Единый валютный рынок: оно нам надо?

Владимир Путин инициировал ратификацию Госдумой соглашения о сотрудничестве в области организации интегрированного валютного рынка государств-участников СНГ. Но на практике это соглашение охватывает не СНГ, а, скорее, ЕАЭС – туда входят пять стран из шести, подписавших данное соглашение. Эксперты БДГ считают, что подобное соглашение сейчас и нужно, и выгодно прежде всего России. А вот его выгода для прочих стран ЕАЭС сомнительна.

История с предысторией

В конце августа Владимир Путин внес в Госдуму РФ законопроект, который ратифицирует соглашение о создании единого финансового рынка между Россией и пятью странами – Арменией, Беларусью, Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Само это соглашение было подписано президентами еще в декабре 2012 года в Ашхабаде на саммите глав государств СНГ. Тогда задачей этого соглашения называлось «преодоление последствий мирового финансово-экономического кризиса на 2009-2010 годов». Однако затем началась вся нынешняя «волынка» с Евразийским экономическим союзом и пошли разного рода обсуждения уже единого рынка капитала и даже единой валюты ЕАЭС. Так, в мае 2014-го, подписывая договор о ЕАЭС, президенты Беларуси, России и Казахстана договорились о создании валютного союза к 2025 году.

В результате об упомянутом соглашении как-то даже подзабыли. А 20 марта в Астане на саммите глав государств Евразийского экономического союза Владимир Путин озвучил идею валютного союза трех стран, которые еще недавно входили в Таможенный союз, а теперь формируют ЕАЭС. «Думаем, пришло время поговорить о возможности формирования в перспективе валютного союза, – сказал Путин на пресс-конференции в Астане, говоря о координации монетарной политики. – Работая плечом к плечу, легче реагировать на внешние финансово-экономические угрозы, защищать наш совместный рынок».

При этом партнеров по ЕАЭС россияне особо и не спрашивали. Еще незадолго до встречи в Астане президент России поручил Центробанку и правительству РФ проработать вопрос о целесообразности создания валютного союза в Евразийском экономическом союзе. «Банку России совместно с правительством РФ во взаимодействии с центральными (национальными) банками государств – членов ЕАЭС определить дальнейшие направления интеграции в валютной и финансовой сферах в рамках Евразийского экономического союза с проработкой целесообразности и возможности создания в перспективе валютного союза», – говорилось в поручении. Там же указывалось, что результаты проработки вопроса премьер-министр Дмитрий Медведев и глава Центробанка Эльвира Набиуллина должны представить до 1 сентября 2015 года.

Но еще 29 января на пресс-конференции в Минске Александр Лукашенко заявил, что вопрос о введении единой валюты в рамках ЕАЭС сегодня не стоит. Хотя, по его словам, лидеры стран ЕАЭС этот вопрос обсуждали. «Это не обязательно российский рубль. Может, будет какая-то валюта. Дебаты шли на эту тему, и мы сошлись на том, что придет время, когда мы не просто будем обсуждать, а придем к вопросу о принятии решения, – сказал Лукашенко. – Не думаю, что это будет завтра, и не думаю, что это будет при моей президентской жизни. Потому что, чтобы подойти к единой валюте, надо решить очень многие вопросы, и прежде всего – вопрос, который мы отложили до 2025 года».

О том же говорил и замглавы Нацбанка Беларуси Сергей Калечиц. «Лишь после завершения формирования общего рынка, основанного на принципе "четырех свобод" в ЕАЭС, возможно образование валютного союза и введение единой валюты, – сказал он весной РИА «Новости». – Речь идет о формировании общих рынков электроэнергии, газа, нефти и нефтепродуктов, транспортных услуг. При поступлении соответствующих инициативных предложений от стран ЕАЭС Нацбанк со своей стороны готов к обсуждению с центральными банками и министерствами экономического блока возможных перспектив и механизмов создания валютного союза».

Дедолларизация торговли: «за» и «против»

Суть соглашения, которое сейчас ратифицирует Госдума РФ, в том, что валютные операции между странами-участницами соглашения можно будет совершать без промежуточного их пересчета на доллары или евро. Когда соглашение ратифицируют парламенты всех стран, станет возможен прямой допуск банков-резидентов сторон на внутренние валютные рынки друг друга для проведения межбанковских конверсионных операций на условиях не менее благоприятных, чем те, которые имеют национальные комбанки. Проще говоря, в странах-участницах соглашения можно будет обменивать национальные валюты напрямую, без промежуточного их пересчета на доллары или евро.

В краткосрочном плане всем участникам межгосударственной торговли это выгодно: не будут зря тратиться средства из-за разницы в курсах валют. К тому же у них будет свобода выбора валюты платежа. Правительство России в пояснительной записке к законопроекту указывает, что это создаст предпосылки для проведения согласованной валютной политики между странами.

