Голоса разочарованных homo sovieticus

Со страниц книги Светланы Алексиевич «Время секонд хэнд» раздаются голоса homo sovieticus — того вида, что процветал на протяжении семи десятилетий коммунизма.

В начале 2011 года после освобождения у 21-летней белорусской студентки Татьяны Кулешовой не было денег, чтобы добраться домой — ночью полицейские выбросили ее на окраине Минска. 19 декабря она принимала участие в акциях протеста против диктатора Александра Лукашенко, была арестована, подвергалась жестокому обращению, а потом ее выпустили ночью, у безлюдных новостроек. По счастью, мимо проезжало такси. Татьяна махнула. Машина остановилась. Девушка назвала водителю свой адрес, но объяснила, что оплатить проезд не сможет.

«А, декабристка! — сказал водитель такси. — Садись. Уже одну такую подобрал и отвез домой».

По пути, он рассказал, что в 1991 году учился в Москве и участвовал в демонстрациях против военного переворота, когда 19 августа пытались свергнуть Михаила Горбачева. Переворот был сорван, Горбачев ушел в отставку позже, красный флаг кремлевском флагштоке заменили на российский, а тогдашний президент России Борис Ельцин продолжил демонтаж Советского Союза на волне приватизаций и реформ, насаждавших капитализм на земле Ленина, Троцкого и Сталина.

«Мы победили, — говорил таксист Татьяне. — Мечтали, что каждый откроет бизнес и станет богатым. И — что? При коммунистах я работал инженером, а сейчас баранку кручу. Одних сволочей прогнали, другие пришли. Черные, серые, оранжевые — все они одинаковые! У нас власть любого человека портит».

Эта сцена описана у журналиста и писателя Светланы Алексиевич, лауреата Нобелевской премии по литературе этого года, в заключительной главе ее последней книги, объединившей в себе 20 историй-свидетельств — «Время секонд хэнд». Эмоциональное признание таксиста выражает суть Светланиной работы. Речь идет не о выдумке, но о жанре, который, за отсутствием лучшего термина, можно классифицировать только как литературную журналистику. Светлана дает голос ряду представителей вида homo sovieticus, процветавшего на протяжении семи десятилетий коммунизма и начавшего исчезать с возвышением Горбачева. Книга представляет собой серию свидетельств, собранных в течение более чем двух десятилетий в странах, входивших в состав бывшего Советского Союза. Записанные от руки или на пленку, они были отредактированы и в книге перетекают одно в другое, как и речь самих персонажей, почти без внешних перерывов. Светлана выбрала их не для того, чтобы представить нам картину Истории с большой буквы, но рассказать о разных небольших историях из жизней, которые затронули жестокие преобразования. Результатом стало то, что Нобелевский комитет назвал «многоголосным» повествованием; совокупность различных голосов, в основе которых лежит общий исходящий из них звук — звук трагедии русской души.

Десять историй вращаются вокруг падения Горбачева; другие десять происходят в эпоху Путина. Разговор начинается с тайных кухонных бесед времен социализма в атмосфере постоянного страха перед стукачами, доносами, арестами и ссылками. Мы узнаем о причинах, побудивших людей покончить жизнь самоубийством — включая таких героев, как бывший начальник Генштаба и советник Горбачева, молодой поэт или чиновница, при загадочных обстоятельствах убитая на чеченской войне, что официально было представлено как самоубийство. Мы слышим голоса бывших коммунистов, которые отказываются приспосабливаться к новым временам, когда ученые, преподаватели и интеллектуалы становятся торгашами, когда не чтение запрещенных книг, а выставление напоказ своего богатства превращается в знак социального отличия.

Читатели проходят по дорогам нетерпимости, возникшей с вымиранием центральной власти и разжегшей ненависть между армянами и азербайджанцами, русскими и таджиками, узбеками, туркменами или евреями. Мы попадаем в квартиру, отобранную новой русской мафией у женщины, у которой не было денег похоронить собственную мать. Эхом доносятся до нас трагедии под стать «Ромео и Джульетте» или «Медее». Есть рассказы о любви, войне, религии, бедах и страданиях. Но также и о ставшем общедоступным обогащении — своим опытом делится менеджер по рекламе, которая после рождения дочери оставляет любовника-миллионера, чтобы стать независимой женщиной, живущей по законам нового общества.

В книге нет места ни чрезмерной сентиментальности, ни поиску жертв и виноватых. Проводником Светланы выступают исключительно советские люди, снова ставшие русскими (среди прочих других национальностей), с их родовой тягой к авторитаризму — со времен царей и Сталина с его зверствами и заканчивая Путиным и Лукашенко. Обещания коммунизма, нового социализма Горбачева, мгновенного ельцинского капитализма, путинского ретро-национализма только подпитывают разочарование и меланхолию. Голод, коррупция и насилие были здесь всегда. Даже холодильники и супермаркеты, сегодня переполненные импортными товарами, где, как из рога изобилия, можно почерпнуть ранее недоступные продукты, не в состоянии принести утешение перед лицом человеческой реальности. При коммунизме или без него, здесь продолжает безраздельно царить алкоголь, а пресловутая колбаса по-прежнему вызывает рак.

Хелио Гуровиц, «Epoca», перевод — Иносми.ру