Николай Халезин: «Порочная система не в состоянии плодить гениев»

Руководитель «Свободного театра» отвечает на жалобы министра культуры Беларуси Павла Латушки на «нехватку в стране молодых талантливых режиссеров».

Втягивание в чиновную жизнь неофитов происходит постепенно – сначала они робко оглядываются по сторонам, и замечают – «а системка-то работает с перебоями»; потом пытаются предложить какие-то мероприятия для улучшения ситуации; затем привыкают к тому, что «весь мир не обнимешь», и осознают, что главное в их работе – отчетность. И тогда валун, до этого момента возлежавший на миокарде, с глухим стуком падает на казенный паркет, а в том месте, где, по преданию, находится душа, разливается приятная нега – начинается «оптичивание запланированных мероприятий», пишет Николай Халезин в своем блоге.

Министр культуры Павел Латушко находится во второй фазе – «улучшение системы». На минувшей неделе он «на коллегии ведомства по итогам работы в 2009 году обозначил острую проблему нехватки в стране молодых талантливых режиссеров театра» (по материалу БЕЛТА). Почему вдруг самый крупный из чиновников министерства культуры озаботился состоянием театрального режиссерского цеха? Что-то изменилось в худшую сторону в репертуарах театров? Зрители перестали ходить на спектакли? Или новоиспеченный министр сходил наконец в театр, и ему не понравилось увиденное? Скорее последнее, ведь в остальном все складывается так, как и хотело этого министерство культуры – «омоложение кадрового состава», «хорошая отчетность по посещаемости», «расширение поля окультуривания школьников и солдат»...

И на самом деле, как будто дела идут прекрасно: за прошедший год все ведущие театры страны сменили руководителей «в сторону омоложения» – Купаловский, Русский, Колосовский; процент посещаемости стабильно высокий, скандалы в театральном ведомстве сошли на нет... Но что-то все-таки не так, что-то терзает «молодого» министра. А терзает его понятно что – невозможность предъявить миру хоть сколь-нибудь внятный театральный продукт. И отсутствие желания повести приехавшего в Беларусь высокого международного гостя в театр, и гордо произнести: «Во как умеем!». Чем, к примеру, смог бы Латушка театрально удивить приезжавшего недавно министра культуры Польши? Спектаклями Пинигина, Ковальчика или Анисенко? Это вряд ли. Сегодня в Польше работают Варликовский, Яжина, Клята, Вайда, Люпа... Ведущие мировые театры стоят в очереди на приглашение этих режиссеров для постановки на своих сценах. Кто стоит в очереди на приглашение белорусских режиссеров? Бобруйск, Молодечно и Барановичи, в лучшем случае.

Латушко видит спасение в привлечении мирового театрального опыта, и «предлагает продумать вопрос организации стажировок для белорусских актеров и режиссеров за рубежом, проведения известными профессионалами мастер-классов...». Похвальное стремление, правда есть целый ряд проблем. К примеру, четверо молодых белорусских режиссеров за последние три года закончили магистратуру московского Центра имени Мейерхольда. Все они вернулись домой, и с момента возвращения... не поставили на родине ни одного спектакля. Ни одного – ни хорошего, ни плохого. И с «известными профессионалами» вряд ли что получится – не привыкли они работать под чьим-то цензурным надзором, без которого министерство культуры шагу ступить не может.

Режиссура – это профессия людей, свободных от любого давления извне, в отличие от актеров. Хороший актер – человек смирения, в хорошем смысле этого слова. Он много предлагает, и безукоризненно выполняет режиссерскую установку, после того, как тот «отсечет лишнее». Режиссер же – человек, который игнорирует любые табу, будь они культурные, социальные или политические. Для того, чтобы режиссер работал эффективно, на его маршруте не должно быть огранивающих флажков. Социалисты-романтики любят вспоминать советское время, и говорить о том, что оно воспитало целую плеяду блестящих режиссеров – Товстоногова, Любимова, Эфроса... Да, это большие мастера, но каждый из них не сказал нового слова в мировой режиссуре, как это, в отличие от них, сделали Брук и Мнушкина, Уилсон и Бауш, Лепаж и Стреллер... И не работай эти советские режиссеры под прессингом, может быть и они вошли бы в сонм бессмертных, впитав в себя всю палитру театра, и предложив мировому театральному древу новые ветви роста.

В той же, упомянутой выше, Польше, даже в советские времена работали режиссеры, которые невероятно обогатили мировой театральный опыт – Гротовский, Кантор или Виткацы – но произошло это только потому, что в польском театре степень либерализма была на порядок выше, чем в Советском Союзе, и поле эксперимента было не в пример шире. Сегодня белорусским режиссером №1 в мире критики заслуженно считают Владимира Щербаня. Не случайно ли совпадение – это режиссер, который работает в единственном белорусском театре, который никак не связан с властью, а, следовательно, не работает в условиях какой бы то ни было цензуры.

Приглашенный в Беларусь для проведения мастер-класса какой-нибудь Франк Касторф в первый день занятий задаст аудитории простой вопрос: «Ну, а что вы думаете о вашей власти?». Это элементарный тестовый вопрос для зондирования политической ангажированности аудитории. Ответ «мы занимаемся искусством, а не политикой» будет неправильным – мастер-класс завершится через три минуты ввиду отъезда педагога. Если же аудитория начнет честно отвечать на подобный вопрос, представитель министерства культуры завершит мастер-класс тоже через три минуты, решив, что присутствует на съезде Белорусского Народного фронта.

Сколько не посылай режиссеров и актеров на стажировки, сколько не приглашай в страну гениев – ситуация не изменится, пока в Беларуси не будет проведена реструктуризация всей системы: от театрального образования до принципов построения взаимоотношений «театр-государство». Порочная в своей основе система не в состоянии плодить гениев. И тут стоит вспомнить еще один пассаж из отчета БЕЛТА о коллегии министерства культуры: «Серьезной проблемой становится малое количество постановок современных авторов, появляющихся на театральных сценах республики».

Основной массив постановок белорусских театров – это большеформатные спектакли, созданные для большой сцены; основной массив спектаклей, к примеру, в Германии, где самая эффективная театральная система в мире – это малобюджетные спектакли для малых сцен и экспериментальных площадок. Именно на этих площадках обкатывают пьесы молодых авторов, стремящихся пройти путь от экспериментального спектакля до главной национальной сцены. Но тут мы снова приходим к проблеме «запрета на профессию» и «табуированных зон в искусстве». Молодой автор должен быть свободен от любых стереотипов и догматов, только тогда он в состоянии принимать мир во всем его многообразии, пропускать его через собственную рефлексию, и выдавать творческий продукт. К слову, термин «творчество» словарь Даля трактует как «создание нового». Нового! А не бесконечно перелепленного старого, которое берут в работу белорусские режиссеры государственных театров.

«От управления культуры в министерстве ожидают конкретных предложений по организации таких занятий». Собственно, эта фраза означает следующее – министр Латушка переходит на третий уровень чиновничьего развития – понимает, что «весь мир не обнимешь», и надо довольствоваться тем, что есть под рукой. А под рукой у него – «управление культуры». Интересно, а если спросить у главного театрального специалиста управления культуры, который будет готовить мастер-классы звезд мировой режиссуры: «Вы не знаете случайно, кто такие Морталлер, Доннелан, Остермайер, Цадек?». Полагаю, ответ будет: «Конечно знаю, это герои фильма «17 мгновений весны».