кашляю, потому что там девки все время курили живую махорку в газетах, и днем и ночью. Тяжеловато было именно из-за дыма. Сделали бы камеры для некурящих! Но это я, конечно, размечталась… А все остальное — терпимо, я и голодать могу, и воду в бутылке охлаждала и пила, но вода там ужасная в том районе.

Кроме этого, я спросила у них, обрабатывают ли они посуду, потому что я заметила на алюминиевой посуде в тарелке с супом и на ложке остатки каши. На это мне в грубой форме ответили, мол, да кто ты такая, чтоб такие вопросы задавать, я не должна отчитываться! На что я ответила, что мне, может, отчитываться не нужно, но придется отчитаться перед другими, потому что я сообщу санстанции о том, что тюрьма выпускает в город туберкулезников, гепатит С, бытовой сифилис и так далее. Я им так и сказала, что если я заболею, отвечать будут они. За это нас лишили обеда, а людей повели в «стакан».

— Чем вы питались? У вас были проблемы со здоровьем из-за еды?

— Я пришла к выводу, что Окрестина — учреждение с коммерческим налетом, потому что то, чем мы питаемся делается в каком-то ресторане и доставляется в тюрьму. Мне вчера выписали счет на 360.000 за пять суток. То, что там готовится, готовится специально для Окрестина, потому что котлета — это мякиш с хлеба, вымоченный в соке из-под фарша и временами мне казалось, что эту котлету даже не жарили: так, плюхают в тарелку и все. Мы там все отравились, у нескольких человек несколько дней была диарея. Все равно я хотела 26 января голодать в солидарность с Надеждой Савченко, как и люди во всем мире. Я адвоката предупредила и голодала. Но если бы я тогда не поголодала, может, проблемы у меня были бы с желудком до сих пор, потому что вся камера была с расстройством желудка.

— Как к вам относился персонал тюрьмы?

— Нас лишали ужина за любой вопрос. Одна женщина сидела, воровка, так ей не отдавали вещи с туалетной бумагой, сигаретами и колбасой, хоть она уже даже писала заявление. Другая женщина работает посудомойкой и ошпарилась, так у нее в тюрьме начала гнить рука. Доктора не допроситься! Она встретила этого доктора в коридоре, когда ее вели в ЛТП. Она сказала: «Обработайте мне руку, она уже гниет, я уже три дня добиваюсь, может начаться сепсис!», на что доктор ответила: «Иди в камеру, еще одна жалоба — и я тебе эту руку отрублю!». Вот они, люди, которые давали клятву Гиппократа! Мы же все слышим, там же в стене дырки! Всю ночь матерщина, гиений хохот. Бедные женщины вынуждены стучать, просить сигареты, мыть за них «параши», кабинеты и так далее.

Там мы в руках у банды, которая безнаказанно делает с людьми все, что они хотят. И эта банда издевается над нами за народные деньги. Ты в их руках и они делают все, что они хотят. И никто об этом не узнает. И когда они узнали, что я журналистка и документалистка, они чувствовали себя напряженно. Им было неприятно осознавать, что я могу реально написать жалобу, им было неуютно, когда ко мне пришел адвокат. Они видели, что меня не могут изолировать и издеваться по полной программе. Но некоторые люди там сидят месяцами. Сидит бабушка с «шизой»: ее нужно лечить в Новинках. Она не алкоголичка, она просто сидит и разговаривает сама с собой, два месяца не мытая. Бомжиха Наташа сказала, что эту бабушку видела тут еще в прошлый раз. За что она здесь сидит? Либо у нее «отжали» квартиру, либо Бог знает что с ней еще произошло, но она не в себе. Так почему она не в Новинках, почему ее не лечат? Как сказала одна наркоманка и воровка со стажем, которая уже побывала на зонах, что тюрьма на Окрестина хуже зоны, потому что там более открыто, по ее мнению, и доктора на тебя обращают внимание, и еда получше.

— Вас ожидали под стенами тюрьмы вчера в положенное время и волновались, что вы пропали. Как произошло освобождение?

— В восемь вечера мне приказали выйти с вещами, посадили в машину без окна, с решеткой, чтоб я не дай бог не помахала никому. Я им говорю: людей нет, чего вы боитесь? Я поеду на метро, ждать свою команду я в осенней обуви не буду. Чего вы так испугались? Но меня отвезли в Центральное РОВД, посадили к бомжам и там я ждала ровненько до 21:25, до момента моего задержания. Хорошо, что были какие-то в карманах талоны и жетоны, так я уже доехала домой. Мобильного телефона не было, потому что друзья мои вещи успели кинуть в машину, потому что я ехала из Гомеля с годовщины по Михаилу Жизневскому. У меня был с собой и салют, и большой его портрет, и важные документы. Только вчера вечером мне привезли мои вещи домой, но до того момента я даже не могла сообщить, что я уже на свободе, чтобы люди не стояли на морозе и меня не ждали.

Фото: «Радыё Свабода»