Максим Хилько: Европейские политики хватаются за свои иллюзии по отношению к режиму Лукашенко

Непоследовательность в отношениях с авторитарными режимами могут привести к возникновению в Евросоюзе новых региональных конфигураций.

Такое мнение, комментируя результаты референдума в Греции и другие вызовы, возникшее перед Европейским союзам в последнее время, высказал в интервью сайту charter97.org украинский политолог, эксперт East European Security Research Initiative Максим Хилько.

- Результаты референдума в Греции, вероятно, повлекут за собой не только экономические, но и геополитические последствия для нашего региона. Как бы вы оценили именно геополитические последствия отказа греков от согласования своего курса с рекомендациями Евросоюза?

- Результаты референдума могут вызвать кризис Евросоюза в целом, потому что они оказались неожиданными, судя по комментариям европейских чиновников. Несмотря ни на что, у них оставались надежды, что Греция все-таки «образумится» и примет предложения Евросоюза.

А теперь, после референдума, получается, что у правительства Алексиса Ципраса нет пути назад, а только на дальнейшее размежевание и даже конфронтацию с Евросоюзом.

Возможны очень резкие и далеко идущие последствия для экономики Греции. Кроме того, падение курса евро негативно скажется на экономике всего Евросоюза.

Помимо этого, обострятся общеполитические вопросы, которые теперь непонятно как будет решать Европейский союз. Прежде всего, это вопросы отношений с Россией, которая «аплодирует» решению греков. Россия давно добивалась раскола в Евросоюзе – и вот после греческого референдума эти желания России стали намного ближе к реальности.

Евросоюз входит в стадию нового политико-экономического кризиса. И он не настолько опасен экономически, сколько политически. Греция, кроме того что входит в ЕС, является и членом НАТО. И теперь общая политика безопасности НАТО тоже ставится под вопрос.

Резкое ухудшение в экономике Греции, если оно будет, может спровоцировать дальнейшее ухудшение отношений как с Евросоюзом в целом, так и в рамках Североатлантического альянса. И общая политика, вырабатываемая в последнее время с таким трудом Евросоюзом и НАТО по отношению к России, может потерять внутреннее единство. Ведь в обоих объединениях решения, принимаются консенсусом – в том числе и по продлению санкций против России, и по созданию общей системы обороны.

И в этом контексте и НАТО, и Евросоюзу будет намного труднее – если не вовсе невозможно – найти общий язык с Грецией, чтобы принимать какие-либо совместные решения. Поэтому ситуация с безопасностью и экономикой в Восточной Европе, однозначно, может ухудшиться. И, безусловно, ухудшится и политический климат – и в Евросоюзе, и в НАТО.

- Повышенное внимание к Греции со стороны Европы и США во многом было предопределено «доктриной Трумэна» по сдерживанию СССР после войны. Именно тогда была заложена практика и постоянной финансовой помощи, и приоритетной интеграции Греции в военные и политические блоки западного мира. При этом в патриотических кругах многих восточноевропейских стран, оказавшихся в зоне влияния СССР, бытовало мнение, что этот «размен» Восточной Европы на «балканское подбрюшье» не оправдывает себя. По вашему мнению, будут ли сейчас перенесены геополитические акценты Запада с Греции на страны Восточной Европы?

- В данном случае, к сожалению, еще с послевоенного времени геополитика Европы не менялась в сторону большей рациональности и прагматичности.

Например, сейчас Евросоюз будет очень серьезно рассматривать вопрос о дальнейшей евроинтеграции Сербии, в то время как, по последним опросам, 60% сербов хотят сближения с Россией. В то же время Украине, где более 2/3 населения хотят сближения с Евросоюзом, пока отказывают в более глубокой интеграции. При этом сказать, что политическая, экономическая ситуация, положение с правами человека в Сербии лучше, чем в Украине – было бы, по меньшей мере, преувеличением.

Поэтому спрогнозировать, как именно поступит Евросоюз, будет очень трудно. Потому что должной прагматичности, рациональности это объединение, к сожалению, не демонстрирует, принимая в свои ряды страны, которые далеко не во всем разделяют европейские ценности.

Если Евросоюз примет решение сейчас расширяться в сторону Балкан, заниматься этими странами – хотя проблемы сейчас именно на восточном фланге – то увеличения внимания к потенциальным новым членам ЕС на востоке ожидать не приходится.

