Пароль «Путин»

Европейских политических маргиналов и крайне левого, и крайне правого толка объединяет одно – симпатии к Путину.

Что может быть общего между крайне левыми друзьями исламских радикалов и ирландских националистов с одной стороны, шотландскими сепаратистами – с другой, крайне правыми сторонниками выхода из ЕС и антииммигрантской политики – с третьей? Общее есть, и оно зовется «Владимир Путин». Эти во всем остальном несовместимые политики питают к российскому президенту трудно объяснимую на первый взгляд симпатию.

Почему положительное отношение к Путину и его политике стало своего рода паролем? Непременно наступает момент, когда тот или иной деятель должен на этот счет высказаться, даже если его никто за язык не тянет и речь в его выступлении вроде бы идет о другом. Последний тому пример – субботнее интервью Кена Ливингстона, бывшего мэра Лондона и, как говорят, серого кардинала Лейбористской партии или, по крайней мере, ее левого крыла.

Ливингстон пришел на лондонскую радиостанцию LBC, чтобы объясниться по поводу скандала, вызванного чисткой теневого кабинета министров. Чистку затеял лидер лейбористов Джереми Корбин, который убрал из «оппозиционного правительства» несколько неудобных для себя фигур и главное, заменил теневого министра обороны (одну даму, кстати, на другую). Занявшая этот пост леди, в отличие от своей предшественницы, – сторонница антивоенного движения, выступающего за одностороннее ядерное разоружение Великобритании. Некоторые считают, что за чисткой на самом деле стоит Ливингстон, известный пацифистскими и «антиимпериалистическими» взглядами. Его даже называют «кукловодом"» диктующим и кадровые решения, и политическую стратегию лейбористских левых. Будучи мэром Лондона, он прославился многочисленными скандальными выходками, дружбой с венесуэльским диктатором Чавесом и контактами с лидерами ИРА. Борьбу против терроризма в Северной Ирландии он называл «последней колониальной войной» Британской империи, а действия джихадистов, убивших в 2005 году в Лондоне 52 человека и ранивших еще сотни, объяснил реакцией на войну в Ираке, возложив вину за гибель мирных жителей Лондона на Тони Блэра. Недаром остроумцы прозвали Ливингстона «Ленингтоном».

В радиоинтервью этот политик, разумеется, отрицал обвинения в узурпации власти в партии. Затем заговорил о ядерном оружии, о НАТО, объявив эту организацию реликтом холодной войны. И вдруг решил вспомнить Путина: «Путин никакой угрозы нам не представляет… С тем же успехом можно готовиться отражать агрессию инопланетян». Джереми Корбин тоже в свое время находил оправдания действиям Путина в Украине, объявив их «спровоцированными».

Шотландская национальная партия, добивавшаяся независимости от Соединенного королевства, но проигравшая референдум, тоже считается левой. Ее бывший лидер, по-прежнему влиятельный политик Алекс Салмонд, заявлял в свое время, что «восхищается некоторыми аспектами политики Путина», особенно тем, что тот сумел «в значительной степени вернуть русским их гордость». Салмонд хоть и националист, но по своим социально-экономическим взглядам и по отрицательному отношению к ядерному оружию не очень далеко отстоит от Ливингстона. Что более удивительно: стоящий на противоположном фланге британской политики лидер крайне правой партии Независимости соединенного королевства Найджел Фарадж ни в чем не согласен с Ливингстоном и Салмондом, кроме одного – он тоже восхищается Путиным. Мало где можно найти так много горячих поклонников российского президента, как в Британской национальной партии, которую здесь называют антисемитской и даже фашистской. На сайте партии про Путина пишут: западные лидеры ненавидят российского президента за то, что он «жесткий, сильный, богобоязненный христианин», за то, что он «помешал стае сионистских олигархов грабить Россию».

Обширный форум на сайте буквально брызжет антисемитизмом и расистской ненавистью – и любовью к Путину. Типичный пост: «Почему у нас не может быть такого премьер-министра? Он великолепен!». Похожие выражения восторга вперемежку с антисемитизмом можно найти в выступлениях членов венгерской националистической партии «Йоббик», у греческих ультранационалистов из «Золотого рассвета». Но вот парадокс: левые наследники коммунистов Греции могут посоревноваться в силе своих чувств по отношению к российскому лидеру со своими оппонентами с противоположного политического фланга. Такое удивительное единение крайне правых и крайне левых можно наблюдать во многих странах. Не забудьте добавить в теплую компанию и Дональда Трампа, и Марин Ле Пен, и норвежского националиста-убийцу Брейвика.

В чем же дело? Крайности сходятся? Разумеется, но не все так просто. Это явление отражает какие-то глубинные процессы в обществах западных и не только западных государств.

Моя гипотеза такова: в последние десятилетия изменения в жизни человечества происходили слишком быстро, с головокружительной скоростью. Вот головы и закружились. Глобализация имеет множество последствий, не обязательно только положительных, очень часто – непонятных и тревожных. А чего стоит технологическая революция, наполнение нашей жизни фантастическими гаджетами с новыми, во многом загадочными каналами формирования общественного мнения? Жизнь все больше перемещается в интернет, в социальные сети, подчиняясь пока неизведанным законам, трансформируя коллективное и индивидуальное сознание непредсказуемым образом. Такие вещи даром не проходят.

Человек – существо консервативное. Перемены у многих вызывают чувство тревоги, недовольства, даже потребность активного сопротивления. Это на уровне индивидуальном. В обществах высокоразвитых эти настроения остаются маргинальными, уделом крайних (но, кстати, опасных) партий. Однако эти настроения могут стать мейнстримом, если западного обывателя сильно испугать. Недаром же говорят, что Дональд Трамп может быть избран президентом США в одном-единственном случае: если повторится какой-нибудь ужас вроде атаки на башни-близнецы 2001 года.

В обществах архаичных эффект страха перед современностью надо возвести в квадрат или даже куб. Арабский Восток безнадежно отстал даже от Третьей индустриальной революции, не говоря уже о начинающейся загадочной Четвертой, в которой, как полагают, произойдет тотальное внедрение «умных» самоорганизующихся систем во все сферы человеческой жизни. Но ведь и Россия в этом отношении недалеко ушла от Востока.

И у крайне левых,и у крайне правых, помимо слова «Путин», есть как минимум еще один общий «пароль» – «Америка» как символ глобализации и modernity. Слово это нельзя переводить просто как «современность», оно означает еще и обновление, движение вперед. А так иногда хочется остановиться, а то и вернуться назад. Возможно, в дальней перспективе во всем этом может найтись некий позитивный смысл. Есть, возможно, необходимость достижения некоторого баланса между забегающими вперед и тянущими назад. Но на обозримом историческом участке торжество архаики не накормит людей и не сделает их счастливыми, а лишь вернет уровень агрессии, злобы и нетерпимости к нравам минувших веков.

Андрей Остальский, «Радио Свобода»