Хадиджа Исмаилова: Мой арест дорого обойдется властям

В Азербайджане все еще существует диктатура, и за это властям придется отвечать.

Хадиджа Исмаилова провела в заключении полтора года и была освобождена 25 мая. Верховный суд Азербайджана заменил ей реальный срок заключения на условный.

Бывшая сотрудница бакинского бюро "Радио Свобода" Исмаилова в прошлом сентябре была приговорена к семи с половиной годам заключения. Арестовали же ее в начале декабря 2014 года.

Исмаилову обвинили в клевете, уклонении от уплаты налогов, незаконной предпринимательской деятельности и злоупотреблении властью.

Сама журналистка, как и многочисленные ее коллеги и правозащитники, говорят, что обвинения были полностью безосновательны, и власти наказали ее, в частности, за публикации о семейном бизнесе президента Азербайджана Ильхама Алиева.

С Хадиджей Исмаиловой после ее выхода из тюрьмы побеседовала Азербайджанская служба BBC.

Страна не изменилась

- Что произвело на вас наибольшее впечатление после выхода на свободу?

- Азербайджан, который я увидела по выходу из тюрьмы, не очень отличается от того Азербайджана, который я оставила. Меня не было полтора года всего лишь, это не слишком долгое время.

Когда я была арестована, уже начались крупномасштабные репрессии против правозащитников и журналистов, несколько коллег уже были под арестом, молодежные активисты.

Некоторые из них вышли на свободу, пока я была в тюрьме, но институциональные репрессии продолжаются и более 80 политзаключенных все еще остаются в тюрьме.

То есть особых изменений нет. В стране все еще существует диктатура, в стране все еще происходят аресты. В день моего освобождения были арестованы двое молодежных активистов, за несколько дней до того, как я была освобождена, были арестованы двое, и они подвергались пыткам.

То есть больших изменений в плане прав человека не произошло.

Кризис заметен и в тюрьме

За то время, что я была под арестом, произошел экономический кризис. Но я бы не сказала, что я его в тюрьме не заметила, потому что кризис после последней девальвации можно было увидеть даже по количеству сумок, приходящих к заключенным. То есть их семьи приносят им еду и необходимые вещи - и количество вот этих передач серьезно сократилось после девальвации.

То есть кризис чувствовался и в тюрьме. Все понимали, что происходит в стране, несмотря на то, что единственным источником информации были существующие телеканалы, которые пытаются показать более радужную картину происходящего в стране.

Но то, что показывают по телевизору - это одно, а жизнь - это другое, и эта разница чувствуется и в тюрьме.

С тех пор, как я вышла из тюрьмы, я попыталась сделать шоппинг - и по ценам это можно было увидеть: достаточно серьезная инфляция, достаточно серьезный экономический спад. И это сказывается на жизни обычных граждан.

- Вы говорили с вашим адвокатом, британкой Амаль Клуни после освобождения? О чем был разговор?

- Сразу после освобождения она мне позвонила, и мы поговорили. Она, конечно, была очень рада тому, что я была освобождена.

После этого мы говорили еще несколько раз, и мы планируем наши дальнейшие шаги в плане обращения в Европейский суд (по правам человека) и оспаривания результатов суда, потому что не все обвинения были сняты, и мы очень серьезно намерены добиться полного оправдания в Европейском суде.

Добиться того, чтобы правительство Азербайджана понесло ответственность за то, что держало меня в тюрьме полтора года, и за то, что я подвергалась вот этим незаконным обвинениям.

Впереди - Страсбург

- Будет ли Амаль Клуни представлять вас в Европейском суде по правам человека?

- Обязательно! Амаль Клуни уже представляет меня в Европейском суде по одному делу - оно связано с моим арестом до суда.

То есть, мы считаем, что вовсе не было необходимым содержать меня под арестом до суда. Мы оспорили решения судов по этой санкции в Европейском суде и уже ожидаем решения по этому делу. Коммуникация уже закончена.

Как только я получу на руки решение Верховного суда, мы составим жалобу уже по конкретным обвинениям и решениям суда по самому делу.

Амаль Клуни будет меня представлять наряду с другими адвокатами, которые меня представляли как в местных судах, так и в Европейском суде. Это Нани Янсен из MLDI - Media Legal Defence Initiative - и четыре адвоката, которые работали здесь и также в Европейском суде.

