Монолог для попсы

Их сиятельство разобиделись. Их превосходительство уязвлены в самую пятку.

Их величество не уважили, не облизали дифирамбами, не ублажили славословием.

Кто посмел?!

Нобелевский лауреат!

Как посмела?!

И его светлость не удержался, выплеснул свои обиды на тусовке российской попсы – Дробышу, Валерии, Лепсу, Заре, Стасу Пьехе…Правильную аудиторию выбрал - им без разницы для кого петь.

Наши тоже поют, точнее - подпевают. Но не все. Это и вызвало у его превосходительства выплеск эмоций.

«Как я сказал, я люблю искренность, скажу опять же о наших отдельных «творцах», творческих личностях даже лауреатах Нобелевской премии, которые не успели еще ее получить, выехали за пределы страны и постарались ушат грязи вылить на свою страну. Это неправильно, это не оппозициозность. Это абсолютно неправильно, поэтому что Родину, свою землю, как и своих родителей, свою мать не выбирают. Она такая, какая она есть. Если ты плохо говоришь о Родине, стыдишься ее, значит, ты прежде всего плохой сын».

…Этот конфликт «Лукашенко–Алексиевич» и – шире – «Лукашенко–Быков», «Лукашенко – Союз писателей», «Лукашенко – Академия наук» мне напомнил сюжеты из истории дипломатии. Когда волею судьбы сталкивались разные цивилизации, разные представления о миропорядке. И ведь не войны – мира хотели. Но…

Вот, например, древний Китай. Жила себе империя, считала себя центром всего, самоименовалась Поднебесной. Где-то там cуществовали Россия, Франция, Англия, и революции в них происходили, и войны, и первый полет на воздушном шаре… Но Китаю все это было неинтересно. Правильнее даже сказать, что ниже достоинства великой империи считалось снизойти и попытаться понять каких-то рыжеволосых варваров. Китай настолько был сконцентрирован на самом себе, что, мощнейшая цивилизация и морская держава, просто не стал развивать флот. Зачем?! Ведь варвары сами придут, не могут не приползти с дарами. В центр мира-то!..

Дипломатические миссии, которые добирались до Китая, там так и воспринимали – как посланцев с данью, приехавших просить милости. Если кого-то и допускали до императора, то при условии, что будет выполнен ритуал «коу тоу». А это означало – публично унизиться: трижды коснуться лбом пола, распростершись перед сыном неба (так называли императора) ниц.

Но посланцы, например английского короля, не могли и не хотели перед каким-то чужим правителем склоняться, будто перед Богом. Они и перед своим сувереном так не склонялись. Тем более что не с данью и не на поклон они в Пекин ехали. Просто хотели сосуществовать, торговать и, в общем, не наживать проблем. Не получилось. Пропасть в восприятии мира оказалась бездонной.

Вот и у Лукашенко с Алексиевич пропасть в восприятии мира. У Лукашенко с Быковым… У Лукашенко с Бородулиным… Потому что Лукашенко сконцентрирован только на себе. Все, что не распростерто ниц, ему представляется враждебным.

Однако помимо авторитета личной власти есть еще одно важное обстоятельство, которое делает эту пропасть бездонной.

«Для меня вопрос стоит более конкретно: где я хочу жить – в великой стране или в нормальной?» – рассуждает один из героев Светланы Алексиевич. И, собственно, об этом все ее творчество. В оценке молоха, прикрывающегося псевдовеликими идеями, миры Лукашенко и Алексиевич расходятся окончательно.

Он живет с ощущением чего-то грандиозного, где все хорошее бесконечно откладывается на завтра. И опять завтра, и 70 лет было завтра, и уже суверенных двадцать пять лет завтра, и вновь не сейчас…

Он, как некогда китайские императоры, сам себе высший авторитет. Сомнений и критики на свой счет не принимает. Наоборот, воспринимает это как посягательство на нечто святое, неприкосновенное.

Он возомнил, что он и есть Беларусь. А настоящая Беларусь, бегающая по магазинам, по обменникам, по работам и подработкам, копающаяся в грядках и самих себе, для него – народец.

Так про нас и сказал: «Народец!» И не застыдился. Не извинился.

А сейчас обиделся на Светлану Алексиевич, представив так, будто она «вылила ушат грязи на свою страну»?!

Откуда такая трепетная национальная чувствительность у человека, который является рекордсменом в высказывании нелепостей о Беларуси, о белорусах и обо всем белорусском?

А все потому, что не белорусов и не свою Родину критикует Светлана Алексиевич. Она критикует белорусскую власть. В понимании Лукашенко – критикует святое.

В том восприятии мира, в котором пребывает белорусский руководитель, Алексиевич практически покушается на основы государственого строя. Потому что она пишет и говорит о том, что ее народ достоин жить в нормальной стране, а не в стране великих, грандиозных и бесконечных фантомов.

В нормальной стране! А не в стране, где власть – превыше всего. Не в стране, где уютно себя чувствуют, обласканы, награждены орденами и медалями только те, кто выполняет нечто сродни древнекитайскому ритуалу «коу тоу».

В Беларуси, как известно, этот ритуал превратился в «дай боцік пацалую». Вот только Алексиевич не поцелует. И в том числе за это – за гражданскую позицию – Светлана Александровна удостоена самых престижных мировых наград в области литературы, и вот теперь высшей награды – Нобелевской премии.

А его превосходительство, величество и сиятельство, первый президент Беларуси, – заслужил только Шнобелевскую. И теперь высказывает свои обиды тем, кто толпится у ботика. Но ирония в том, что только они и посочувствуют. Потому что мы не в древнем Китае живем, мы живем в Европе XXI века. И уже прекрасно осведомлены, что королей, императоров, генеральных секретарей и президентов в истории было много разных, а вот гениев у каждого народа – единицы. И тут как раз та ситуация, когда, даже будь ты пять раз президент, надо помолчать, послушать и даже пойти на поклон. Корона не упадет. Потому что нету короны.

Светлана Калинкина, «Народная воля»