Игорь Олиневич: Я понял, что не могу отступить

Моральная сила предшественников и солидарность помогли не пойти на компромисс с властью.

Одним из лауреатов Национальной премии за защиту прав человека имени Виктора Ивашкевича стал Игорь Олиневич, бывший политзаключенный, автор книги «Еду в Магадан», в которой он описывает, что происходит в современных белорусских тюрьмах и лагерях.

Игорь Олиневич провел за решеткой более пяти лет. Вышел на свободу в прошлом году, не попросив помилования. После освобождения ездил презентовать свою книгу за рубежом, передает «Радыё Рацыя».

Получая премию в Варшаве политзаключенный вспомнил, насколько важна была для него международная солидарность в то время, когда он был за решеткой.

«Солидарность очень чувствуется. За пять лет, что я провел в тюрьмах, лагерях, люди из разных стран сделали очень большую работу, провели множество акций, интервью, информационных мероприятий, собирали для нас помощь.

Теперь я путешествую по городам. Очень необычно и трогательно то, что людей действительно волнует ситуация в Беларуси, что они вместе с нашими семьями переживали наши аресты, приговоры. Меня особенно тронуло то, что бывшие узники тюрем с польской «Солидарности» или из Чехии также внесли большой вклад, в частности передавали вещи, собирали деньги, продукты. Теперь они у власти, люди с большим именем, с положением. Как только идет речь о тюрьме, они реагируют совершенно по-другому, они сразу знают, что делать, и переживают, как будто бы это случилось с ними, с их близкими родственниками», - поделился Игорь Олиневич.

- Нарушений прав человека в тюрьме всегда больше, чем на воле наверняка в любой стране. Но как выглядит ситуация в Беларуси, когда господствует диктаторский режим, то тюрьмы выглядят собственно так, как описано в Вашей книге.

- Дело в том, что нельзя вообще просто говорить о нарушениях прав человека в белорусских тюрьмах. Потому что сама белорусская тюрьма, ее даже нельзя назвать белорусской, это советская тюрьма.

Она сама по себе - огромное нарушением прав человека. Когда в 1991 году развалился Советский Союз, многое изменилось, только не тюрьмы. Весь опыт, который эти тюрьмы накопили со сталинских лет, с поздних советских времен, он постепенно эволюционирует.

Он перешел в 90-ые, перешел в 2000-ые, он перешел в 2015 год, и он не становится лучше. Его приукрашивают, припудривают, но внутри по существу становится только хуже. Эти вещи не называют своими именами.

Этот метод очень напоминает, как действовало Штази в ГДР. Они старались избавиться от политических противников или воздействовать на общество неочевидным образом. Но при этом разрабатывался научно выверенный комплекс мер, который показал, что он еще более эффективен, чем открытые репрессии.

Вроде бы и нельзя сказать, что кто-то тебя угнетает, а на деле, результат превосходит гнет. Люди закрываются, люди теряют свои нравственные ценности, люди выбрасываются из жизни. И все это подается под красивым соусом законов, правил внутреннего порядка, что это якобы «для дисциплины, для воспитания». Это лицемерие возмущает еще сильнее, чем самые репрессии.

- Вы имеете тяжелый, сложный опыт. Как выйти из советской тюрьмы и остаться человеком, остаться собой?

- Во-первых, не могу сказать, что я это сделал сам, что это исключительно моя заслуга. Для меня было очень важно сохранить лицо перед моими близкими, перед моими друзьями, перед моими соратниками.

В течении отсидки для меня огромное значение имели книги узников ГУЛАГа и других советских лагерей, тюрем. И я понимал, что если люди прошли настоящий ад, еще больший, чем нынешний, то я просто не имею права сделать шаг назад, шаг в сторону, пойти на компромисс.

Эти люди умерли, но их моральная сила помогала и сегодня мне, другим заключенным, политическим, неполитическим - неважно. Как кто-то говорил: «Время светится светом людей, которые уже давно ушли». В моей ситуации это было именно так, я им очень благодарен.