Против народа не попрешь

И все равно самодура стягивают за усы и бросают в топку.

Вот вам сага о том, как Аркадий против народа ходил.

- Иди посмотри! - хохоча говорит мне один из парней на пилораме и показывает в сторону цеха.

- Что там такое? - улыбаюсь я в предчувствии хорошей шутки и открываю дверь цеха, чуть ли не сталкиваюясь лбом с бригадиром.

- Тьфу ты, ё-моё, я бы эту мерзость только в сортире повесил! - сплюнул бригадир и махнул рукой в направлении бытовки.

Я еще больше заинтересованно двинулся по цеху. И вот у одного из станков стоит главный специалист по оклейке и душа компании - Аркадий, в некоторых кругах известный как Сиротка. Сиротка, средних лет дядя, весело размахивает руками и, тыча пальцем в стену над станком, с удовольствием что-то объясняет своему молодому напарнику. Подходя к ним я поднимаю глаза и сам расплываюся в улыбке - на стене висит портрет усатого мужчины с хитрым зачесом.

- Аркадии, ты что, с ума сошел?! - протягиваю я руку и почему-то не могу удержаться от смеха - так уж гротескно все это выглядит в 2016-м.

- А шо?! - радостно отвечает Аркадий, - смотри какие усы красивые!

- Нет, усы-усами, а на холеру они тебе здесь? - спрашиваю я уже более серьезно, сам про себя размышляя, что, по-видимому, повесили здесь эти усы в оккультных целях.

Это как при Сталине уголовники набивали с левой стороны портрет «отца народов» в надежде на то, что при зачистке их не пустят в расход - дрогнет рука стреляющего. И хотя в расход пускали и помеченных профилем и не помеченных, традиция наносить преступниками на грудь портрет преступника Кобы продолжалось до ХХ съезда партии. С подобной же логикой некоторые и сегодня вывешивают портреты, хотя от расправы не спасает даже совместный покос с преступником травы, не говоря уже о вывешивании его анфаса на стену. И вот я грешным делом подумал, что здесь сработала эта же рабская логика.

Но Аркадий - дядя не из предсказуемых. Он загадочно улыбнулся и объяснил свое стремление, которое я передаю здесь в более-менее литературной форме:

- Ну а что, Димон, ты только подумай - двадцать лет этот таракан усатый имеет всех! И все как мыши - по норам. Он их и в хвост, и в гриву; он их и так, и так вот уже двадцать лет!

- Двадцать два, - поправил я.

- Тем более, двадцать два! Димон, двадцать два года он всех имеет - и тишина! Нет, ну уважаю! - ткнул Сиротка в сторону портрета, - уважуха!

С таким подходом к использованием анфасов и профилей, полагаю, не сталкивался никто. И я, впечатленный до глубины души, был вынужден отступить. А кто мог бы поспорить с такой железной логикой человека бывалого?!

Но чтобы на этом история закончилась, было бы совсем скучно. Однако это была только завязка. Развязка же наступила через дней несколько, когда я наведался в цех вновь. Захожу, как вы можете догадаться, в первую очередь проверяю наличие портрета. И каково было мое удивление, когда взгляд упал на серую, осиротевшую стену.

- Аркадий! - с радостью хлопнул я его по руке. - Так а где же таракан усатый?!

- Ой, Димон, - с наигранным отчаянием покачал головой Аркадий Сиротка, - народ возмутился, содрал - и в топку гада!

- Ты что ?! - хохочем мы оба.

- Так-так, а я не мог пойти против народа! Против народа, Димон, не попрешь!

«Против народа не попрешь» - сколько веков этому жизненному закону, однако все равно находятся самодур, который пытается переть против народа. Вначале таких даже набивают на грудь и вывешивают на стену. Самодуры думают, что это из-за народной любви. И, может быть, первые лет десять оно так и есть. Но потом это делается только из сарказма и издевательства.

За этим же этапом сразу наступает тот, когда самодура стягивают за усы и бросают в топку. И, если успеет дать деру, то в топке будет только портрет. А ведь многие не успели. Ведь как бы кому не хотелось обратного, сама жизнь свидетельствует: против народа не попрешь!

Дмитрий Дашкевич, специально для charter97.org