Это в первую очередь Ялчин Иманов - он был главным защитником, несмотря на то, что прокуратура запретила ему меня защищать по этому делу. А также Фариз Намазлы, Фахраддин Мехдиев и Джавад Джавадов.

- Как вы думаете, что заставило власти Азербайджана позволить вам выйти на свободу?

- Я думаю, что власти Азербайджана совершили большую ошибку - именно исходя из их собственных интересов, потому что целью моего ареста было добиться того, чтобы было меньше критики - они этого не добились.

Вынужденное освобождение

Добиться того, чтобы было меньше расследований их коррупции - этого они тоже не добились. Количество расследований увелилилось.

OCCRP (международный журналистский "Проект расследований в области организованной преступности и коррупции") начало проект, названный моим именем - сто журналистов по всему миру присоединились к этому проекту. Они сделали потрясающую работу, было несколько очень громких расследований.

То есть, внимание мировой общественности к коррупции в Азербайджане увелилилось. А мой арест был как бы причиной этого.

Если правительству есть что скрывать, и ради того, чтобы это скрывать, можно даже арестовать журналиста, то, несомненно, это привлечет большое внимание - и это привлекло большое внимание.

Странно, что правительство Азербайджана не рассчитало эти риски, когда меня арестовывали.

Поэтому содержать меня в тюрьме обходилось им дороже, чем моя свобода. Пришлось освободить.

Есть такие комментарии, что это "оттепель", что режим меняет свою сущность и так далее, но это неправда! Потому что арестовывать они не прекратили, они не прекратили репрессии. Просто в моем случае это им обошлось очень дорого.

Освободить всех

Я собираюсь оспаривать их решения и собираюсь сделать все от себя зависящее, чтобы это им очень дорого обошлось. И не только для того, чтобы восстановить справедливость в отношении себя, но и для того, чтобы этого не происходило с другими.

Надо заставлять правительство заплатить дорого за то, что они незаконно арестовывают людей. Не только здесь, в Азербайджане, но и везде.

Поэтому я хочу поблагодарить правозащитников и всех, кто поднял свой голос и открыто поддерживал меня, когда я была в тюрьме. Хочу сказать им спасибо не только за себя, но и от имени всех, что сейчас в застенках и все еще ожидает справедливости.

- Что могло быть сделать международное сообщество для улучшения ситуации с правами человека в Азербайджане?

- На самом деле ситуация с правами человека в Азербайджане ухудшилась потому, что международные организации - я имею в виду не правозащитников и не НКО, а межгосударственные организации, такие как Совет Европы и ОБСЕ - и международное сообщество в лице правительств тех государств, которые декларируют себя демократическими, очень долго молчало. Они очень долго спускали все с рук.

Молчаливые правительства

Я не могу сказать, что правительство, например, США, или Евросоюз, были очень активны в плане защиты прав человека в Азербайджане, в том числе пока я была под арестом. Больше поддержки мы, конечно же, получили от парламентов этих стран. Например, Конгресс США более открыто и более принципиально выступал по этому поводу - чего мы не видели со стороны исполнительных структур Соединенных Штатов.

Конечно же, говорят, что была какая-то дипломатия "за закрытыми дверями". Но еще до ареста я встречалась со всеми посольствами и предупреждала, что я им запрещаю говорить обо мне за закрытыми дверями. Если можете поддержать открыто - поддержите. Если не можете, то - спасибо, не надо.

Несмотря на то, что "Радио Свобода", офис которой в Баку закрыли, это американская организация, финансируется Конгрессом США, особой поддержки посольства во всей этой канители я не почувствовала.

Весь обвинительный акт базировался на том, что было как бы предположение правительства, что здесь отмывают грязные деньги. Единственные деньги, которые получало "Радио Свобода", оно получало от Конгресса США. То есть обвинение было направлено напрямую на налогоплательщиков Соединенных Штатов Америки. А посольства США не было видно.

Наверное, скоро будет ясно, что их останавливало. Не знаю, какие могут быть межправительственные интересы, которые препятствуют органам Соединенных Штатов защитить интересы своих налогоплательщиков и своего Конгресса.

Фактор санкций

Я не считаю, что права человека - это та тема, которой надо стыдиться, и о которой можно говорить только за закрытыми дверями. Поэтому были ожидания, что об этом будут говорить громко и во всех инстанциях. Но, к сожалению, этих громких голосов мы не слышали.

