«The Guardian»: Политические осадки Чернобыля все еще токсичны

Мы склонны недооценивать трудности, с которыми сталкиваются народы Украины и Беларуси, пытаясь демонтировать структуры советизма.

26 апреля 1986 года в 1:23 ночи взорвался реактор № 4 Чернобыльской АЭС, извергнув огромное количества радиоактивных материалов.

Произошло одно из главных событий 20-го века. Взрыв на Чернобыльской АЭС 30 лет назад, возможно, сыграл ключевую роль в кончине Советского Союза – хотя бы потому, что уничтожил остатки авторитета системы власти, которая, среди прочего, уверяла, что использует безопасные технологии, пишет Натали Нугайред (Natalie Nougayrède) в британской газете «The Guardian» (перевод — charter97.org).

Для наиболее пострадавших стран путь к стабильной демократии оказался нелегким; для некоторых он до сих пор не гарантирован. Территории, наиболее пострадавшие от стихийного бедствия, — это Украина и Беларусь. Сегодня мы склонны рассматривать политические потрясения в Украине, в том числе назначение нового премьер-министра, исключительно как результат недавних кризисов, но такой взгляд может оказаться слишком близоруким.

Беларусь редко появляется в заголовках; исключением, пожалуй, является лишь обсуждение санкций против режима Александра Лукашенко. Чтобы понять трудности, с которыми сталкиваются эти страны, нужно оглянуться назад.

Советский президент Михаил Горбачев незадолго до Чернобыльской катастрофы начал свою политику гласности или открытости, которая стала катализатором перемен, поскольку обнажила ложь. Это стало последней каплей, завершив длинный список злодеяний, которым подверглись народы, прошедшие через самые страшные кровопролития в Европе в 20-м веке. Беларусь, например, потеряла треть своего населения во время второй мировой войны. Понятно было, что справиться с последствиями таких трагедий будет непросто.

Многие последствия Чернобыля еще предстоит изучить. Даже три десятилетия спустя трудно представить, как можно хотя бы начать описывать, каково это жить с невидимым радиоактивным врагом? Как передать, на что это было похоже, как описать событие такого масштаба, когда небо потемнело и, казалось бы, наступил апокалипсис?

Я ездила в Чернобыльскую зону в 1990-е годы, чтобы попытаться вникнуть в то, что произошло. Об одном нельзя забывать: о том, что авария на Чернобыльской АЭС и все, что что к ней привело, нанесла политическую травму, последствия которой ощущаются по сей день.

Точно так же, как трудно избавиться от радиоактивного цезия, который просочился в землю и продолжает отравлять весь регион, сложно, а может и невозможно, избавиться от советского прошлого. И точно так же, как советские власти, которые поспешили скрыть масштабы аварии, мы склонны недооценивать трудности, с которыми сталкиваются народы Украины и Беларуси, пытаясь демонтировать структуры советизма.

Это должно волновать всех европейцев, потому что эти два государства находятся в центре континента и нынешних напряженных отношений с Россией. То, к чему приведут их демократические устремления, во многом определит направление развития Европы в ближайшие годы.

Ведущий белорусский оппозиционер Андрей Санников, теперь живущий в изгнании, недавно издал захватывающую биографию своей жизни и своего тюремного заключения при диктатуре Лукашенко, президента с 1994 года. «Мало кто знает, что 70% радиоактивных осадков от взрыва в 1986 году выпали на территорию Беларуси», - отмечает Санников. Мы забываем, что в то апрельское утро, и в последующие дни ветер, не переставая, дул на север от Чернобыля.

Светлана Алексиевич, лауреат Нобелевский премии по литературе 2015 года, чьи книги фактически запрещены в ее родной Беларуси, красноречиво написала о психологическом опустошении, оставшемся после Чернобыля. Она цитирует человека, пережившего катастрофу: «Тогда все говорили: «Мы умрем, мы умрем. К 2000 году, не останется никаких белорусов».

По словам Алексиевич, Чернобыль был «как несчастным случаем в том смысле, что никто намеренно не взрывал его, так и преднамеренным продуктом культуры кумовства, лени и глубоко укоренившегося безразличия к населению в целом».

Именно это кумовство и равнодушие сохраняются во многих постсоветских обществах. Конечно, Украина и Беларусь сегодня пошли разными путями: Украина — уже демократия, хотя в ее восточных регионах идет война; Беларусь — автократия, где расправляются с любым инакомыслием. Но, как напоминает нам Санников, нельзя считать, что Беларусь обречена вечно жить при диктатуре. Ее гражданское общество, может быть не такое многочисленное, как в Украине, но активисты неоднократно поднимали демократические восстания, и, вероятно, будут и дальше продолжать эти попытки.

Разница заключается в том, что последнее белорусское уличное восстание, в декабре 2010 года, было насильственно и полностью подавлено милицией Лукашенко; Санников, бывший кандидат в президенты, был приговорен к пяти годам заключения в лагере. Это, конечно, отличается от Майдана, успешной демократической революции 2013-14 годов в Украине, которая привела к свержению президента – и на которую Россия отреагировала войной.

Для большинства из нас на Западе Чернобыль запомнился как технологический кошмар, кадры из фильма ужасов. Людям, которые жили в этом регионе, он принес не только ужасающие физические последствия, но и кардинальные политические перемены, которые все еще не увенчались успехом. Реальная логика диктует, что демократически настроенные украинцы и белорусы должны получить всю ту европейскую поддержку, которую они заслуживают.

В своей книге Санников вспоминает, как диссиденты, такие как Наталья Горбаневская осторожно отреагировали на падение СССР. «Они будто знали, что тоталитарный вирус, запущенный в народы бывшего советского блока, не был уничтожен». Подобно тому, как не были уничтожены токсичные вещества, выпущенные реактором Чернобыльской АЭС.