Полураспад памяти

С памятью о Чернобыле, как и с цезием-137, у власти тот же период полураспада.

О событии 26 апреля 1986 я, в то время собственный корреспондент Белорусского телевидения в Гомельской области, как и многие, узнал из неофициальных источников.

В субботу 26 апреля я был на рыбалке у Припяти возле деревни Хвощевка Хойникского района, откуда до ЧАЭС менее 30 км, не подозревая, что происходящее там станет главной темой моей работы в ближайшие несколько лет.

Информация поступала разноречивая: от ядерного взрыва на Чернобыльской АЭС до пожара технологических систем. Уже заговорили и «четвертом энергоблоке», но кроме разных слухов о его аварии и скупых официальных сообщений в СМИ о том, что «создан штаб, ситуация контролируется» представить масштаб произошедшего было невозможно.

Так в неведении мы дожили до 1 мая. Все советские праздники тогда широко освещались Республиканским телевидением: собкоры готовили репортажи в главную информационную программу республики «Панораму» об успехах региона. А тут сообщили, что Первомай в Гомеле планируют показать в главной информационной программе СССР «Время»!

Это было неслыханно и косвенно подтверждало серьезность ситуации. Перед демонстрацией я попытался у руководства области узнать что-то конкретное, но обнаружил лишь нервозность и отсутствие четкой программы действий. Правда на местном уровне еще 30 апреля были даны рекомендации районам 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС: ограничить пребывание детей вне помещений, провести герметизацию колодцев, перевести молочные стада на стойловое содержание, обеспечить их кормами из чистых районов и ряд других.

А вот демонстрация в Гомеле прошла как обычно многолюдно. В Минске я получил указание отправиться в Брагинский район, чтобы показать, что соседний с ЧАЭС регион живет нормальной жизнью, а люди заняты обычными весенними хлопотами и сообщения «вражеских» СМИ об опасности для жителей - «буржуазная пропаганда».

Уже приехав в Брагин узнал, что «звонила Москва»: материал из Брагинского района должен быть в программе «Время» 3 мая! Но что показывать? Ничего не горит, не взрывается, на полях пылит техника, в райкоме заседают. Все традиционно.

Из Москвы потребовали показать «отсутствие паники и трупов» в населенных пунктах. Воспитанный в традициях социалистического реализма, я честно снял совещание, посадку бульбы, работу сельхозтехники. На этот видеоряд начитал бодрые слова о нормальной жизни в районе, о неусыпной деятельности районного штаба по проведению посевной, посетовал на происки западных коллег, пытавшихся посеять сомнения в советской трактовке аварии на ЧАЭС. Причем, не зная реальной ситуации, я делал это искренне.

О том, что на самом деле произошло, я понял уже, когда летал над ЧАЭС, снимая сбрасывание в реактор мешков со спецсмесью, когда снимал эвакуацию населения, видел слезы, которые прятали от телекамеры...

Встречался с беларусами, нанявшимися рыть под 4-ым энергоблоком вентиляционный канал и за большие по тем временам деньги продавшими здоровье, что они поняли, увы, позже.

А вот студентки медучилищ, которых послали в Хойникский район без особой на то необходимости – жили так, как будто проводили свои последние дни… в этом общежитии одного их местных профтехучилищ квартировали многие командированные в зону. В столовой каждому зашедшему бесплатно накладывали каши с тушенкой, не жалели борща и минералки (не так доступной в то время), не спрашивая кто и откуда.

Отсутствие связи, разные ведомства, командировавшие людей - усложняло координацию общих работ. К осени в «зону» стали ездить всякие некрупные начальники: отметиться там и проинспектировать свои службы. Риска никакого: на денек на служебном авто, продукты – чаще с собой, нередко такой отважный руководитель стыдливо пользовался респиратором- лепестком… так и набирались «нужные» командировки для обеспечения чернобыльских льгот…

Чего не скажешь о людях из руководства Гомельщины, которые, занимаясь координацией действий десятков ведомств как республиканского, но и союзного подчинения, постоянно находились в «зоне», посещение которой начальниками из Минска и Москвы ограничивалось страхом перед Чернобылем.

Например, председатель Гомельского облисполкома Александр Адамович Граховский «прописался» в Хойникском райисполкоме. Чтобы узнать о реальной ситуации в Чернобыле, на второй день после катастрофы он направился в город Припять, а вернувшись оттуда под личную ответственность распорядился эвакуировать из ближайших к ЧАЭС белорусских деревень беременных женщин и детей. Их вывозили в санатории и пионерские лагеря Гомельщины. Александр Адамович ушел из жизни в 52 года. Его преждевременная смерть абсолютно очевидно связана с полученной радиацией.

