Дело его рук

Путин образца 2006 года уже считался заказчиком убийства, но англичане еще не были готовы предъявлять ему обвинения.

Убийца огорчен, но не удивлен. "Как мы и ожидали, сенсации не произошло!" - восклицает Андрей Луговой, и солидарно с ним высказываются самые разные люди. Мария Захарова, представитель МИД РФ, которая не увидела "никакого новаторства" в решении Высокого лондонского суда. Тереза Мэй, министр внутренних дел Великобритании, сообщившая, что "результаты дознания... не стали сюрпризом". Анонимный источник в окружении Дэвида Кэмерона, отметивший, что известная английскому правительству информация, "к сожалению, подтвердилась". Собирательный Кремль в лице Дмитрия Пескова, который настолько всеведущ, что даже и не интересуется итогами судебного расследования по делу об убийстве Литвиненко.

Все все знали уже давно, начиная, разумеется, с киллеров. Лет девять примерно знали. С той поры как следы полония-210 обнаружились всюду, где побывали Луговой с Ковтуном, и главная проблема заключалась не в том, чтобы усадить их на скамью подсудимых в Лондоне. Главная проблема сводилась к чистой политике.

С одной стороны, первый зафиксированный случай ядерного терроризма, причем в европейской столице. С другой стороны, ядерная держава, которая крайне болезненно реагирует на такого рода обвинения, и чем они справедливей, тем острей реакция. С одной стороны, стыд и позор для Англии замотать это дело. С другой стороны, Realpolitik и все такое.

Оттого так трудно было Марине Литвиненко, вдове убитого подполковника, добиваться судебного возмездия. Приходилось подавать жалобу на решение той же Терезы Мэй, которая сперва отказывалась передавать судье Роберту Оуэну секретные документы даже в рамках закрытого заседания, ссылаясь на государственные интересы. Ибо речь в этих бумагах шла о заказчиках преступления. О тех, кто снабжал полонием будущего депутата российского парламента из фракции ЛДПР.

Возникала тупиковая ситуация. Имелись подозреваемые, чьи имена были названы по итогам расследования, проведенного спецслужбами и Скотленд-Ярдом. Неясными оставались мотивы. Как во многих иных подобных случаях - взять хоть богобоязненного бойца Дадаева с подельниками: где они и где Борис Немцов? Другое дело, когда слово берет вероятный заказчик и ярко, образно, прилюдно информирует общественность о том, почему можно и нужно расправляться с врагами народа.

Это уже, как бы сказать, зацепка, если не своеобразная явка с повинной. Так иногда раскрываются отдельные преступления. Если, конечно, имеется желание их раскрыть.

Политические сюжеты развиваются иначе, но и в них нередко просматриваются черты сходства с процессами уголовными. Когда, к примеру, портрет подозреваемого национального лидера со временем обогащается новыми красками. Когда так называемые косвенные улики постепенно обретают убедительность почти прямых доказательств.

Путин образца 2006 года уже считался заказчиком убийства, но англичане еще не были готовы предъявлять ему обвинения. Обвинения предъявлял погибший, но и тексты его, и речи, включая предсмертную, расценивались скорее как сведение счетов внутри закрытого ведомства, нежели в качестве важных свидетельских показаний. Да и страшновато было верить. Получалось, что британские и прочие западные политики пожимали руку преступнику и с ним же договаривались о всяких перезагрузках. Уличенные Луговой с Ковтуном вполне годились на роль злодеев, а дальше заглядывать не хотелось. В ту бездну, где обитает трудный, но вроде договороспособный партнер.

Девять с лишним лет спустя заглянуть туда все же приходится, и тут следует сказать о двух людях, которые оказали решающее воздействие на политиков, буквально заставляя их согласиться на суд - не скорый, но справедливый. Это, во-первых, Марина Литвиненко, которая долгие годы боролась за установление истины в деле об убийстве ее мужа. Во-вторых, это сам Владимир Владимирович. Он сделал все возможное, чтобы публичное расследование состоялось и приговор прозвучал.

За время, прошедшее со дня смерти Александра Литвиненко, он развязал две горячих войны и вмешался в третью. Нарушил целый ряд основополагающих международных законов. Деятельно и успешно изолировал свою страну, развязав еще и войну холодную. Угрожал Западу войной ядерной, а его спецпропагандист посыпал планету радиоактивным пеплом. На фоне всех этих глобальных свершений убийство в Лондоне казалось уже эпизодом довольно мелким, и англичане наконец решились его расследовать в судебном порядке. Ясно понимая, что их отношениям с Россией отныне мало что может навредить. Равно и тому, кого судья Оуэн наряду с Патрушевым назвал заказчиком преступления.

Впрочем, назвал с той осторожностью, которая свойственна приговорам, основанным на сведениях совершенно секретных. А также на здравом смысле. Если смертоносный полоний производится только на государственных предприятиях РФ, а поименованный заказчик убийства, ненавидевший Литвиненко, всегда делил мир на "врагов" и "предателей", которые подлежат уничтожению, то в его действиях прослеживались сразу два мотива. Глубоко личный и корпоративный.

Что же касается действий Путина на международной арене, то они служили уликами косвенными. Суд их просто учитывал. Ну вот такой персонаж незримо присутствовал в зале, украшая собой скамью подсудимых. Заслоняя Лугового, чья вина в сущности сводилась к тому, что он, человек подневольный, всего лишь выполнял приказ. Хоть и преступный. Так что мог бы и рассчитывать на некоторое снисхождение.

Тем не менее он огорчен и обвиняет англичан в русофобии, но удивления не выказывает. Да и никто не удивлен - ни в Москве, ни в Лондоне, нигде. Взаимопонимание полное, и это объединяющее чувство охватывает всех участников и зрителей завершившегося процесса.

Илья Мильштейн, Grani.ru