Белорус в четыре года складывает сотни и читает на английском

История гениального ребенка, который в два года научился читать, за две недели освоил английский, но никому не интересен в Беларуси.

Мама говорит, что сыну в жизни будет сложно. Не потому, что сильно умный, а потому, что умиротворенный, никогда не лезет вперед. Даже если знает правильное решение, скромно молчит. В какой-то момент Ирина осознала свою неспособность отвечать на вопросы пытливого сына. Появилась необходимость поиска компетентных специалистов. Он был долгим, сложным и вызывающим множественные расстройства. Женщине предлагали забрать у Алеши книгу и отправить его в песочницу. Однако мама не пожелала усреднять своего ребенка, пишет onliner.by

Леша родился в семье отца-военного и мамы-бухгалтера. Это второй ребенок Ирины. Старший брат Алексея уже окончил третий курс медицинского университета. Так что разница в возрасте серьезная.

В школе Ирина была отличницей. Затем получила пару высших образований (юридическое, экономическое). Муж Алексей — тоже с «вышкой». У него глубокая склонность к математике. Старший сын окончил школу с золотой медалью. Теперь получает девятки по некоторым экзаменам в меде.

— Мы в роду все неглупые, но Алеша удивил…

Леша появляется в классе. У него светлые волосы и любопытствующие глаза. В комнате как минимум четыре незнакомых человека. Но Алексей сдержан. Не пугается, спокойно изучает всех, вежливо здоровается и тихо ждет продолжения. Продолжение — это процедура диагностики. Она состоит из четырех тестов, разбитых на несколько встреч, позволяющих узнать способности ребенка в разных сферах и скоррелировать их между собой.

Мама сильно волнуется. Она водит ребенка по подобным диагностикам вот уже два года — все без успеха. Говорит, иногда начинался такой цирк, что неприятно вспоминать.

Примерно через час Ирина устроит для журналистов демонстрацию интеллектуальной мощи Алексея. Он будет складывать 325 и 429, умножать, читать на приятном английском и писать на русском. В общем, сильно впечатлять всех собравшихся.

Леше было примерно два с половиной года, когда он познакомился с английским.

Парк Горького гремит детским праздником. Ребенок минует шарики и сахарную вату, водворяется на один из свободных стульев и замирает. Все происходит на развернутом стенде, где детишек учат иностранному языку. В состоянии повышенного внимания ребенок провел пару часов, пока родители ждали в стороне.

— В итоге он заболел английским, — рассказывает мама. — Начались вопросы. Это было что-то. Спасал интернет. Все же у нас с мужем знание языка достаточно среднее… В течение года Леша впитывал английские слова. Затем мы снова пошли на тот же детский праздник. Пока нашли стенд, ребята уже начали сворачиваться. Одна из сотрудниц клуба задала ребенку вопрос на английском. Леша тут же ответил. Задала еще — снова ответил. В итоге они все развернули обратно и занялись только нашим ребенком. После более тесного знакомства нам предложили бесплатное обучение в этом клубе, за что мы, конечно, благодарны.

Стены в съемной квартире Боднарчуков оклеены распечатанными на принтере цифрами, буквами и картинками. Леша проявил к ним настолько большой интерес, что отрапортовал родителям алфавит в год и восемь месяцев (примерно тогда же из зоны неизвестности ушли и цифры).

— Как они сложились в алфавит, точно сказать не могу, честно, — удивляется Ирина. — Пытались ставить ребенку советские мультики — не пошло. А вот ролики из разряда «занимательная математика и физика» понравились сразу же— эти он мог смотреть часами. Под них можно было скормить сыну все что угодно. Но он не просто смотрел. Одна фраза — стоп машина — 20 вопросов в качестве реакции. При этом навязать Алеше что-то, заставить и настоять на выборе ни я, ни муж никогда не пытались. Пользовались только методом предложения.

