Станислав Шушкевич: Переломный момент наступит

Белорусы живут в долг, а страна на грани банкротства.

Первый руководитель независимой Беларуси Станислав Шушкевич рассказал «Салідарнасці» о соблазне власти, о белорусском «парламенте» и о том, когда в стране наступит переломный момент.

— Станислав Станиславович, за свою жизнь вы неоднократно были очевидцем и участником исторический событий, которые так или иначе влияли на будущее Беларуси. Сегодня есть ли ощущение, что вновь приближается переломный момент в жизни страны?

— Если говорить честно, то я приближения некого переломного момента не чувствую. В самое ближайшее время.

Дальше он вне сомнений будет. Почему? Потому что вот этой придворной свите не интересно проводить достойную государственную политику, они заинтересованы только в сохранении власти. Их спасает то, что они хорошо научились обманывать Европу и Международный валютный фонд.

Думаю, что переломный момент наступит тогда, когда государство станет банкротом. А пока его от банкротства спасает Европа, Россия и МВФ. Белорусская власть дает им понять — мы важная транспортная артерия и если вы нам не дадите денег, то будет дефолт, который никому не выгоден. Поэтому всем приходится выручать Лукашенко.

— Вероятно, что в будущем это когда-нибудь аукнется нам всем?

— Мы живем в долг. Я посчитал, что долг каждого белоруса от новорожденного до пенсионера составляет 1327 долларов. Сейчас по курсу это может немного отличаться. А если учесть еще новые кредиты — от МВФ, российский и евразийский, то этот долг в пересчете на человека составит более 2 тысяч долларов. При сегодняшней средней заработной плате вы представляете, сколько времени нужно трудиться, чтобы этот долг отдать?

И еще, говоря о переломном моменте… Да в любом обществе уже давно бы наступил этот момент. Посмотрите, ведь когда-то белорусский рубль и русский рубль были равны одному советскому рублю. Сегодня за один российский рубль дают около 300 белорусских рублей. А если учесть деноминацию, то окажется, что наш рубль обесценился в 3 тысячи раз сильнее российского!

Ни в каком государстве этого никто бы никогда не выдержал. То есть, кроме всех тех налогов, о которых все говорят, есть еще гигантский инфляционный налог.

— Мы видим, что многие люди недовольны своим уровнем жизни, многие потеряли работу, но на последние акции протеста выходили, в основном, предприниматели. Почему общество не спешит присоединиться к ним?

— Да простят меня предприниматели. Эта та часть населения, которая более-менее объединена интересами, но она очень малочисленная. И она, к сожалению, не очень уважаемая основной массой населения Беларуси.

Я сам их очень уважаю и знаю, что такое челночная торговля, как им сложно работать в этих невыносимых условиях. Но это реальная ситуация.

И Лукашенко понимает, что на них можно давить, как захочешь. Это не та группа, которая может учинить бунт, как, например, коллективы больших заводов.

Кстати, именно поэтому там государство и прикладывает все силы, чтобы обеспечить на крупных предприятиях терпимый заработок.

— Но и на заводах совсем не простая ситуация.

— Сегодня многие люди самостоятельно пишут заявления о переходе на трехдневную рабочую неделю. То есть, они получают в два раза меньшую заработную плату, но у них числится полная заработная плата. И люди на это идут — лишь бы сохранить за собой рабочее место. Экономика в такой ситуации становится абсолютно неконкурентоспособной.

Но есть еще один момент, который позволяет удержать ситуацию под контролем — это страх. Сегодня на каждых 69 граждан Беларуси приходится один милиционер. Для сравнения, у наших соседей другие цифры — в Польше один полицейский приходится на 378 граждан, в Литве — на 306 и даже в России, которая в значительной мере тоже полицейское государство, — на 102 человека. То есть, власть в Беларуси удерживается страхом и пропагандой.

— Станислав Станиславович, приближается новая избирательная кампания. Насколько велика роль сегодняшнего «парламента» в том кризисе, в котором сейчас пребывает страна?

— Сейчас «парламент» в Беларуси абсолютно никакой роли не играет. Где вы слышали дебаты какие-то парламентские? Где вы слышали, чтобы «депутаты» отчитывались перед избирателями? Этого нет. Мало кто вообще может назвать имя хотя бы одного из нынешних «депутатов».

А что касается верхней палаты, то она вообще формируется по каким-то непонятным принципам — это же просто посадочные места для бездельников, которые хвалят власть.

И говоря о том, что ему нужны профессиональные депутаты в парламенте, Лукашенко лукавит. Ему квалифицированный парламент не нужен, потому что все функции парламента выполняет он лично. У нас все происходит по указам президента, которые имеют силу закона. Парламент в таком государстве — и тем более квалифицированный — только создаст для него лишние сложности.

