Мир, труд или все-таки май?

Май для белорусов – месяц суровый.

Сначала государство всеми бюджетными ресурсами отмечает победу над фашизмом, а затем – провал на «Евровидении». И то, и другое – непременные пометки в календаре государственных праздников. Впрочем, этот календарь – одинаковый для всех на наших бескрайних евразийских просторах.

Сначала – парады, снайперским выстрелом пробивающие огромную дыру в дистрофическом бюджете. Ряженые лет пятидесяти от роду, изображающие ветеранов войны. Слезы правителя на тему «у меня тоже отец на фронте погиб». Машины, разрисованные пошлятиной вроде «спасибо деду за победу». (Один фейсбуковский остряк удачно предположил, что на швейцарских машинах в начале мая появляются надписи «спасибо, дед, за нейтралитет».) У соседей по евразийским просторам все проходит еще более истерично, только теперь они еще и поют с особенным пафосом песню Клавдии Шульженко «Давай закурим, товарищ, по одной», потому что там есть строчки «вспомним, как на Запад шли по Украине» и «нас опять Одесса встретит, как хозяев».

А сразу по окончании победного похмелья начинается новая битва – за победу на «Евровидении». Все государственные умы, все чиновные снулые рыбы и примкнувшие к ним шустрые мошенники из Москвы начинают большую государственную кампанию «так победим!». А после ежегодного провала ищут виновных.

Помните, как Александр Лукашенко после проигрыша Анжелики Агурбаш лично отправлял ей телеграмму? А как поручал следственному комитету раскрыть механизмы фальсификации голосов несколькими годами позже, потратив полдня на экстренное правительственное совещание по итогам «Евровидения»? Как лично менял отборщиков? Как визжал, что Анастасию Винникову засудил Евросоюз из-за чертовых оппозиционеров? (Ага, по специальной секретной резолюции.) А как Ильхам Алиев после «Евровидения» в Баку требовал от спецслужб найти и наказать виновных в том, что Россия не получила от Азербайджана ни одного балла? А обсуждение депутатами российской Госдумы, кого послать на Евровидение от России в следующем году? У евразийцев так принято.

Правда, у нас, в отличие от Азербайджана, все получается еще с небольшим национальным колоритом: после «Евровидения» начинается битва за урожай – с окопами, СМЕРШем, фронтовыми сводками, генеральным штабом во главе с генералиссимусом, угрозами немедленно расстрелять всякого дезертира по законам военного времени. Так и живем – от провалов в сражениях нынешних до празднования сражений былых. Новый год. 23 февраля, не имеющее к Беларуси никакого отношения. 8 марта с обязательными пьянками накануне на рабочих местах. День победы с маршальскими погонами на отставном майоре и скучающем мальчике, «Евровидение» с оглушительным провалом и вечным поиском врагов, базар песни и пляски в Витебске, «Дожинки». И вот уже зима - год прошел. И второй. И десятый. И двадцать второй. Многие из тех, кто родился в это время, искренне убеждены, что по-другому и не бывает, что парад и «Евровидение» - это и есть нормальная жизнь.

А в Европе - никаких дней победы. Ни парадов, ни ряженых. Ни плакатов, ни своих с чужими. Там не путают память с шоу, а скорбь – с пропагандой. Там помнят, что вообще-то до Второй мировой войны была еще и Первая – тоже с многомиллионными потерями и с ипритом. Почти сто лет назад университетская преподавательница из Джорджии начала изготавливать и продавать шелковые красные маки-бутоньерки в память погибших в той войне. На вырученные деньги преподавательница – ее звали Моина Мишель – помогала ветеранам-инвалидам. Сейчас те маки носит вся Европа. И это – символ памяти жертв всех войн. Потому что какая разница, в первую или во вторую мировую погиб твой прадед? Между ними всего два десятилетия. Европейцы не празднуют – они просто покупают на улицах у волонтеров благотворительных организаций эти красные маки, у которых нет ценников: плати, сколько можешь или хочешь. И носят их, и помнят, чем обернулись для мира все эти войны. Скорбят по погибшим, но без гармошки и пьянки. И уж точно не делают из «Евровидения» национальный триумф или государственную катастрофу.

А Германия в начале мая празднует наступление весны. Там украшают цветными лентами майские деревья и радуются, что скоро лето. И еще немцы в мае празднуют день отца. Устраивают мальчишники, едут на пикники, идут в бары. Они помнят все, что произошло с их страной много лет назад, но помнят и то, что покаяние уже было. После войны. И страна начала просто жить – с отрубленным восточным куском, с фантомными болями, с покаянием, с Нюрнбергом. И теперь может себе позволить просто май.

Они там, в Европе, давно поняли одну простую штуку: если идешь вперед, нельзя бесконечно смотреть назад. Иначе можно свернуть себе шею.

Ирина Халип, специально для charter97.org