Слонимский тракторист открыл тату-салон

24-летний парень с правами тракториста, с опытом работы строителем и продавцом меда открыл тату-салон на периферии.

Погрустневший почти гигант советской промышленности на обочине Слонима. Чтобы уберечься от запустения, завод поделился площадями. Тронутое капитальным ремонтом здание впустило в себя психолога, парикмахера, девушек, наращивающих километры ногтей, юристов и медиков, заботливо делающих УЗИ. Правда, самый интересный здешний обитатель — тату-мастер Артем Полюхович — бодрый 24-летний парень с правами тракториста, с опытом работы строителем и продавцом меда, а также с промышленным запасом энтузиазма, годного для открытия довольно неочевидного для периферии бизнеса, пишет onliner.by.

«Хлопцы под анестезией»

Артем открывает дверь, включает свет и раскрывает ноутбук. Помещение наполняется едва уловимой фоновой музыкой.

— Вот смотри, счета пришли. Должен арендодателю миллионы, — смеется хозяин салона, опираясь о стол. — Хотя плата тут не особо дикая. ?64. Фигня, по сути. В Гродно аренда значительно больше. В Минске — вообще астрономическая. Зато «коммуналка» в этой комнатке — просто беда. Бывает, что и миллион уходит. Иногда больше.

Парень заботливо раскладывает нужный инструмент. На полочках теснятся книги на тему тату, кассовый аппарат, краски и машинки. На стене почетной ленинской грамотой висит предмет гордости и успокоительное для клиентов — сертификат мастера по перманентному макияжу. В родном Слониме Артем появляется от силы раз в неделю. И то при наличии заказов. Остальное время он проводит в Гродно, где трудится тату-мастером.

— Чтобы открыться, я потратил примерно… Не знаю, возможно ли подбить кассу… Но все, что я зарабатывал в Гродно, шло сюда. Мне повезло: кабинет уже был устроен. До меня тут пытался делать бизнес человек, который тоже планировал заниматься тату. Правда, чего-то уехал в Швецию. Кабинет я в итоге перекупил за ?1350. Добавил зеркало, дозаторы, полотенцесушитель… В общем, вложил в районе трех «штук».

Артему 24 года. 18 из них парня и близко не интересовала татуировка. Полюхович отправился из Слонима в Гродно, где отучился на подготовительных курсах. Бонусом от учебы стало поступление на местный юрфак. Правда, состояние души «18 мне уже» не позволило протянуть в универе больше полугода.

— Приколюхи приколюхами, но движуха засосала. Вернулся в Слоним. Центр занятости направил меня в Мосты, чтобы я профессию получил и оказался полезен обществу. Был вариант обучиться на каменщика или печника, но не прошел по «техосмотру»: только-только грыжу вырезали. Так что отправили меня учиться на тракториста — права категории B и C.

На занятиях Артем со скуки что-то рисовал в тетради. Сокурсники заметили это и решили применить в свою пользу.

— Говорят: «Приходи к нам вечером. Дело есть». Я пришел. А хлопцы уже под анестезией: «На тебе машинку! Вали татуху. Ты ж рисовать умеешь! Мы видели». И суют самопальную машинку — моторчик, струна, все это в ручке, провод от подзарядки тянется и удлинитель на все Мосты. В пробке была тушь для принтера. «Маслай, пацан». — «Я ж не знаю ничего. Партаков вам набью». — «Вали татуху!». В общем, весь вечер я на них рисовал. А пацанам все равно, только подбадривали: «Кромсай меня дальше!» Вот так с ребятками по их синей дыне я и начал заниматься татуировкой.

«Слонимский хабзарь»

Время, проведенное в Мостах, Артем вспоминает без особого трепета. Кое-какая учеба, некоторая инфернальность и попытки убить время всеми доступными способами. Там будущий тату-мастер набил себе первую татуировку. Просто проверял на заточенность струну. В итоге не стопе остался совершенно неубедительный смайлик.

— Глупо получилось. Он маленький, кривой и ужасный. Мне за него стыдно. Но пусть остается как напоминание.

Кроме смайлика, мученик науки увез в Слоним еще и права тракториста.

— У меня в талоне даже есть запись за то, что не пропустил пешехода, — смеется над собой Артем.

За окном стильный промышленный пейзаж. Раньше здесь играл мускулатурой многочисленных цехов большой завод, производивший капремонт автомобилей. Лютое предприятие, многозначительно отмечает Артем, которое закрывало кусок Советского Союза.

— Ту часть здания, в которой мы сейчас находимся, выкупили и откапиталили. Целых четыре этажа — для Слонима крупный бизнес-центр.

Будь дело в городе бо́льших размеров и движения, площади заполнили бы какими-нибудь арт-пространствами. Но пока самым приближенным к искусству из здешних арендаторов является вооруженный тату-машинками дипломированный тракторист.

— После Мостов поступил в слонимский хабзарь. Выучился на автослесаря четвертого разряда. Немного поработал на СТО. Потом перебрался в Гродно. Трудился сперва автослесарем, а затем помощником пчеловода.

— Кем?

— Ну, мед продавал. Видишь, как меня побросало? — улыбается Артем. — Хорошо, что дело было зимой. Ни одна пчела не укусила. Я просто мед смешивал. Совмещаешь два сорта — получаешь третий. Бабушкам и дедушкам нравится.

