Анатолий Лебедько: «Омоновцы схватили меня за шею, нанося удары в область сердца»

7 мая, в годовщину похищения и убийства Юрия Захаренко, организованная в Минске активистами ОГП акция памяти, закончилось задержаниями и судебными процессами.

Семь человек за возложение цветов у дома, где жил похищенный и убитый экс-глава МВД Беларуси Юрий Захаренко, получили крупные штрафы от 10 до 30 базовых величин. Когда все осталось позади, сайт ucpb.org решили в спокойной обстановке задать несколько вопросов Анатолию Лебедько.

-- Почему едва ли не каждое задержание Анатолия Лебедько сопровождается нанесением ему телесных повреждений? Особая любовь силовиков? Или сам Лебедько провоцирует людей в форме на жесткие действия?

-- Ну, это не секрет, что силовые структуры неровно дышат в сторону отдельных белорусских оппозиционеров. Но я также не скрываю, что у меня аллергия на хамство и посягательства на человеческое достоинство. Это врожденная черта, так что здесь я не исправим. Я никогда не буду молчать, если меня или того кто рядом со мной кто-то пытается унизить.

Вопрос провоцирования вообще не уместен. Все акции снимаются на видео с разных ракурсов. И, не приведи Господь, из-под спецназовского берета упадет волосок.

-- И каким образом посягали на ваше достоинство во время задержания 7 мая?

-- После задержания я попытался позвонить жене Светлане и сообщить о произошедшем. Согласитесь, желание вполне естественное. К тому же, это мое законное ПРАВО. Реакция людей в камуфляже, мягко говоря, была неадекватной. Меня сзади схватили за шею, двое других пытались вырвать телефон, при этом нанося удары в область сердца. Потом последовал еще один аналогичный приступ бешенства. Это защитная реакция ограниченности и серости. Когда не хватает знаний и аргументов, ставка делается на кулак. А еще на угрозы. При выходе из автозака один из «крутых парней» пригрозил: «Тебя Лебедько еще не встречали в гражданском в темноте».

-- Откуда и почему такая вседозволенность людей в погонах?

-- Спецназавцев не обучают, их дрессируют. Их натаскивают, как псов, и это не преувеличение, это констатация факта. Но это половина проблемы. Другая составляющая - это индульгенция выдрессированным: чтобы они не сотворили, они не будут нести ответственности. Случай со Светланой Завадской наиболее показателен. Как следствие -- чем ниже у спецназовца интеллект, тем больше он упивается безнаказанностью и вседозволенностью.

-- Так чего вы добились? Чего достигли? Кровоподтек на теле, следы удушения на шее, окровавленное ухо и порванный свитер. Плюс очередной и немаленький штраф.

-- Это так сказать пассив. Но на другой чаше весов есть куда более значимые вещи. Я на свободе. Мы честны и порядочны по отношению к Юре Захаренко, к Ульяне Григорьевне. Если вы не сажаете белые и красные гвоздики, то вокруг вас сплошное пустозелье. Правда о том, что произошло с Юрием Захаренко, сильнее всех силовых структур вместе взятых. Я верю в то, что делаю.

-- После задержания и составления протоколов вас транспортировали в суд Октябрьского района. Какие были ожидания?

-- Никаких. Это не суд, это конвейер, а люди в мантии - это штамповщики. В нашем случае трое штамповщиков. У них самое главная часть тела - это не голова, не сердце, а собственная задница, которой они вросли в теплое кресло

-- Почему власти так болезненно реагируют на акции связанные с Захаренко и Гончаром? Ну, положили вы цветы у дома, где жил Юрий Николаевич, ну, постояли 10 минут с его портретами. Зачем вокруг этого создавать напряжение?

-- Те, кто 11 лет назад отдавал приказ похитить и убить Юрия Захаренко, надеялись одним махом решить проблему. О тех, кто осуществлял чудовищное преступление, я вообще не говорю. Это животные. Но Захаренко так и остался нерешенной проблемой, отсюда такая нервная, болезненная реакция.

-- Когда то на такие акции приходили сотни людей. Сейчас гораздо меньше. В чем дело? Черствеют души? Затягиваются раны? Что это? Торжество страха? Победа безразличия?

-- Люди плохо видят чужую беду на расстоянии. Им кажется, что в их окне всегда будет солнце. Но пасмурных дней становится все больше и больше. Придет время, и на акцию памяти Юрия Захаренко придут не сотни, а тысячи. И так будет. Но чтобы завтра были тысячи, надо чтобы сегодня были хотя бы десятки неравнодушных и совестливых.