«У нас здесь своя Беларусь»: спецрепортаж с тренировочной базы полка «Азов» в Киеве

Не секрет, что на востоке Украины воюют и белорусы. На стороне Киева самая большая диаспора наших соотечественников в «Азове».

Шесть белорусов стали тренерами в тамошней кузнице кадров — киевской тренировочной базе полка. Как им живется, увидел журналист «Нашай Нiвы».

Конница

Тренировочная база «Азова» находится недалеко от центра Киева, на территории недействующего завода. Сюда приходят люди, чтобы, пройдя испытание, попасть в ряды полка и отправиться на войну. Еще с улицы слышны взрывы где-то в глубине базы — это «азовцы» отрабатывают команду «граната».

«Один журналист и пятнадцать рекрутов, пропускаем?» — на КПП вооруженный человек с кем-то консультируется по рации и дает добро на вход.

За КПП уже поджидает «главный» белорус — минчанин Артем Грот. Территория базы большая, поэтому он подъехал на машине.

«На войне уже все иначе, — за рулем начинает свой рассказ Артем. — Видишь тех рекрутов? Это раньше можно было просто приехать, получить оружие и на следующий же день сидеть в окопе. А теперь нужно доказать, что ты достоин быть в пехоте, пройти наш лагерь и потом еще один, на востоке. И только потом, может быть, кто-то из них окажется на фронте».

Рассказ Грота приостанавливается, когда мы доезжаем до «казарм». Это однотипные железные вагончики-кубрики, где живет по шесть человек — внутри есть отопление, электричество и интернет.

Над кубриком белорусов развевается бело-красно-белый флаг.

«Нас здесь шестеро инструкторов-белорусов, все вместе и живем. Есть и еще белорусы на базе, но в качестве рекрутов, поэтому они отдельно», — рассказывает Артем и добавляет, что за «Погоню» на флаге украинцы называют их «конницей».

В кубрике уже собралась вся «конница». Хотя ребята повидали войну, старше своих лет они не выглядят — всем около 20. Они старые друзья.

«Мы здесь минские все, учились вместе. Еще во времена Майдана и первой стрельбы на востоке обсуждали это, советовались. Потом пришли к общему мнению — и решили воевать», — за всех отдувается Грот. Но постепенно в диалог вступают остальные. Так, парень с позывным Ваниш говорит, что мотивация взять в руки автомат у каждого своя.

«Я, например, еще лет с шестнадцати стал интересоваться историей, много читал. Вот так и стал националистом, по убеждению приехал сюда, чтобы здесь воевать за Беларусь. Мне кажется, что если Кремль победит в Украине, то война придет и в наш дом. Я этого не хочу», — рассуждает Ваниш.

«А мне было невмоготу сидеть и смотреть телевизор, ощущая свою бесполезность. Понимать, что на диване ничего не можешь сделать, хотя мог бы в это время сидеть в окопе и отстреливаться. Это меня жало, жало… И в итоге я уехал», — говорит Кит.

Литвин и Илья солидарны с друзьями и отмечают, что стали свидетелями проявления цикличности истории: Орда же, мол, всегда ходила на Киев и всегда ей давали отпор.

Молоды летами, но не умом

Тем временем на часах уже три — время проводить занятия с рекрутами. Ребята поднимаются, и мы направляемся на улицу.

Грач — это командир базы. Белорусы воевали в его группе, но затем группа распалась. И Грач создал тренировочный лагерь, взяв в качестве инструкторов «конницу». За время существования лагеря белорусские инструкторы выпустили уже около 400 человек, двое из них погибли. В качестве рекрутов в лагерь продолжают приходить белорусы. Например, один парень приехал в качестве рекрута буквально неделю назад, как только отпраздновал дембель из белорусской армии.

Лишь бы кого не поставят

«Попасть в «Азов» непросто. Одна лишь полоса препятствий построена по американской системе — не всем она дается. А кроме того для успешного выпуска необходимо усвоить медицину, пробежать кросс 10 километров, потом два километра с 70-килограммовым мешком за спиной, потом по-пластунски протащить его, как раненого, 100 метров, спуститься на канате с крыши здания и выдержать спарринг с инструктором. Но самое трудное для новичков — это работа в группах», — рассказывает белорус Кит, пока рекруты с переменным успехом преодолевают полосу препятствий.

Белорусы позволяют себе называть рекрутов необстрелянными пацанами. Хотя среди тех попадаются уже мужчины, далеко не юнцы.