Свои первые более-менее нормальные татуировки Полюхович начал делать во время учебы. Тогда же он приобрел дебютный тату-набор.

— Тату-набор «Юный татуировщик». Хотя на самом деле я не помню, как он назывался. Приобрел жесткий «Китай». Это в Минске было, на Тракторном заводе… Все-таки тянет меня к тракторам.

«Лепил татухи стройбанам»

Далее начинается совсем уж Максим Горький и его университеты. После Гродно Артем вернулся в Слоним. В одной из здешних парикмахерских работал неубедительный косметический кабинет. Там сочинили попытку тату-салона. Парень просил себе адекватное оборудование, но в ответ получил предложение самолично заработать на него.

— Условия меня, конечно, не порадовали. Я свалил. Устроился строителем. Нас отправили в Мядель. Делали там какой-то суперсанаторий. Плитку клали, гидроизоляцию налаживали, полы заливали, откосы делали, обои клеили. На косаря четыре всего налепили. Правда, нас кинули и чуть больше трех недодали.

На Нарочь Артем прихватил с собой набор «Юный татуировщик».

— Лепил татухи стройбанам. Не особо оригинальные. Они все просили иероглифы, волков и всякие разгоны. Когда это надоело, рванул в Гродно. Там устроился трактористом. Гонял на «Беларусь 320.4» с прицепом для системы промывки канализаций. Сантехники ей трубы пробивали. Мне все говорили: «О, блин, тракторист. Будут полные штаны г…а и руки в мазуте». А я даже не знал, что это такое. Мог в кабину залезть в парадно-выходном. От меня ж требовалось только баранку крутить.

Парень не забрасывал машинку и краски. Как итог, в сентябре прошлого года началась его профессиональная татуировка и закончились трепетные отношения с трактором.

«Не в бабках дело»

В кабинете появляется представитель местной неформальной молодежи Никита, готовый сокрыть пустоты на своем теле очередной татуировкой. Вообще, парень — авторский проект Артема, который рисовал на нем практически все.

Начинается зачистка площадей для будущего рисунка. Кушетка принимает на себя тяжесть клиента.

— Мы примерно девять месяцев решали вопрос с санстанцией. В Гродно все салоны по документам проходят как парикмахерские. А профессии «татуировщик» в стране как бы нет. Есть только «мастер по визажу». В общем, мы долго и упорно общались, согласовывая мой кабинет. По сути, все было как надо. Стены моющиеся, нормальные рабочие поверхности. Но возникли проблемы с документами на краску и иглы. Просто Министерство здравоохранения не требует их сертификации, а санстанция требует. Я очень хотел работать по-белому, потому пошел до конца. Множество мелочей пожрали прилично времени. Но, думаю, будь я постоянно в Слониме, все бы пошло быстрее.

Половина работы слонимского салона — это татуировка. Артем не усложняет и, чтобы клиентам было понятно, измеряет все традиционными коробками и сигаретными пачками. Рисунок коробочного размера в Слониме он сделает за $20. В Гродно — за $40.

— Сейчас я выхожу в ноль с этим кабинетом. У людей есть желание, а денег нет. Кризис. Всем несладко. Если говорить о Слониме, то в идеале зарабатывать лучше всего перманентным макияжем. Сделал все хорошо — клиентка придет через год на коррекцию, прихватив подругу. Здесь я единственный перманентщик. Знаю, есть еще женщина в Волковыске. Но, кажется, у меня получается лучше. А тату — это больше из любви к искусству. Я расслабляюсь, когда их делаю. Тут даже не в бабках дело.

«Твоя татуировка — детский сад»

На фоновую музыку накладывается интенсивное жужжание машинки. Артем занимается своим делом шестой год. В городе его все знают. Потому парень даже не запускает рекламу. На все воля божья и сарафанное радио.

— Бывает, приходит 18-летний пацан и говорит: «Слышь, мочкани мне татуху. Я пойду на пляж девчонок цеплять». Понятно, парень похвастается, а потом подумает: «Твою ж налево, зря я эту фигню набил». Татуировка будет нести те смысл, характер и настроение, с которыми ты пришел к мастеру. У меня есть пара тату, которые обозначают периоды моей жизни. Хочу, чтобы в старости, когда слюни закапают, было что вспомнить с удовольствием.

— Зачем тебе трудно окупаемый тату-салон на периферии?

— Мне нравится татуировка. Я хочу, чтобы ушло советское отношение к ней. Мол, это только для зэков и проституток. Я хочу, чтобы людям отсюда не приходилось гонять в Барановичи, Гродно или Минск, если они хотят что-то нарисовать на себе. Энтузиазма у меня хватает. Тем более город наш неплохой, но двигать его некому. Я для себя решил, что не имею морального права отказываться от Слонима. Я здесь родился.

Артем вновь улыбается, добивает бычок и собирается уходить в кабинет доделывать работу.

— Здесь рядом часть. Так солдатики периодически прибегают. Я им партаки выправляю. Армейская татуировка — плохой жанр. Редко что качественное встречается… Слушай, как текст напишешь, свистни. Я бывшей жене покажу.

— В 24 бывшей жене?

— Ну, я много чего уже успел. Мы примерно год в браке прожили. Она все говорила: «Твоя татуировка — детский сад. Этим нельзя зарабатывать на жизнь». И в салон мой не верила. А я верил. Я не в обиде. Просто пусть человек порадуется.