— Складывается впечатление, что белорусы не до конца понимают важность такого института как парламент. А ведь в 90-х были времена, когда депутаты действительно решали судьбу страны. Какие исторические решения тогда были приняты?

— Это и Декларация о независимости, и ратификация Беловежского соглашения, и вывод ядерного оружия с территории Беларуси. И определение частной собственности на средства производства — ранее этого не было! Вы не помните время, когда человек не мог иметь, например, грузовой автомобиль или токарный станок. Это все впервые было изменено и регламентировано парламентом.

Парламент пытался заложить принципы рыночной экономики, но, к сожалению, не успел. Заложить такие принципы — это значит объявить, что мы строим капитализм и стремимся строить «народный капитализм».

Что это такое? Когда соотношение наиболее высокооплачиваемых и наиболее низкооплачиваемых будет в пределах однозначной цифры. Конечно, так как в Германии мы не сделаем, где эти показатели относятся один к пяти. Но к этому надо стремиться. Нужно было принять антимонопольное законодательство, которое мы принять не успели. Почему у Чижа была возможность без проблем строить в центре Минска безобразные строения? Именно поэтому. И сегодня для парламента есть очень много работы. К примеру, он должен обеспечить антимонопольное законодательство, он должен контролировать «чижей» и им подобных птичек.

Но сегодня никакой Чиж никакого парламента не боится.

— Были ли в Верховном совете 12-го и 13-го созывов яркие личности?

— В Верховном Совете 12-го созыва было очень много ярких личностей — взять хотя бы половину представителей БНФ. Потом было очень много прогрессивно ориентированных партийных работников, которые поняли, что без рыночной экономики нам не обойтись. Более того, в том парламенте было много сильных депутатов, которые отстаивали коммунистические идеалы и им этого никто не запрещал. Было очень много людей с сильными убеждениями, готовых их отстаивать.

И хотя драк в парламенте не было, был случай, когда одна из женщин-депутатов стаскивала кого-то из мужиков с трибуны, мол, за то, что тот непотребные вещи говорил. То есть, обсуждения были бурными, но была дискуссия, сталкивались полярные мнения.

Нам нужно еще очень долго расти для того, чтобы у нас было так, как в английском парламенте. Я был на одном из заседаний и лично видел там следующую картину. Выступает член оппозиции, критикует одного из министров и допускает какое-то некорректное выражение. Спикер ему тут же говорит, мол, господин депутат, вы должны принести извинения, потому что вы допустили некорректность, иначе я применю к вам санкции.

А санкции — это месяц без права голосовать. Тот отказывается и под аплодисменты оппозиции уходит из зала. Так это происходит в цивилизованном английском парламенте.

— Можно ли рассчитывать на то, что из-за относительного потепления отношений Беларуси и ЕС какая-то группа независимых депутатов все-таки пройдет в «парламент»?

— Думаю, что этого не произойдет... Понимаете, главная проблема в том, что Запад не может себе представить, что здесь могут быть выборы без подсчета голосов. Когда я встречался в Страсбурге с греческими и итальянскими депутатами и сказал им об этом, они у меня спросили: а почему вы не обратитесь в Конституционный суд? Я им говорю, что в него обычный гражданин не может обратиться и вообще там очень длинная процедура обращения. Они мне отвечают: не может быть. Люди просто не могут понять, как вообще такое возможно.

— Станислав Станиславович, напоследок возвращаюсь к теме переломных моментов в современной истории Беларуси. Когда-то перед белорусским обществом стоял вопрос, какой путь выбрать — президентской или парламентской республики. Как бы вы сегодня ответили на этот вопрос?

— Я боюсь, что соблазн пользоваться благами власти может изувечить любого человека. Это очень редко бывает, чтобы человек не погрел руки, находясь на государственной должности. Я не буду пропагандировать себя, но пусть мне кто-нибудь скажет, что я присвоил хоть одну копейку государственную. Но соблазн этот настолько велик, что иногда человек даже не понимает, какой властью он обладает…

Я приведу один пример. Как-то я шел по городу, и вдруг мне на шею бросилась женщина — красивая, одета прилично. Говорит: «Ой, спасибо вам, вы меня осчастливили, поступили так хорошо со мной». Я потом выяснил, о чем это. Оказывается, на одном из приемов граждан она пришла ко мне со сложным квартирным вопросом. Я понял, что решить этот вопрос не могу, и написал председателю исполкома: «Прошу разобраться и принять решение».

Оказалось, что такая резолюция — это то же самое, что приказ дать ей квартиру. В такую форму в советское время все было облачено.

Найти личность, которая устоит перед этими соблазнами, очень сложно. Парламентская республика подобное исключает. Но для этого нужно, конечно, чтобы парламент был нормальным, и исполнительная власть была нормальной.

Нам нужно делать парламентскую республику. Там если кто-то и ошибся, то, в том числе благодаря полноценной работе масс-медиа, это всегда можно исправить.