«Попытка равного допуска банков из государств-членов ЕАЭС на внутренний валютный рынок на первый взгляд полезна. Теоретически, она сможет снизить транзакционные издержки на операциях конвертации, – сказал БДГ старший аналитик финансовой компании «Альпари» Вадим Иосуб. – В то же время, она несет в себе определенные риски. При свободном и равном доступе на внутренние валютные рынки, государства с более крупной экономикой, могут манипулировать курсами валют более слабых стран, а то и вовсе обрушить их валютный рынок. Предложение полностью заместить международные резервные валюты при расчетах валютами национальными, несет в себе больше вреда, чем пользы. Особенности национальных, “мягких” валют, – их высокая волатильность. Это затрудняет использование подобных валют для фиксирования цен долгосрочных контрактов. Если курс валюты контракта сильно изменится, без пересчета в привязке к одной из мировых валют, доллару или евро, в этом случае все равно не обойтись. У субъектов хозяйствования должен быть выбор, в каких валютах, твердых или национальных, заключать контракты и вести расчеты. Искусственный запрет на использование твердых валют экономически нецелесообразен».

Оно нам надо?

Очевидно, что главный бенефициар соглашения, о котором вдруг вспомнил Владимир Путин, – это Россия. Она получает львиную долю национального дохода от экспорта энергоносителей и разного рода сырья на мировой рынок. То есть ее прибыль в основном формируется твердыми валютами – долларом и евро. А значительная часть импорта России – это импорт из стран СНГ и ЕАЭС (продукты питания, ТНП, продукция машиностроения, электронные системы). Понятно, что их соблазнительнее закупать подешевле благодаря «мягкости» местных валют. Относительно выгодно соглашение также Казахстану – у него в структуре внешней торговли также преобладает сырьевой экспорт. А вот Беларуси соглашение, скорее, невыгодно.

«Хотя это соглашение об интегрированном валютном рынке еще не ратифицировано, уже потеряло актуальность для большинства стран-подписантов. Россия, желающая играть роль регионального лидера, начала серьезно сдавать свои позиции на международной арене. Российский рубль не является больше сильной валютой сильной экономики. Отсюда и желание экспортеров уйти от слабеющей валюты, – констатирует Валентин Лопан, директор «Агентства деловых связей». – Во-вторых, телега опять ставится впереди лошади. Производственная кооперация между странами не развита, поэтому непонятно, какую проблему по большому счету решает это соглашение. Деньги только обслуживают товарооборот и поэтому вопрос расчетов всегда вторичен. Например, для белорусских экспортеров. МАЗ или МТЗ поставляют львиную долю продукции на российский рынок и там же закупают много материалов и комплектующих. Для них актуальней чисто внутренний белорусский вопрос норматива обязательной продажи валютной выручки. За вырученные от продажи продукции российские рубли они купят все, что им нужно в России. Вряд ли создание некоего регионального международного “межбанка” упростит расчеты. А еще возникает вопрос: что мешает и до ратификации соглашения формировать цены, например, на сырьевые товары в национальных валютах и вести в них расчеты?».

Предтеча валюты ЕАЭС?

В уже упоминавшейся пояснительной записке к законопроекту правительства России сказано: законопроект соответствует положениям договора о Евразийском экономическом союзе. Судя по всему, нынешнее соглашение об интегрированном валютном рынке, с точки зрения Кремля – первый шаг к единой валюте на постсоветском пространстве. Для начала Владимир Путин предлагает отказаться от американского доллара как средства пересчета контрактов. Следующим шагом, судя по всему, должно стать использование российского рубля в качестве универсальной валюты при расчетах между странами Евразийского экономического союза.

Но единой валютой ЕАЭС российский рубль вряд ли станет. Главы Беларуси и Казахстана не согласятся перевести свои страны на российские рубли, не получив доступ к эмиссионным рычагам. Достаточно вспомнить, что именно из-за спора вокруг эмиссионного центра закончилась, так и не начавшись, история единой валюты Союзного государства Беларуси и России.

«Мы наблюдаем за тем, что происходит в зоне евро, и отсюда мы видим, каковы оказываются недостатки единой валюты для разных стран. Например, Греция или Латвия многие свои проблемы могли бы решить через контролируемую девальвацию, но из-за своего нахождения в зоне евро они не имеют монетарной самостоятельности. Результат – урезание бюджетных расходов, и далее – заметное снижение ВВП и безработица, – говорит Владимир Минов, эксперт Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО, Москва). – В свою очередь, Казахстан и Беларусь достаточно долго работали в рамках Таможенного союза. Потому они отлично понимают, что если валютный союз России, Казахстана и Беларуси станет реальностью, монетарная политика ”младших братьев” окажется полностью подчинена интересам России. Просто из-за разницы в масштабах экономик, а также из-за того, что российский рубль все-таки крепче. Несмотря на все перипетии минувшего года, он остается обеспечен всеми минеральными ресурсами России».