Но правительству пришлось отступить. Одной из причин могут быть санкции, которыми грозил Конгресс США. Я надеюсь, что работа в этом направлении будет продолжаться. И, конечно же, поддержка международного сообщества, неправительственных организаций.

Я очень горда тем, что мои права защищались таким большим количеством таких достойных людей. Это очень важно. Конечно же, чувствуя такую поддержку, очень легко находиться в тюрьме.

- При каких обстоятельствах вы могли бы пойти в политику в Азербайджане?

- Я не собираюсь заниматься политикой в Азербайджане. Это не моя стезя. У меня нет такого желания.

Я пока не получила решение суда, но, как мне сказали, в решении суда написано, что я не могу занимать никаких общественных постов. Я и не собираюсь! Оставлю всю скучную работу политикам и буду заниматься своей работой. Я - журналист.

Выборочная борьба с коррупцией

После того, как было столько нападок на меня и моих коллег, нам пришлось заниматься еще и правозащитной деятельностью. Но моя основная работа - это журналистика, и я собираюсь заниматься только ею.

Не думаю, что получу знаки благодарности за свою работу, несмотря на то, что наши расследования на самом деле должны бы помогать правительству бороться против таких бед, как коррупция. Но, к сожалению, благодарности мы не видим.

Я была в тюрьме, когда началось дело о Международном банке Азербайджана. А мы писали об этом в 2010-2011 годах! Все эти факты, которые были обнародованы, пока я была в тюрьме, о них мы писали еще пять лет назад. О том, что кредиты разбазариваются, что в банке коррупция, что государственные в том числе деньги разбазариваются в виде невозвращаемых кредитов друзьям и родственникам руководства банка и руководства министерства финансов.

Мы об этом писали. Было расследование. Но тогда никто не обратил внимания. А потом политические реалии внутри команды Алиева поменялись - и вдруг они решили кого-то арестовать, потом открыть дело, заставить платить деньги.

Когда нефтяные доходы уменьшились, тогда решили об этом подумать. Хотя мы звонили в колокол еще вон когда.

Санузел на 47 человек

- Вы вспоминаете дни, проведенные в тюрьме? Из чего состоял ваш типичный день там? Что вам больше всего запомнилось?

- День в тюрьме, наверное, можно обозначить одним словом: "режим". То есть, все подчинятся режиму. Надо вставать в семь - хотя мы вставали раньше, потому что количество санузлов не соответствовало количеству узников.

По правительственным нормам должен быть один санузел на десять узников, а у нас было всего десять санузлов на 470 заключенных.

Первое, что с утра делает человек - это идет умыться и отправить естественные нужды. А там - большая очередь. Поэтому приходилось вставать в пять, шесть утра, чтобы не попадать в очередь.

То есть, были проблемы, связанные с тем, что слишком мало места, возможности ограничены.

Но не это меня беспокоило больше всего. Больше всего беспокоило, конечно же, отсутствие общения - общения с людьми, которые разделяют взглядыи ценности.

Не с кем поговорить

В тюрьме очень много шума, но мало слов. Все что-то говорят, что-то обсуждают, но поговорить с кем-то о том, что тебя в действительности беспокоит, очень трудно.

Многие не понимали, когда я говорила о проблемах, которые меня беспокоят: о том, какие у меня ценности.

Люди там заняты выживанием, и ценности - начиная с прав человека и заканчивая глобальным потеплением и, там, нехваткой питьевой воды - их абсолютно не беспокоят.

Очень мало было общения по телефону с друзьями и семьей. Не хватало. Первые три с половиной месяца мне вообще не разрешали встречаться с семьей, и только после того как мы сделали несколько юридических шагов, чтобы подать на них в суд, мне разрешили встретиться с семьей.

Не хватало музыки

Друзей в тюрьму не пускали, я их увидела только на суде.

И очень серьезная проблема - нехватка музыки. Мне не хватало моей любимой музыки.

Эпизодически музыка была, когда я сидела в СИЗО - так какой-то из телеканалов мог что-то показать, какой-то джаз-концерт или же какую-то оперу можно было посмотреть по каналу "Культура", но этого было очень мало.

А в тюрьме музыки вообще не было. То есть, последние шесть месяцев я музыку не слушала вообще. Это было очень трудно.

Конечно, этой проблемы мои сокамерницы тоже не понимали. Все ожидали, что меня будет беспокоить, там, состояние санузла - а меня беспокоило то, что нет музыки. И нет общения. Но - спасибо, были книги.