Что касается уже состоящих в ЕС государств на востоке Европы, то меньше всего следует опасаться за Польшу. Польша уже настолько окрепла, ее позиции в Евросоюзе достаточно весомые и к ее голосу прислушиваются по многим вопросам. И вряд ли какие-то ухудшения, вызванные греческим кризисом, ее коснутся.

А вот в отношениях ЕС и Болгарии могут возникнуть некоторые проблемы. Болгария может быть разочарованной тем, что в ответ на ее действия, в рамках общей политики и ценностей Евросоюза – например отказа от строительства Южного потока – она не получила ожидаемой поддержки от ЕС. И в то же время она наблюдает, как Германия подпитывает надежды на расширение Северного потока. Поэтому, в связи с греческим отходом от общеевропейского контекста, можно прогнозировать разочарование и в Болгарии.

Также, если экономическая ситуация из-за Греции будет ухудшаться, возможно, это спровоцирует рост недовольства и пророссийских настроений в соседних государствах, прежде всего на Балканах.

Пожалуй, кроме Польши, наиболее монолитно и проевропейски в Восточной Европе настроена Румыния, и там тоже не следует ждать каких-либо изменений во внешней политике в связи с греческим кризисом.

- Вы затронули вопрос Украины в контексте всей этой ситуации. По вашему мнению, евроинтеграционные стремления Украины из-за демарша Греции не выиграют? Или все же есть надежда, что внешняя политика Украины сможет извлечь пользу из греческого кризиса и попытаться перетянуть на себя, как на более перспективного партнера, геополитические акценты в Европе?

- Многие эксперты отмечают, что Евросоюз намного больше внимания уделяет греческому кризису, чем украинскому, хотя сейчас на самом деле гораздо важнее сконцентрироваться на Украине. К сожалению, вся последняя политика Евросоюза не дает оснований для оптимизма. Оснований полагать, что в связи с таким «разворотом» Греции от Евросоюза, будет больше внимания уделяться Украине.

Боюсь, что Евросоюз будет еще больше пытаться решить «греческий вопрос», еще больше на нем концентрироваться. А также начнет еще больше замыкаться на внутренних проблемах, связанных с экономикой и курсом евро, которые теперь могут возникнуть.

Кроме того, греческий референдум может активировать центробежные тенденции в Евросоюзе. Могут усилиться также пророссийские тенденции, например, в правительстве Виктора Орбана в Венгрии. Также нельзя исключать роста изоляционистских настроений в Великобритании и стремления к расхождению с Евросоюзом.

Поэтому скорее всего приходится прогнозировать рост сосредоточенности ЕС на своих внутренних проблемах. И Украина может от этого только проиграть. И на сколько Украина заинтересована в монолитном, сильном Евросоюзе, на столько Россия заинтересована в противоположном. И чем больше таких проблем внутри Евросоюза, как греческая, тем меньше шансов, что он сможет объединенно, целостно и эффективно реагировать на кризис российско-украинский.

- Но может, все-таки «нет худа без добра»? Может, неспособность теперешнего ЕС реагировать на актуальные вызовы – и в ситуации с агрессией против Украины, и в греческом кризисе – приведет к каким-либо структурным изменениям, к смещению центров принятия решений в Европе? Польский эксперт в вопросах геополитики Пшемыслав Журавский вель Граевский, например, считает что Евросоюз во франко-германском варианте не оправдал себя и предполагает усиление роли Польши в Центральной и Восточной Европе.

- Речь скорее может идти не о смещении «центров влияния», а о том, что Евросоюз сейчас получит импульс к развитию в объединение с несколькими центрами и более-менее сбалансированным влиянием.

В последнее время Германия пыталась взять на себя роль – и в последние годы все более осознанно – лидера Евросоюза, которую ей приписывали и к которой ее подталкивали все, в том числе и США. Но последние события показали, что Германия, к сожалению, с этой ролью не справляется. Не справилась она и в украинском кризисе, не справилась в вопросах формирования отношений с агрессивной Россией.

И естественно, на Германию падает ответственность за все, что происходит. В первую очередь за неспособность выработать адекватную политику ЕС по отношению к России. Греческий кризис в очередной раз ударил по имиджу Германии как лидера Евросоюза. Даже скорее, не как официально признанного лидера, а как «кандидата» в лидеры.

