Псевдоморфозы по журналистике

О дебатах между журналистом, который думает, что он политик, и политиканом, которого все принимают за мэтра журналистики.

Дебаты на «Дожде» от 18.03.2016 между Алексеем Навальным и Владимиром Познером, с точки зрения своего содержания, не представляли особого интереса. Поскольку предметом дискуссии был вопрос, имеют ли право СМИ замалчивать информацию. Потом спор перетек в смежное русло: есть на российских федеральных каналах цензура или ее там нет?

В нормальных условиях тут не может быть никакого предмета для дебатов. Человек, считающий, что СМИ имеют право замалчивать значимую информацию, либо придуривается, либо имеет весьма экзотический взгляд на природу СМИ. Человек, живущий в России и отрицающий наличие цензуры, либо лжец либо дурак.

И, тем не менее, дебаты состоялись и вызвали большой интерес. И хотя первоначально за позицию Навального, что СМИ не должны замалчивать информацию, проголосовало 75,68% аудитории «Дождя», а за позицию Познера 24,32%, к концу дебатов распределение симпатий сдвинулось в сторону Познера. Его позицию (СМИ имеют право замалчивать информацию и на федеральных каналах нет цензуры) поддержали уже 37,23% аудитории. Что произошло в головах этих 13% - это вопрос отдельный. Стоит напомнить, что это не общероссийский опрос, а позиция аудитории «Дождя».

Исходной точкой дискуссии была история с няней-головорезкой, сюжет с которой дружно проигнорировали федеральные каналы. Навальный это осудил, Познер, как известно, позицию телеканалов поддержал и сказал, что он на месте телевизионного руководства поступил бы так же. «Отрезанная голова - это не новость», - убедительно глядя в глаза оппоненту сообщил Владимир Познер.

«Наши телеканалы обожают такие новости, НТВ просто тащится от них», - пытался убедить своего оппонента Алексей Навальный. – «А тут следствие уже говорит о теракте, но все дело в политической подоплеке, в том, что это месть за наши бомбежки в Сирии, и именно это показывать невыгодно».

Познер мгновенно меняет позицию: «Эта новость опасная». То есть вдруг обнаружилось, что это все-таки новость, но она может вызвать антиузбекские или антиисламские эксцессы, поэтому ее нельзя обрушивать на неокрепшие головы россиян. Про распятого мальчика в трусиках и изнасилованную девочку крутить в прайм-тайм можно, а тут никак. Заратустра не позволяет.

Разговор мгновенно сползает на стоп-листы. В студии «Дождя» два живых примера цензуры. Навальный, которого Познер хотел бы позвать в свою передачу, но не может, поскольку

кто ж ему даст. И сам Навальный, который не может попасть ни на один федеральный канал, несмотря на то, что на выборах мэра столицы доказал, что является крупной общественной фигурой. «Неприглашение человека - это цензура», - утверждает Навальный. – «Наличие всем известного списка людей, которых нельзя приглашать на госканалы, - это цензура».

Ответ мэтра российской журналистики должен войти в учебники. «Я не рассматриваю это как цензуру», - проникновенно сообщает мэтр, глядя своими мудрыми усталыми глазами на собеседника. – «Нет никакого списка, я не видел списка, есть перечень людей, которых не пускают». В чем отличие списка от перечня, мэтр не уточнил. Вот этот фрагмент надо обязательно показывать на журфаках первокурсникам. И объяснять: «Вот этот дядя 55 лет работает журналистом, из них 46 лет на телевидении. И вот он, дети, всегда пытался «попасть в струю», изгибался вместе с линией партии. И вот видите, во что он превратился? Никогда не делайте так, дети. Иначе будете выглядеть так же мерзко и жалко, как этот дядя».

После чего мэтр рассказал, как он в советские годы сталкивался с работой настоящих цензоров Главлита и какой это был ужас. «Вот это была цензура! А сегодня никакой цензуры нет, а есть личное решение отдельных людей».

После этих слов уже как-то начали стираться различия между Познером и Соловьевым. То есть, они, конечно, остались, но перешли в разряд второстепенных, внутривидовых особенностей. Поэтому вполне логичным прозвучало утверждение Навального, что Познер - часть той системы, которая совершает преступление, организуя цензуру.

Познер возмущенно заявил, что он не часть системы, а сам по себе. Но при этом каждым своим словом доказывал, насколько органичной и важной частью системы он является. Особенно омерзительно выглядели его уверения, что за границей, в США и Европе, телевидение устроено так же, как и в путинской России. При этом ссылался на эпизод, когда из-за требования рекламодателя не пустили в эфир сюжет о конкурирующей автомобильной фирме. То есть человек на голубом глазу делает вид, что не видит разницы между политической цензурой, идущей из единого центра, и рекламной политикой, которая может быть разной у каждого СМИ.

В студии «Дождя» с Познером все обращались с подчеркнутым уважением, пожалуй, даже бережно. Как с тяжелобольным. Даже Навальный, который фактически называл его преступником и призывал люстрировать. (Правда, при этом сам Навальный запутался, поскольку сначала сказал, что люстрация должна означать запрет работать только на гостелеканалах, а потом тут же поправился, что никаких гостелеканалов быть не должно, так что осталось неясным, чем же Познеру грозит люстрация от Навального).

Главная доблесть Познера, которую отметили все, начиная от ведущей Ксении Собчак и до Ирины Петровской и Ксении Лариной, прокомментировавших эти дебаты в своей передаче на «Эхе», заключалась в том, что он не побоялся прийти на «Дождь» прямо в пасть к ужасному Навальному и сказать правду. Тут, конечно, не вполне ясно, считается ли правдой: утверждение мэтра, что в России нет цензуры, или то, что в «Америках» все так же как у нас, - трудно сказать.

Важнее другое. Обычно те, кто играют на поле политики, пытаются навязать свои, чуждые журналистике, правила, исказить нормы журналистики, ограничить свободу журнализма. В нашем случае человек, которого принято воспринимать как политика, последовательно защищает нормы журналистики. А тот, кого принято считать мэтром журналистики, на глазах выступает за искажение этих норм в угоду политиканству.

В геологии известно такое явление, псевдоморфоза. Это когда один минерал замещается другим с сохранением внешней формы исходного минерала. Особенно любопытны бывают псевдоморфозы по органическим остаткам, их еще называют окаменелости, когда минерал принимает форму растения или животного. Есть знаменитый Фалунский феномен, когда в XIII веке нашли останки горняка, тело которого полностью заместилось железной рудой.

Те чудовищные деформации, которые произвел путинский режим с российским обществом, привели к тому, что с его элементами постоянно случаются удивительные псевдоморфозы. Ведь что такое Алексей Навальный, если посмотреть на него и его ФБК непредвзятым взглядом? Суть их деятельности в проведении, вероятно, лучших в России, наиболее качественных и громких журналистских расследований. То есть Навальный, которого ошибочно считают политиком, на самом деле один из лучших журналистов в стране. Кстати, еще один такой журналистский псевдоморфоз - Лев Шлосберг, который вполне может конкурировать в этом сегменте расследовательской журналистики с Навальным.

Что же касается Владимира Владимировича Познера, то, несмотря на блестящее владение ремеслом, у него полностью замещена политиканством та ценностная сфера, которая делает сотрудника СМИ журналистом.

Главная ценность дебатов на «Дожде» в том, что они это просветили как рентгеном. После этих дебатов называть Владимира Владимировича Познера журналистом можно лишь с очень большой натяжкой.

Игорь Яковенко, бывший секретарь Союза журналистов России