Владимир Бережков: Многие в СИЗО сидят напрасно. Очень многие

Бывший топ-менеджер минского “Динамо” продолжает понемному рассказывать о пережитом.

Бывший главный редактор "Прессбола" Владимир Бережков в интервью главреду нынешнему Сергею Кайко отметил, что за время пребывания в СИЗО встретил многих достойных людей. 


- Сидел с разными людьми — разных контингентов, разной ментальности. Сейчас хочется вспоминать только хорошее. В последнее время рядом со мной находились очень достойные люди. Я все время задавался вопросом: как можно было их посадить, за что? Непонятно. Маркс писал: государство калечит само себя, когда видит в каждом человеке преступника — в человеке в первую очередь надо видеть отца семейства. Вот со мной сидели отцы семейств, просто хорошие люди. Не крысы, не подлецы, не сволочи.

В тюрьме любая личность проявляется во всех отношениях. Ты посидишь с ним неделю — и он как на ладони. Постоянно же на виду — волей-неволей присматриваешься к нему, его поведению. И составляешь совершенно точное представление о человеке. Если вор — это видно сразу. Он ворует по мелочам даже. Хороших людей тоже видно. На мой взгляд, многие там сидят напрасно. Очень многие.

Допустим, некоторое время мы спали на соседних нарах с Виктором Прокопеней (известный IT-предприниматель, выпущен под подписку о невыезде в декабре. — "ПБ"). Человек феноменальных способностей. За один день прочитывал толстые книги на иностранных языках. С моей техникой чтения мне бы на это потребовалась неделя. Он "глотал" за сутки. В камеру "заехал" с такими огромными "кешерами" — сумками, набитыми литературой. Мы с ним очень много беседовали за жизнь. Я наслаждался этим общением. Во многом наши философские позиции, взгляды на жизнь оказались близки. И это опять-таки к воспоминаниям о хорошем. Если бы не тюрьма, вряд ли бы я близко познакомился с таким человеком.

Говорю сейчас о Прокопене только потому, что его освободили. А есть и другие люди. Они за решеткой остаются, их называть не имею права. Тоже сильные, некоторые пятый год сидят. Не деградировали, не превратились в растения, не пали духом. Устойчивость личности не определяется сроком в камере. Она определяется геном, семенем, которое положено в характер.

- В СИЗО трудно оставаться болельщиком?

- Очень. Могу сказать, что в этом году я не видел хоккея. Вообще. Но искренне болел за "Динамо". Особенно с того момента, как команду возглавил Ковалев. Очень переживал за ребят и раньше, но когда пришел Андрей, ко всему добавилось и то, что он мой друг.

Тяжело было не видеть игры, а счет узнавать только утром. Там такая процедура. Утром тебе дают кашу, "баландер" выносит мусор. Он знает счет, потому что ему разрешено смотреть телевизор. Вот за эти секунды, хоть ему и запрещено общаться с сидельцами, я получал информацию. Как сыграли, кто забил, кто пропустил...

Подробности узнавал уже вечером, из газет. "Прессбол" прочитывал от корки до корки. Иногда в камере был телевизор. Правда, показывал всего шесть каналов, среди которых ни одного спортивного. Лишь в последнее время у меня появилась "пятая кнопка". В марте — "Динамо" к тому времени сезон уже закончило. Да и доступ к "Беларусь-5" еще нужно было получить. Следовало заранее сказать сокамерникам: "Ребята, пожертвую всем, дайте Лигу чемпионов посмотреть".

- Ребята не любили Лигу чемпионов?

- Они предпочитали художественные фильмы или сериалы. Кстати, о матчах "Динамо" мне в воскресенье рассказал Андрей Ковалев. О каждом — и во всех подробностях. Сейчас у меня такое чувство, что я видел эти матчи своими глазами.

- Мимо "Минск-Арены" в эти дни проезжали?

- Нет.

- Не тянет?

- У меня ощущение, может, обманчивое, что меня там не ждут. Те, кто увидит и обрадуется моему появлению, возможно, угодят в опалу. Поэтому я не хочу доставлять огорчение людям. Позовут — зайду. Сам туда не пойду.