Можно сказать, что Германия в последнее время сдавала «кандидатский экзамен» на то, чтобы стать лидером Евросоюза. И пока она ни по одному параметру эти экзамены не сдала. И как единый лидер Евросоюза Германия не состоялась.

Поэтому, конечно, сейчас может усилиться влияние других центров. И в целом – это объективный процесс. Потому что даже мощная, большая Германия не может самостоятельно вести вперед такой большой организм, как Европейский союз, с таким населением и ВВП. Германия, при всей ее развитости, не составляет такой большой пропорции в населении и ВВП Европы, чтобы быть ее единственным лидером.

При этом, несмотря на ожидаемую «регионализацию» Европейского союза, он все равно останется единым. Хотя некоторые региональные конфигурации должны появиться. И Польша на данный момент становится одним центров такой конфигурации. Даже если бы не было греческого кризиса, этот процесс объективно происходил бы. Референдум в Греции только активизировал его.

И Польша будет пытаться аккумулировать влияние в своем регионе и быть представителем региона в Евросоюзе. Если Германия будет представлять скорее Западную и Центральную Европу, то Польша – Центральную и Восточную.

Другое дело, какой круг стран войдет в такое региональное объединение во главе с Польшей. Венгрия, учитывая пророссийскую политику нынешнего премьера, может на такое не согласиться. Чехия во многом ориентируется на Австрию и Германию. В Словакии сильны пророссийские настроения и также заметна традиционная ориентация на Австрию и Германию.

Скорее всего, Польша будет укреплять свои отношения с Румынией и странами Балтии. Также на Польше лежит, пожалуй, главная ответственность за «Восточное партнерство». И по мере приближения Украины к Евросоюзу – а эти процессы так или иначе будут происходить – влияние Польши в ЕС будет расти. Польша сможет зарекомендовать себя как уверенного лидера восточного фланга Евросоюза только после того как к ЕС присоединится Украина и начнут как-то «поворачиваться» другие страны «Восточного партнерства».

- Вот это «разворачивание», особенно в отношении Беларуси, вызывает очень много споров. Ведь фактически режим Лукашенко остается диктаторским и не выполняет ни одного из условий Евросоюза: в стране продолжается расправы над политическими оппонентами, добавляются новые политзаключенные. Политика «размораживания» отношений ЕС с режимом Лукашенко вызывает критику правозащитников. Насколько, по вашему мнению, вообще уместно говорить о каком-то взаимном «разворачивании» Беларуси и Европы?

- Политика Евросоюза по отношению к таким авторитарным режимам – довольно странная и не до конца последовательная и рациональная.

То, что сейчас имеет место по отношению к Беларуси – не точно так же, но в какой-то мере – похоже на то, что делалось по отношению к Украине во время правления Виктора Януковича. Евросоюз в эпоху Януковича проявлял к Украине больший интерес, чем при его предшественнике демократическом президенте Викторе Ющенко.

В отношении Беларуси можно сказать, что еврочиновники хватаются за свои иллюзии изменений во внешней политике Александра Лукашенко, которые на самом деле являются маневрами, скорее всего согласованными с Москвой. Европейские политики хватаются за эти иллюзии и пытаются представить их как реальные «улучшения» во внешней политике Беларуси.

С другой стороны, как это воспринимается самим обществом? Здесь, в Украине, многие граждане, несмотря на явное ухудшение ситуации с правами человека при Януковиче, я думаю, хотели, чтобы от ЕС исходили какие-то сигналы, вселяющие надежду, что какие-то изменения возможны и Украина не скатится окончательно к такой правовой ситуации, как в Беларуси или России.

Для Беларуси ситуация еще особенна в том понимании, что страна в ближайшие годы может повторить судьбу Крыма, то есть полного вхождения в состав России – если не как субъект федерации, то на правах какой-то автономии. В таком случае Беларусь может быть потеряна для Европы, наверное, навсегда.

Поэтому Евросоюз по отношению к Беларуси находится сейчас в очень сложном положении. Европейские политики пытаются балансировать. С одной стороны, они хотели бы дать понять белорусским властям, что замечают нарушения в сфере прав человека, но с другой – боятся упустить Беларусь окончательно. Это во многом напоминает ту политику, которую Евросоюз проводил по отношению к Украине в последние годы правления Януковича.