Припечатать зло

Владимир Путин, желавший использовать катастрофу российского самолета в Египте для прорыва международной изоляции, так и остался изгоем.

Эштон Картер, глава Пентагона, назвал российскую власть «вредителем» на международной арене, и это заявление поражает русскоязычного читателя в самое сердце. Многое тут приходит на ум, обжигая душу. Ворочается в памяти, терзает и томит.

Чему нас учил тов. Сталин? Тов. Сталин нас учил, что «вредители есть и будут, пока есть... классы, пока имеется капиталистическое окружение». И вот вам пожалуйста, прямо оттуда, из капиталистического окружения, из Калифорнии, из библиотеки Рональда Рейгана, где выступал министр обороны, доносятся эти немыслимые слова - про Россию, которая занимается вредительством. И далее шеф Пентагона зачитывает обвинительное заключение, словно дело шьет.

Получается, что в Украине и в Грузии Путин посягает на суверенитет, страны Балтии «активно запугивает», в Сирии «подливает бензин в огонь». А наибольшую тревогу у Картера вызывает тот факт, что «Москва бряцает ядерным оружием».

Как понимать эти сталинистские по стилю и прокурорские по духу речи главы Пентагона?

Можно предположить, что у него работа такая: отчитывать потенциального противника. Можно вспомнить, что в октябре Картер уже говорил про «вредное и дестабилизирующее влияние», которое РФ оказывает на мир. Да и не он один. Сам Обама не раз вносил Россию в список главных потенциальных угроз Америке, а в Белом Доме обнародовали возможные «варианты военного удара» в случае прямого столкновения с Москвой. В общем, ничего нового шеф Пентагона вроде не сообщил, если не учитывать момента, когда были сказаны эти неожиданные слова про «вредительство». А сказаны они были вчера, после того как теракт как причина крушения российского пассажирского самолета в Египте стал версией практически неоспоримой.

Думаю, что в Кремле об этом знали с первого часа. Долгое же молчание Путина на фоне бредовых комментариев разнообразных косачевых и пушковых объяснялось тем, что президент, давно утративший интерес к внутренней политике, напряженно размышлял о том, как использовать трагедию в политике внешней. Он в эти дни многократно созванивался с мировыми лидерами, и весьма сдержанные и краткие его речи не содержали никаких привычных выпадов по адресу «партнеров». Он надеялся, что после теракта отношения с ними хоть немного изменятся к лучшему.

Ситуация складывалась такая. Желая принудить Обаму к диалогу на равных, Владимир Владимирович ввязался в ближневосточный конфликт, и это обернулось массовой гибелью российских граждан. Осознав случившееся, он счел, что соболезнующие ему западные лидеры смягчатся сердцем и, как бы сказать, оценят по достоинству его вклад в дело борьбы с международным терроризмом. Однако он не дождался письменных соболезнований от них, адресованных ему лично, как положено по протоколу. Изгой остался изгоем.

Теперь, устами Эштона Картера, ему отвечают подробно. И с той просчитанной резкостью, которая означает, что ни о каком примирении речи быть не может. Ибо никто не просил его защищать Асада. Никто не просил его бомбить воюющих против ИГИЛ повстанцев. Никто не просил его вообще лезть в Сирию - только отговаривали, хотя и понимали, что бесполезно. Ну и о прежних «вредительских» акциях никто не забыл и забывать не собирается, и полный перечень этих акций приводится в заявлении министра обороны США.

Он еще добавляет, что Америка «не стремится ни к холодной, ни тем более к горячей войне с Россией». Однако холодная война, вопреки всем этим дежурным фразам, уже началась, года полтора назад как минимум, и дальнейшие высказывания Картера эту мысль подтверждают. Он говорит о модернизации ядерного арсенала, о новом стратегическом бомбардировщике, о лазерном оружии и еще чем-то таком, сверхсекретном, о чем вслух распространяться не хочет. Короче, он произносит речь, типичную для эпохи холодной войны, и место выбранное для нее, мемориальная библиотека Рональда Рейгана, свидетельствует о том со всей определенностью.

Собственно, времена, ныне переживаемые нами, очень напоминают рейгановские - с той, однако, разницей, что интеллектуал Обама гораздо осторожней простодушного на вид президента-ковбоя. Впрочем, риторика американских политиков и военачальников понемногу меняется в ту сторону, где словосочетания типа «империя зла» звучали бы вполне органично. Уже и санкции введены, как при Рейгане в ответ на Афганистан и военное положение в Польше, и неведомое чудо-оружие представляется некоторым аналогом «звездных войн», хотя тоже может оказаться блефом, и тональность в дискуссиях о войне и мире ужесточается с каждым месяцем. Осталось лишь дождаться, когда бесперспективность и смертельную опасность (прежде всего для нас самих) нынешней российской политики осознают деятели второго ряда в Кремле. Однако ждать, судя по всему, придется гораздо дольше, нежели в предперестроечные годы.

Тем не менее многое повторяется, на уровне слов и дел, и если формулировать кратко, то политика США в отношении РФ сводится, как и в начале 80-х, к сентенции «никаких иллюзий». С Путиным все ясно. С его системой все ясно.

Экспансионистские его планы ясны, и необходимо им противостоять. Ясно также, что он понимает только язык силы и на этом языке с ним и надо разговаривать. Конечно, едва ли тов. Картер с карандашом в руке изучал труды тов. Сталина, но в полемике с тов. Путиным он, интуитивно, что ли, нашел самые правильные слова. Бессердечные, жесткие, устрашающего типа. Подействует ли - бог весть, но характер путинской политики, вредительской по форме и содержанию, отражен в них очень точно.

Илья Мильштейн, Grani.ru