Андрей Чернякевич: Разницу интересов с Россией белорусы поняли слишком поздно

Историк из Гродно делится своими мыслями о национальном колорите в белорусских городах.

Андрей Чернякевич - историк, каждая книжка которого становится событием. Уволенный из Гродненского университета по приказу председателя облисполкома, сегодня он один из самых востребованных профессионалов, пишет «Новы Час»

- Прежде всего, хочу поздравить с недавним выходом книжки «Рождение белорусского Гродно». За осень она уже вторая. Первой стал биографический справочник межвоенного Гродно. Как соотнести эти две работы? Какую главную мысль хотелось донести читателю?

- Очень просто: диалектически, это попытка белорусского освоения городской среды.

- Откуда вообще стремление находить белорусское в белорусском городе? Кажется, нет соответствующих работ «Рождение польского Вроцлава» или «Рождение литовского Вильнюса»?

- Моя работа посвящена белорусскости в варианте политического движения. Об этническом измерении здесь не говорится, скорее о национальном белорусском. Вот недавно пришлось разговаривать с редактором-патриотом, который на мой вопрос «В чем белорусскость города?» ответил «Потому что Гродно в пределах Беларуси». Значит, если бы город находился в пределах Польши или Советского Союза, его белорусскость равнялась бы нулю? Мне такой ответ не нравится, хотя в нем есть истина. Но может, национальные черты хранятся в каких-то других признаках? Вот это я хотел выяснить.

- То есть, в таком смысле, белорусскость можно искать и в Могилеве, и в Минске?

- Конечно! Даже больше, я хотел бы написать историю русского Гродно. Нам такая книжка не менее нужна. Если бы мы увидели истоки русскости, еще от тех москалей, которые были здесь пленены со времен Ливонской войны и т.д., традиций российского сообщества в межвоенное время; исчезли бы многие иллюзии, и мы легче относились бы к некоторым стереотипам. То же самое с историей немецкого, польского, еврейского Гродно...

- Теперь Вы что-то много времени проводите в Познани...

- В Познани сейчас пишу работу в политологическом направлении, где пытаюсь показать историю отношения белорусского движения к Польше. Ограничиваюсь пока периодом советско-польской войны, до 1921 года. Белорусское движение было скорее продолжением российской имперской политики, и в этом смысле стало «наследником» антипольского ракурса. Понимание разницы в ценностях и интересах, по сравнению с российскими, к белорусам пришло слишком поздно...

Скоро должна появиться книга о межвоенном Гродно. Я считаю это нравственным долгом. Если не сможем создать какой-то убедительной историографии с читаемыми образами, очень скоро снова почувствуем себя чужими в этом городе. Это же не такое простое чувство присутствия в историческом окружении!

Параллельно дорабатываю биографическую повесть о белорусских полонофилах. Главный герой - Павел Алексюк, для большинства малоизвестен. Очень драматичный сюжет: с Польшей сотрудничают только белорусские деятели - маргиналы, или такими они становятся из-за того что сотрудничают с Польшей?

- Как складывается деятельность Центра белорусских исследований, созданного в этом году в Варшаве, где вы также принимаете участие?

- Я бы пока не стал что-то утверждать. Сама польская сторона – «Studium Europy Wschodniej» последовательно отстаивает свою позицию в белорусском вопросе. Нас одиннадцать, есть глава, но пока не определились с общим алгоритмом работы.

- В последние годы вы много контактируете с польскими исследователями. Насколько отличается наше понимание исторических исследований? Много общего?

- Нет никаких «мы»! Если историк сумел захватить современный исторический мейнстрим, он ничем не отличаются от западных коллег. Есть средний вариант, когда человек просто долгое время работает с польской историографией, но все же по методологии и исследовательской ментальности ближе к предыдущей школе. Большая часть исследователей разного возраста просто придерживается даже не позитивистского, а принципа «как есть, так и хорошо».

Мое восхищение вызывают коллеги, которые занимаются новым временем, средневековьем. Они с польскими коллегами общаются на равных, а некоторые даже подают хороший пример, развивают дискуссию. Что касается ХХ века, здесь для белорусов еще даже не все архивы доступны! Архитрудная проблема, но тем интереснее о ней рассуждать.