Зона турбулентности

Если вспомнить новости месячной давности — станет понятно, как быстро россияне оказались фактически в другом мире.

Месяц назад страшным сном мог показаться теракт против российского самолета над Синаем, запрет на полеты в Египет и спешная эвакуация российских туристов.

Месяц назад страшным сном мог показаться российский бомбардировщик, сбитый турецким истребителем. И уничтожение популярного и доступного «турецкого» направления отдыха. И «блокада» турецких товаров. И камнеметатели у турецкого посольства. И объявление Турции «пособниками террористов». И заявления бывшего главного санитарного врача о том, что «каждый купленный турецкий помидор — это вклад в ракету, которая будет стрелять по нашим ребятам». И заявления бесноватых фриков в федеральном эфире «сейчас мы умножим на ноль ВВС Турции», «Эрдоган должен быть для нас как Саакашвили», «Турция является крупнейшим центром торговли человеческим органами»...

И месяц назад страшным сном могли показаться заявления (впоследствии объявленные шуткой) главного российского муфтия, предложившего Путину «поступить и с Сирией, и с Израилем, как с Крымом» — мол, «пусть до Мекки будет Россия». И призывы главы Конституционного суда к ужесточению правовой системы России «в направлении военной суровости». С еще большим ограничением оставшейся свободы во имя обещанной (но так и не достигнутой) еще полтора десятка лет назад безопасности.

Кто сегодня может предсказать, что будет еще через месяц?

Кто может планировать работу, отдых, учебу?

Кто может быть уверен, что не введут новые безумные поборы (наподобие тех, что установили для «дальнобойщиков») и новые безумные запреты?

Это означает, что от пресловутой «стабильности» (обещанной нам когда-то вместе с так и не полученными «порядком» и «безопасностью») не осталось и следа.

Мы вступили в зону турбулентности.

Причем, с пилотом, который считает сообщения о неверном курсе происками врагов, стремящихся его унизить.

И озабочен не столько безопасностью пассажиров, сколько тем, чтобы у него не отобрали штурвал.

Борис Вишневский, «Эхо Москвы»