Скоро конец?

Та Беларусь, вернее та социально-экономическая модель, в которой мы живем, и к особенностям жизни в которой уже привыкли, может перестать существовать: иссякают источники ее внешней подпитки. Генерирующая валютные убытки экономика “рыночного социализма” и “сохраненной советской промышленности” трещит по швам, проедая “заначки” из ЗВР, которых осталось на несколько месяцев.  Речь уже не идет о поступательном развитии, и даже не о сохранении достигутого - речь уже идет о выживании. С надеждой на кредиты.

И если раньше в мировой кризис 2009-го, была уверенность в его скором окончании (все же, за дело восстановления взялись сами США), то сейчас, выражаясь по Р.Киплингу, “грядет великая сушь, солнце убило джунгли на три дня полета”. Ведь никакого мирового кризиса нет. Абсолютное большинство стран мира, и все ведущие державы, а также вся соседняя Восточная Европа, показывают плюсовые изменения валовых показателей. И США спасать нечего и незачем.

Просто упала мировая цена на нефть, и это надолго, а не на год, как в 2009-ом. Одни говорят - потому что сланцевая революция и замедление роста экономики в Китае сделали предложение углеводородов избыточным, столько нефти уже надо, вторые - потому что пошла ценовая война арабских шейхов в целях передела, захвата большей доли мирового нефтяного рынка в преддверии выхода на него Ирана, третьи - потому что новые не нефтяные энергетические технологии с каждым годом все дешевле и распространеннее, и углеводородная эпоха вообще заканчивается, четвертые - потому что надо проучить одну очень агрессивную страну и заставить ее вернуть оккупированные ею территории. 

От падения цен на нефть проигрывают нефтедобывающие страны и выигрывают все государства - импортеры нефти. Улучшение у последних платежного баланса, падение внутренних цен на топливо, а вслед за этим и на другие товары при сохраненных прибылях - происходит уже сейчас. Но есть одна не добывающая ни нефти ни газа  страна, падение цен на углеводороды для которой может обернуться тяжелыми последствиями. Это Беларусь.

Потому что основной источник поддержания созданной там экономической модели - это разница между ценой покупки нефти и газа в России и ценой продажи продуктов их переработки, а также свободный доступ на широкий и емкий, но лишь при высоких ценах на нефть, а главное - единственный, где можно что-то свое продать, российский рынок. “Моторчик” экономики питался от этих двух батареек. 

Батарейки сдохли. Разница в цене покупаемой нефти и продаваемых нефтепродуктов сокращается до $75 за тонну с нескольких сотен ранее. То же - с природным газом: раньше цена «для Беларуси» и «для Европы» различалась до $300/тыс м3, что давало возможность иметь огромные конкурентные преимущества и получать бОльшие прибыли. Сейчас разница вряд ли составит $50. А некогда «емкий» российский рынок сужается до уровня, когда продать туда можно только еду. 

В итоге эффект от «братских» цен и «братского» доступа на рынок сокращается в разы, с $8-10 млрд до $2-2,5 млрд в год. И белорусскому экономическому организму, подсаженному на нефтегазовую иглу российской сырьевой капельницы “глюкозы”, теперь нужно вырабатывать “глюкозу” самому. Но органы, вырабатывающие ее, уже успели атрофироваться, и “ломка” организма неизбежна.

В похожей ситуации 2009-го, а именно: сокращение доходов от переработки дешевеющих нефти и газа, сужение импортоемкости российского рынка (тогда было даже хуже - кризис был мировой, а нефть с газом в Беларусь шли не по внутрироссийской цене), не было такого падения, как сейчас. 

Ломка 2009-го от краткосрочно пересохшей капельницы была притушена болеутоляющими - деньгами: валовый внешний долг за 2009-й год вырос почти на 50%, а в 2010-ом - еще на 28% (за два этих года чуть ли не вдвое - с $15,154 млрд до $28,403 млрд).

Теперь же речь может идти о системном кризисе, просто проявившемся раньше срока благодаря внешним причинам. Этот кризис уже не залить деньгами: внешним финансированием можно только предотвратить еще более тяжелые последствия, которые могут наступить уже в ближайшее время. 

Если перед кризисом 2009-го валовые активы банковской системы Беларуси в иностранной валюте составляли почти $5 млрд (ЗВР среди них - $3 млрд) при совокупных (внешних и внутренних) валютных обязательств экономики и банковской системы менее $20 млрд (валовый внешний долг $15,154 млрд  плюс валютные обязательства перед резидентами (депозиты) в банковской системе $4,7 млрд), то сейчас в активе есть около $6 млрд (ЗВР - $4,176 млрд), а валовых инвалютных обязательствах - более $50 млрд ($38,2 млрд внешнего долга плюс $12,7 млрд внутренних).

При сложившемся соотношении повторить действия 2009-го, когда власти, пытаясь не допустить остановки промышленности, на заемные деньги «наклепали» тысячи МАЗов и тракторов, а потом распределяли их с забитых до отказа складов по районам в долг, уже не получится.

На этом фоне минусовые значения ВВП, простои, неполная занятость и падение реальных зарплат выглядят меньшим злом. И даже если бы и хотели повторить 2009-й - денег (валюты) на закупку энергии, сырья и комплектующих с последующим заполнением продукцией складов уже просто нет. Они нужны для обслуживания и возврата долгов. Планируемые внешние займы - тоже для этих целей.

ЗВР (в определении МВФ) за декабрь сократились на рекордную в 2015-ом году величину - на $408 млн. Процентное сокращение (минус 8,9% за месяц) - самое значительное среди всех стран СНГ и Восточной Европы. Сальдо внешней торговли за месяц также выходит на худший за год показатель (по товарам в ноябре был зафиксирован рекордный «минус», а в декабре не исключено достижение дефицита внешней торговли товарами $1 млрд), который не покрыть «плюсом» по услугам.

Беларусь стоит на пороге невиданных с начала 90-х потрясений, которые проверят на прочность существующую социально-экономическую модель. Прежде всего на самостоятельность, самоокупаемость и самовоспроизводство. Очевидно, что без внешних источников существующая модель заканчивает существование. 

Но на горизонте маячит не модель тяжелых и долгих системных реформ и структурных изменений. Ведь на высшем уровне народ попросили не беспокоиться: реформ не будет. На горизонте - “мобилизационно-распределительная” модель.