Мать-одиночка из Бобруйска: Милиционер ударил меня коленом, потом - об киоск

Журналисты связались с Анастасией Навоевой — той самой женщиной, которую осудили за якобы «избиение» милиционера.

Спорный случай произошел, когда у нее отбирали детей, передает «Еврорадио».

Пока Анастасия Навоева находилась в СИЗО, возможности с ней поговорить не было. Поэтому сейчас журналисты приводят версию женщины о том, как все случилось.

- У меня был большой кредит, - говорит она. - Также получилась задолженность по коммунальным платежам. Сумма в 13 миллионов набежала из-за пени. Где-то я оплачивала коммуналку не полностью, где-то не проконтролировали этот вопрос. Некоторое время в квартире жил мой брат. Я с детьми и сожителем-милиционером жили в двухкомнатной квартире в другом месте. Но я справлялась, нашла еще одну работу. Но подошла к тому моменту, что мне нужно было перевестись на работу в три смены. Старалась работать почти без выходных.

Детей я очень хотела, поэтому и рожала. Не сидела в декрете по три года, потому что понимала: нужно работать и содержать детей. У меня получалось, дети были всегда ухожены, накормлены. Очень помогал родной отец. Иногда, когда я была на работе, он был с Ваней и Ульяной, иногда помогала наша старенькая бабушка. Выкручивались.

В определенный момент я обратилась к начальнику цеха, что мне все же нужна работа в одну смену, а не в три. Также пришла с проблемой в отдел образования. Вместо того, чтобы мне по-настоящему посодействовать, помочь, чиновники создали нашей семье проблемы.

- Расскажите, что случилось в детской больнице Бобруйска в апреле этого года. Насколько известно, именно там у вас отняли детей, и в этот момент произошло столкновение с участковым милиционером.

- Заболела дочь, ее забрали в больницу. На самом деле я всегда к ней туда ездила. На «Белшине» зарплату мне выдавали частями. Как раз тогда, когда можно было забирать Ульяну домой, мне вовремя не зачислили деньги. Кошелек был полностью пуст. Я позвонила в больницу, попросила забрать дочь через два дня. И вот мы с сыном поехали за Ульяной. Я была абсолютно трезвая, потому что мне нужно было на работу во вторую смену. С отцом детей договорились, чтобы вечером он присмотрел за ними, пока я буду на работе. Приезжаю в больницу, одеваю дочь. А заведующая отделением говорит другим медикам: «Девушки, не отдавайте ее, в отдел образования уже все сообщено». Я спрашивала, почему не отдают дочь, на повышенных тонах, но никого не оскорбляла. Дочь схватила меня за шею, не отпускала, не отходила ни на метр. Сразу же приехал участковый, не стал ничего у меня спрашивать. Он подходит и выхватывает у меня Ульяну. «Вы что делаете?» — спрашиваю. Участковый давай меня заламывать, вывел в фойе. Я не сопротивлялась, хотя и была в шоке. Просто убирала его руки, просила, чтобы объяснил, что происходит. Детей забрали...

- Как получилось, что схватка с участковым происходила на остановке общественного транспорта?

- Я вышла из больницы, хотела остыть, чтобы понять, что дальше делать. Дождалась троллейбуса, купила талончик. Здесь появился тот участковый, дал мне по затылку, схватил за волосы и вытащил из троллейбуса. На остановку сразу же приехал начальник инспекции по делам несовершеннолетних. Участковый ударил меня коленом, потом — об киоск. Меня увезли в отделение. Сильно зажали наручники, на два часа сделали «ласточку». Начальник ИДН нецензурно говорил, что своих детей я больше не увижу. Меня молотили, начал болеть живот, стало плохо. Я вся синяя. Они, наверное, испугались, вызвали «скорую». Видимо, чтобы избежать ответственности, отвезли... в роддом. Хотя детей я после вторых родов больше иметь не могу. Из роддома меня отпустили домой. Сразу же поехала в детский приют, но войти мне не позволили, было поздно.

«Я хотела добиться справедливости, повсюду обращалась. И тут на меня завели дело... за избиение участкового».

