Прощание c миллионами: До новых встреч!

С учетом цикличности, которую демонстрирует «белорусская модель» экономики, новой деноминации следует ожидать через каждые 7-8 лет.

Чтобы понять суть объявленной на 1 июля 2016 года деноминации и ответить на часто задаваемые вопросы, попробуем провести параллели с несостоявшейся деноминацией 6 лет назад.

О том, что деноминация планировалась еще в предыдущей пятилетке, сообщил Нацбанк, в своем пресс-релизе отметив, что «подготовка к проведению деноминации в Республике Беларусь заняла достаточно длительный период». И не скрывал, что деньги были отпечатаны в 2008 году, но проведение деноминации отложили в связи с мировым экономическим кризисом и, как следствие, «ухудшением экономической ситуации в нашей стране, а изготовленные денежные знаки переданы в Центральное хранилище Национального банка».

То есть к деноминации готовились еще в 2008 году, и логично предположить, что ее проведение могло быть запланировано на 1 января 2009 года.

Однако вместо деноминации 2 января 2009 года произошла девальвация – на 20%, положившая начало кризису белорусской модели, с которым та не справилась до сих пор.

Белорусская экономика накануне мирового финансового кризиса, острая фаза которого пришлась на сентябрь 2008 года, безудержно разгонялась, увеличивая денежную эмиссию, строя дома за льготные кредиты, стимулируя экспорт, а одновременно – импорт. Тем самым расширяя дефицит платежного баланса, который начал резко расти в 2007 году и достиг к концу 2008 года почти 5 млрд. долларов. Но, несмотря на начавшийся кризис, «белорусское чудо» закончило 2008 год с ростом ВВП на 10,2%, промпроизводства – на 11,3%, с инфляцией 14,8% и ростом реальной заработной платы на 9%.

Впрочем, рост зарплат мог бы быть и выше. Международный валютный фонд, решив поддержать белорусскую экономику в тяжелую годину мирового кризиса, потребовал заморозить зарплату, а также немного «сдуть» экономику за счет 20%-ной девальвации.

Не исключено, что и МВФ тогда мог дать отрицательную рекомендацию для проведения деноминации одновременно с девальвацией. В любом случае девальвация держалась в строжайшей тайне, хотя Александр Лукашенко на нее якобы «намекал», но объявление заранее деноминации создало бы ненужный ажиотаж на валюту, а тогда этого еще очень опасались.

Почему же Беларусь, якобы успешно справившись с кризисом, которого и вовсе не было, не провела деноминацию в 2010 году? Ответ очевиден: в год выборов не могло быть и речи о проведении каких-то манипуляций с деньгами, кроме наращивания их эмиссии для подкормки электората.

Что было дальше, все помнят хорошо. Кризис 2011 года не оставил никаких надежд на возможность проведения деноминации, например, с 1 января 2012 года. Заменить только что обесценившуюся вдвое денежную единицу просто другими красивыми бумажками – означало расписаться в полном макроэкономическом бессилии.

Стартовать с деноминации в 2013-м и 2014 году, в принципе, можно было, и новая глава Нацбанка Надежда Ермакова на протяжении этих лет неизменно отвечала на вопросы о деноминации, отказываясь ее проводить и ссылаясь на инфляцию и макроэкономическую нестабильность. Хотя, например, высокая инфляция не помешала деноминации 2000 года (168,6%), которая, кстати, прошла всего через два года после кризиса 1998 года.

Но помимо ссылки на макроэкономические показатели в 2013-2014 годах прозвучали сомнения в том, какой закладывать масштаб при деноминации. Сколько убирать нулей? После девальвации 2011 года оказалось, что убирать три нуля уже поздно, а убирать четыре – еще рано.

Технично выполненная путем введения валютного сбора девальвация конца прошлого – начала нынешнего года с последующей плавной «коррекцией» курса привела наконец белорусский рубль к нужному масштабу: стало ясно, что убирать надо не менее четырех нулей. Причем убирать срочно, потому что уже, как говаривала Надежда Ермакова, не хватает на калькуляторе места под количество цифр, а миллион сегодня – это всего лишь 50 евро. То есть до 1 января 2017 года тянуть было уже никак нельзя.