«Мне всего 20 лет, например, но на мне огромная ответственность — 10 белорусов и 80 рекрутов. За их жизнь я отвечаю, за оружие. У меня уже растет ребенок. Можно ли сказать, что я юнец? Может, годами, но не умом, — напрямую говорит Грот и продолжает: — Мы уже повоевали. И более того, наша группа регулярно участвует в вылазках на востоке. Лишь бы кого инструкторами не поставят, но это отчасти было и наше желание. Ведь сидеть на одном месте трудно. А пока перемирие, работы для пехоты там нет — работает артиллерия. Поэтому я подумал, что здесь от нас будет больше пользы, чем если бы мы сидели в окопах. Поясню: недавний бой в Марьинке, например. Это зрители телеканалов думают, что там целый боевик был. А было все прозаично: «сепары» пошли в атаку, над головами наших пролетели снаряды украинской «арты», и всё — все «сепары» неживые. Такая война».

Наиболее запоминающимся эпизодом войны для парней стала их ночная вылазка в тыл врага где-то под Марьинкой. Тогда они пошли в разведку на заминированную территорию, куда не хотели идти другие группы. Все прошло удачно, разве что напоролись на световую растяжку и их обстреляли из минометов. Но обошлось без жертв.

«Сепары» сильнее

Незаметно время приближается к ужину, и рекруты вместе с инструкторами направляются в «столовую». Это попросту пункт раздачи пищи и дощатые столы под открытым небом. К «коннице» подсаживается украинский инструктор Иванов. Парень с увлечением рассказывает о том, что белорусов в «Азове» высоко ценят.

«Сейчас на востоке воюет парень из ваших, не помню позывной. Короче, он выбил себе на голове татуировку «Террор-машина» и наводит ужас на «сепаров». Ребята говорили, что во время боя в Широкино армия отступала и оставила боекомплект. А когда «Азов» наступал, то этот белорус несколько тысяч патронов в одиночку отстрелял, отвлекая на себя огонь «сепаров», пока наши их с флангов обходили. Потом пленные говорили: они думали, что там человек 10 по ним стреляет — так быстро «террор-машина» позиции менял. При этом ему лет 20, кажется», — говорит Иванов.

Геройство геройством, но что касается прогнозов исхода войны, украинский инструктор не высказал оптимизма:

«Объективно «сепары» сильнее. Там уже не донецкие алкоголики воюют, а профессиональная армия. Если мы раньше брали в плен местных маргиналов, то уже месяцев шесть попадаются только русские солдаты. У них отличная техника и оружие, а мы воюем отчасти еще советским. Продержать оборону у нас силы хватит, но подавить их там — вряд ли. Так что война будет длиться до тех пор, пока русские не поймут, что их просто-напросто «имеют» их руководители, когда отправляют на убой».

Иванов говорит, что в самой Украине еще нет полной определенности в отношении этой войны.

«Прекрасно работает вражеская пропаганда моя собственная бабушка, которая живет в 40 километрах от Киева, думает, что я нацист из «Азова», который насилует и пытает людей на Донбассе. Так какие же мы нацисты, когда у нас даже кухарка на раздаче «черная», если пользоваться терминологией ультраправых! Ее бы уже убили давно или распяли там, не знаю, будь мы теми людьми из фантазий российских пропагандистов», — говорит парень.

Тем временем рядом проходит шведский снайпер Майк, за голову которого сепаратисты обещают миллион долларов.

Он на ротации и пока что находится на базе в Киеве. Майк называет белорусов «bulbashes» и большую часть времени тусуется на курилке.

«Эти ребята прошли Иловайск и Широкино, они никогда не боятся. Но они молодые, и, как всем молодым, им свойственно делать глупости, искать приключений на свою ж… Здесь я имею ввиду необоснованный риск. Но они взрослеют на глазах, упорно тренируются. Я убежден, что когда-нибудь эти ребята станут выдающимися мужчинами», — говорит швед о «коннице».

Белорусы в положении нелегалов

Постепенно разговор заходит о будущем. Война когда-то должна закончиться, и парням придется строить новую жизнь.

«Пока что мы все в положении нелегалов. Кто-то здесь полгода, кто-то больше. Срок временного пребывания уже вышел, но гражданство, право на жительство нам пока не дают. Это значит, что в самом пессимистичном варианте после войны нас, как сомнительных людей с боевым опытом, депортируют прямо в лапы КГБ, но мы не хотим в это верить», — говорят инструкторы «Азова». При этом все они мечтают когда-нибудь вернуться на родину.

«Вот закончим войну, и я буду жить в доме, которую поставлю в лесу», — грезит Кит.

«А я отучусь и поеду в Беларусь. Когда же там должно что-то измениться, хотя надежды мало», — говорит еще кто-то и признается, что ему часто снится родной город.

Кстати, из-за того, что на родине парням грозит заключение, их родители сами ездят в гости к сыновьям. И ребята убеждают, что родители успокоились после того, как увидели, что их дети живут не в таких уж и плохих условиях. Но правда ли успокоились и засыпают так же легко, как и их сыновья, которые поднимаются из-за стола и теряются в темноте, идя спать среди броников и разгрузок?