… Уже чуть ли не с первых дней в Брагинском, Наровлянском и Хойникском районах стало необычно многолюдно: сотни командированных как гражданских, так и военных, сотрудников МВД и опять-таки техника, техника…

Главная улица Брагина была заставлена десятками АРЗов (автомобиль радиационной защиты). Солдаты струями воды с химреактивами мыли крыши и стены домов: зрелище эпическое!

Все усилия сосредоточены на задаче: не отселять райцентр (который по уровню радиоактивного загрязнения с избытком попадал под эвакуацию населения), решение не логического, а скорее морального характера.

Повсюду сновало большое количество спецтехники, работали пункты радиометрического контроля техники и ее дезактивации, мощный подобный комплекс возводился на шоссе между Брагиным и Хойнками, велась подготовка к строительству автомобильного моста через Днепр в районе Комарина, в Наровлянском районе был построен и наполнялся крупнейший скотомогильник сельскохозяйственных животных, пораженных радиацией...

Везде ощущалась основательность и долговременность технического обеспечения минимизации последствий катастрофы.

…Несмотря на то, что Чернобыль стал для беларусов обыденностью, время от времени появлялись слухи о новых увеличениях радиоактивного уровня от ЧАЭС от неплотности саркофага над 4-ым блоком. Сопровождая иностранные делегации, ехавшие на ЧАЭС с территории Гомельщины, я измерял уровни радиации по «экскурсионному маршруту» к смотровой площадке саркофага; в разное время они были практически идентичны.

Однако осенью 1991 года вдруг снова появились упорные слухи о проблеме на ЧАЭС, а затем стало известно и об аварии на 2-ом энергоблоке станции. В составе белорусской делегации попал в Припять и я.

Зрелище в энергозале 2-ого энергоблока оказалось удручающим: разрушенный гигантский генератор, обвалившиеся перекрытия конструкций, копоть пожара и местами еще выходивший пар: то ли от технологического паропровода, то ли от воды при тушении огня. Уровень радиации по моему прибору достигал 3 миллирентген. Стало понятно, что

от этой аварии радиационной угрозы для Беларуси нет...

С чем мы подошли к 30-тию катастрофы на ЧАЭС?

Основные радиоактивные вещества, выпавшие в результате катастрофы, - это изотопы урана, плутония, йода-131 (период полураспада 8 дней), цезия-134 (период полураспада 2 года), цезия-137 (период полураспада 30 лет), стронция-90 (период полураспада 28 лет). За время полураспада радиоактивное излучение изотопов уменьшается вдвое. Наиболее активным и массовым веществом, выброшенным в окружающую среду из разрушенного четвертого энергоблока ЧАЭС, стал цезий -137. Он к печальному чернобыльскому юбилею, прошел период полураспада, лишь уменьшив активность вдвое, но никуда не исчез. Это физика.

А как с «лирикой»? Как сейчас воспринимается крупнейшая техногенная катастрофа, практически «накрывшая» Беларусь? Ведь Чернобыль повлиял не только на экономическую жизнь нашей страны, но и стал мощным фактором формирования нравственных критериев и изменений в жизни белорусского общества, связанных с вынужденным принятием постчернобыльских условий в повседневной жизни?

Увы, с памятью о Чернобыле, как и с цезием-137, у нас тот же период полураспада. Резкое сокращение внимания к важнейшей социально-экономической проблеме Беларуси конца прошлого века в общем-то объяснимо: нынешнее поколение 40-летних сохранило восприятие национальной беды на уровне детских воспоминаний, те, кто тогда принимал или выполнял решения по ликвидации и минимизации последствий Чернобыля - в основном уже навсегда ушли. В тоге постепенное снижение требований к радиационной осторожности породили у нового поколения определенную беспечность.

Тенденция сокращения льгот и внимания к участникам ликвидации катастрофы на ЧАЭС в Беларуси завершилась ликвидацией этого статуса, сделав «ликвидаторов» «пострадавшими» от катастрофы на Чернобыльской АЭС.

Возможно, проблемы Чернобыля и не могут на протяжении десятилетий оставаться приоритетом: человек привыкает не только к хорошему, но и к плохому. Одно из свидетельств этому - отсутствие визитов руководства страны 26 апреля в наиболее пострадавшие от катастрофы регионы в последние годы.

Нужно признать, что многое сделано в Беларуси для минимизации последствий Чернобыля, но явное отсутствие интереса к проблемам этих регионов, демонстрируемое руководством страны столь очевидно, позволяет сделать вывод: полураспад памяти состоялся!

А планируемый визит Лукашенко в Ельский район в рамках 30-летиия катастрофы на ЧАЭС скорее лишь иллюстрирует реальное отношение власти к этой проблеме.

Юрий Скребнев, «Белорусский партизан»