Чтобы объявить девальвацию с 1 января 2016 года, надо было подписать указ летом. Понятно, что тогда властям припомнили бы все предыдущие девальвации, а такой подарок оппонентам в предвыборной гонке делать было нельзя.

Можно было объявить девальвацию ровно за полгода, то есть где-то в Новый год. Согласитесь, тоже не очень хорошая идея, которая привела бы опять к шараханьям населения из магазинов в обменники и обратно, усилив девальвационные новогодние ожидания.

Хотя, наверное, причины принятия указа именно сейчас были более прагматичными. Стране надо принимать бюджет на следующий год, и чтобы сверстать его в разных масштабах и потом принять в Нацсобрании, нужен соответствующий документ. А тут еще на следующей неделе приедет миссия МВФ, которой надо этот бюджет показывать. Так что все сошлось как раз на этой неделе, к тому же Александру Лукашенко, наверное, набили оскомину репортажи с экономического форума, где обсуждалось «быть или не быть реформам», как-то надо было отвлечь население и дать ему что-то жизнеутверждающее и красивое. Что может быть лучше денег, особенно денег из будущего?

Однако до этого разноцветного будущего еще надо дожить, причем с теми деньгами, что есть. Впрочем, сегодня мы как раз пытаемся одолжить другие деньги, тоже симпатичные и, главное, такие, которые точно в ближайшее время не поменяют свой номинал.

Совпадение выхода указа с приездом миссии МВФ, которая должна принять решение о выделении кредита, ставит вопрос: не является ли деноминация одним из требований фонда? Скорее всего нет, хотя в нынешних условиях фонд наверняка не имеет ничего против.

Вспоминая начало 2009 года, многие также задумываются над тем, не является ли деноминация попыткой властей отбиться от требования МВФ об очередной девальвации?

Надо сказать, что сегодня платежный баланс в силу провалов во внешней торговле не такой ужасающий, как в 2008-2009 годах, поэтому вряд ли МВФ потребует разовой девальвации. Но вот установления свободного курсообразования потребует наверняка.

А теперь снова обратимся к истории 2008-2009 годов. Доподлинно неизвестно, сколько нулей собирались убирать в 2009 году – два или три. Если два нуля, то при проведении девальвации 1 января 2009 года доллар бы стоил примерно 22 рубля, евро – 30 рублей, а российский рубль – 0,8 рубля. И хотя российский рубль был бы дешевле белорусского, курсы у него с белорусским были бы приблизительно одного масштаба, поэтому не исключено, что белорусский Нацбанк планировал подогнать белорусский рубль именно к российскому.

Впрочем, схожесть белорусских денег, отпечатанных в 2008 году, с европейскими наводит на предположение, что, скорее всего, убирать планировалось три нуля.

В этом случае, если бы 1 января 2009 года нас ждала деноминация, а не девальвация, доллар бы стоил 2,2 белорусских рубля, а евро – 3 рубля. Вполне себе по-европейски, хотя и втрое дешевле.

Если бы деноминация 2016 года произошла сегодня, в день инаугурации Александра Лукашенко на пятый срок, то доллар бы стоил 1,75 рубля, а евро – почти 1,9 рубля. Очевидно, что это не совсем соответствует масштабу денег образца 2009 года. Хотелось бы курсы чуть «подтянуть» и округлить.

Но ведь впереди еще более полугода, так что, вполне возможно, к 1 июля 2016 года мы подойдем как раз с тем масштабом курсов, на который ориентировались, планируя проведение девальвации в 2009 году.

Когда в 2008 году печатались новые купюры и чеканились монеты, то, конечно же, их количество должно было соотноситься с количеством наличных денег в обращении.

По состоянию на 1 октября 2008 года количество наличных денег в обороте составляло 4.249,8 млрд. рублей. По состоянию на 1 октября 2015 года наличные деньги в обороте составили 15.153,3 млрд. рублей.