- Детей я увидела только на следующий день. После этого начала всех поднимать на уши, — эмоционально продолжает Анастасия. — Обращалась в отдел образования. На коленях, умоляла, чтобы мне отдали детей. Записывалась на прием к депутату, ходила к главе города. Так вот на приеме у него узнала, что на меня уже подготовлена целая папка поводу изъятия детей.

Я все равно повсюду стучалась, хотела добиться справедливости. И тут стало известно, что на меня завели уголовное дело... за избиение участкового. Побоев у него быть не могло, я его не царапала.

- В СИЗО вас поместили лишь через несколько месяцев после возбуждения дела. Официально — за то, что вы устроили скандал в детском приюте.

- У дочери в приюте на лице появились болячки. Я просила, чтобы ее отвезли в больницу. К врачам они ее сначала не возили. Я начала добиваться. Обратилась в отдел образования. Мне говорили: «Что ты хочешь? Почему качаешь права?» В день, когда меня отправили в СИЗО, в приюте я настоятельно попросила при мне отвезти дочку к врачу. Это сделали. Пока были в больнице, мне звонит следователь: «Я за тобой заеду». В результате он забрал меня, сотрудницу приюта, дочь и еще одного мальчика, который был с нами. Их высадили около приюта, меня повезли в Следственный комитет. А там прокурор, его заместитель: «Ну, что, птица, допрыгалась? Ты всех достала своими жалобами. Ты едешь в СИЗО». Я заплакала. Через пять минут приехали милиционеры-конвоиры. Так я попала в СИЗО, где отбыла полтора месяца.

Дети просили: «Мамочка, мы тебя любим, очень устали здесь, хотим домой».

14 октября Анастасии дали год «домашней химии». Сейчас она на свободе, может работать и видеться с Иваном и Ульяной.

- Сразу после освобождения я поехала к детям в приют, купила им игрушки. И сегодня их видела, — услышав вопрос о детях, Навоева начинает плакать. — В приюте определенный режим, сделать с ребенком уроки было нельзя. Мне не разрешают находиться там столько времени, сколько хотелось бы. Сегодня ходила к Ване в школу, уточняла, как он учится. Когда он был дома, тетради были более чистыми, а теперь сын учится хуже, чем в первом классе.

Дети тут же подбежали обниматься. Было радосно до слёз. Висели у меня оба на шее очень долго. И целовали, и волосы поправляли, и открытки на День матери подарили.

- Как прошла встреча с детьми?

- Очень волновалась, что они меня не поймут. А они тут же подбежали обниматься. Было радостно до слез. Висели у меня оба на шее очень долго. И целовали, и волосы поправляли, и открытки на День матери подарили. Говорили: «Мамочка, мы тебя любим, очень хотим, чтобы ты нас забрала. Мы здесь устали, хотим домой». Я им пообещала, что это скоро произойдет. Слава Богу, есть обычные люди, которые переживают за них и за меня, помогают.

- 20 октября вас ждет новый суд. Прав могут лишить вас и Геннадия Горленко — отца детей...

- Не совсем так. Что касается меня, суд будет по поводу отобрания детей. А Геннадия хотят лишить родительских прав. Но я с этим не согласна. Детей он любил и всегда помогал. Я не понимаю, как такого отца можно лишить прав! Дети, естественно, его любят, хотят быть с ним. Я никогда не запрещала им общаться. Он всегда относился к ним открыто. А то, что мы разошлись... Ну, молодая я была, ревнива, и с его стороны были неправильные истории. Но для Вани и Ульяны он хороший отец.

- Вы в сложном положении. Все время, как видно по этой истории, действуете напролом. Что будете дальше делать?

- Я должна бороться за детей. Я не воюю с властью, просто прошу справедливости и нормального отношения. Ни к кому не лезу в карман и не оскорбляю. Я просто хотела защитить свои права. Но больше я к чиновникам за помощью обращаться не буду. Вопрос с задолженностью по коммуналке уже решен. С диагнозом, который мне поставили, буду разбираться. Моя цель вернуть детей и жить той жизнью, как это было раньше.