То есть если предположить, что в 2009 году должны были убрать три нуля, то по сравнению с сегодняшним урезанием на 4 нуля получается, что наличных денег сегодня в обращении почти втрое меньше. Да и безналом сейчас платят гораздо чаще, чем в 2009 году. Отсюда возникает вопрос: как скоро собирается Нацбанк заменять купюры с факсимиле Петра Прокоповича, если их явно напечатано больше, чем нужно?

Если сравнить показатели по рублевой денежной массе в целом (с учетом денег на счетах) и деноминировать их по образцу 2009 года и 2016 года, то получится соотношение приблизительно один к двум, то есть сегодня белорусских денег вдвое меньше. Так что когда мы говорим, что в стране сегодня нет денег, то это действительно так.

Поэтому многие задаются вопросом: не будут ли вброшены в момент деноминации дополнительные «пустые» рубли, тем более что наличные, похоже, уже на самом деле напечатаны с избытком?

С учетом возможного получения кредитов от разных фондов, особенно от МВФ, ответ скорее нет, чем да. Контроль за денежной массой будет со стороны кредиторов довольно жестким, да и Нацбанк пока строит свою денежно-кредитную политику именно на контроле за денежной массой.

Стоит также отметить, что если сравнить параметры широкой денежной массы (куда включены и деньги на валютных счетах), то они при двух вариантах деноминации почти совпадают и в настоящее время даже чуть превышают широкую денежную массу образца 2009 года. То есть денег столько же в целом, но экономика долларизировалась, валютных депозитов стало больше, а рублей в обороте – меньше.

Поэтому, в принципе, дополнительная рублевая масса может появиться и без пустой эмиссии, если Нацбанк сможет деноминацией вернуть белорусскому рублю доверие и люди вновь начнут хранить деньги в рублях, а не в валюте.

В то же время сам факт объявления деноминации должен уже в ближайшее время привести к обратному процессу. Очевидно, что на протяжении полугода многие будут мучиться сомнениями: а вдруг поменяют не все деньги, а вдруг ограничат снятие с депозитов и т. д.? И люди в ближайшее время начнут что-то делать со своими депозитами, а уж тем более с рублевыми заначками «в чулках». Финансовый рынок неизбежно придет в движение, что создаст очередное давление на валютный рынок. Зачем это нужно при и без того непростой ситуации?

Ну, во-первых, напечатанных денег жалко, зачем добру пропадать? Во-вторых, это позволит улучшить имидж власти за счет «возвращения Беларуси в Европу», так как она в последнее время воспринималась всеми въезжающими в страну, причем даже не из дальнего зарубежья, как второе Зимбабве.

Что касается опасности девальвации, так и она бы не помешала, но контролируемая, а не обвальная. Причем, как ни странно, объявленная деноминация дает возможность властям в очередной раз переложить вину за девальвацию на население. Мол, вам же говорили, что это всего лишь техническая процедура, а вы начали бегать по обменникам, тем самым спровоцировав девальвацию.

Помимо обменников, часть населения побежит в магазины, пытаясь приобрести товары длительного пользования, – сработает генетическая память советских людей, переживших несколько грабительских «денежных реформ». Это на руку властям, так как сегодня торговля стагнирует, люди ничего не покупают, можно будет даже поиграть в ажиотаж. А бюджет получит дополнительные налоговые отчисления.

К тому же с нового года, как известно, налоговые органы будут бдительно следить за расходами граждан, и, направив определенную часть населения в обменные пункты за покупкой валюты по паспорту и в магазины за дорогостоящими товарами, государство упрощает себе задачу по раскрытию спрятанных ранее нелегально полученных доходов.

Так что у деноминации не так уж мало плюсов для государства, не говоря уже о том, что умы людей на полгода будут заняты вопросами подготовки к ней. А со второго полугодия они будут еще долго разглядывать разрисованные купюры и обсуждать появление в Беларуси своих монет. Хотели перемен – вот вам перемены. Причем в красивой обертке.

Остается последний вопрос: когда ждать следующей деноминации? С учетом цикличности, которую демонстрирует белорусская модель, можно констатировать, что она готова к новой деноминации через каждые 7-8 лет. Ну а любые отклонения – это влияние внешних факторов и электоральных циклов.

Ирина Крылович, «Белрынок»