В два с лишним Алеша начал читать, в два с половиной стал делать это бегло. Сперва родители просто радовались страсти сына к обучению. Правда, когда под напором Лешиной жажды знаний засбоил Google, стало не до радости.

— Я поняла, что уже не могу отвечать на его вопросы так, чтобы не было стыдно за достоверность информации. Ему необходимо получение знаний от опытных специалистов и педагогов, чтобы развить способности и не навредить. Мы боимся своим «топорным» обучением ввести сына в заблуждение, чтобы потом не сказали, что его знания не соответствуют уровню или что он развит негармонично… Сказать, будто Леша особенно интересуется какой-то определенной сферой, я никак не могу. Он везде. Он во всем. Ему нужно все и сразу. Он научился читать на английском. Как? Я сама не знаю. Откуда у него правильное произношение? И близко не понимаю. Раньше он складывал в уме. Потом на свою беду показала, как складывать столбиком. Леша сидел за примерами часами и насиловал мой мозг.

Прошло несколько лет. Леша по-прежнему интересуется всем на свете. Мама не знает, что с ним делать.

— Я была много где: группы, институты, клубы… Единственный мой вывод — такие дети в Беларуси практически никому не нужны, — констатирует Ирина.

Мы (квартет взрослых) сидим на маленьких детских стульчиках яркого (зеленого, кажется) цвета. Посередине — низкий стол, на стенах — жизнерадостные рисунки. Со стороны мы наверняка смотримся странно. Леша тем временем тестируется. Последние полтора года Ирина прорабатывает вопрос одаренности своего сына, пытаясь определить его к специалистам, которые знают, что с этим делать, и могут помочь.

— Изначально мы пошли в детский центр, — говорит она на выходе. — Такие есть в каждом районе города. Я сразу направилась к руководителю и объяснила ситуацию. Люди ахали и охали, собирались большими консилиумами, просили сделать так или вот так (такой зоопарк начинался), а потом говорили: «Ну да, все хорошо. Но вот наш список занятий». Попробовали. Походили. Ну, здорово. Там деток учат разговаривать. Там деткам показывают буквы. Да, Леша сидел и отвечал на вопросы. В итоге учительница говорила: «Такой он у вас молодец! На все вопросы отвечает!» А дальше что? Дальше он приходит домой и начинает задавать вопросы мне. Ему интересно. Он не насытился.

Затем Ирина отправилась в частный образовательный центр, где ей пообещали индивидуальный подход.

— Там была одна комната. В группе ребята учили какую-то английскую песенку. И учили ее месяц. Увы, все заканчивалось так же, как и раньше: приходит домой — атака из вопросов. Когда я написала заявление об отчислении, мол, напрасная трата денег, в ответ на упрек за обещанный индивидуальный подход прозвучала фраза: «А зачем вам это? Ему играть надо». Между прочим, от очень опытного педагога с регалиями.

Затем Боднарчуки пошли в отдел дошкольного, общего среднего и специального образования Мингорисполкома.

— Попали на прием. Начальник отдела выслушала нас, очень мы ей понравились. Оценив возможности и способности Алеши, сказала, что ничего относительно развития одаренного ребенка на тот момент трех лет она не знает. Но направила нас в БГУ. Там тоже развели руками…

Новым пунктом назначения стал один из самых известных в городе центров развития детей. Его директор и лучший педагог посмотрели, подумали и сказали, что их программу Алеша уже давно освоил. Совет был простым: «Только частные уроки».

— Частных уроков, конечно, не хотелось бы. Во-первых, нужно групповое общение. Кроме того, неоправданная дороговизна. Ну и найти такого педагога очень-очень сложно. Я пыталась больше года. Просто учить ребенка считать и писать. Просто работать с понятным и общеизвестным. А тут нужны неординарные методика и система.

Леша вполне тянул программу первого класса, но был слишком маленьким, чтобы идти в группы к старшим ребятам.

— Я твердо решила, что не буду отдавать его в школу раньше времени. Пусть взрослеет со сверстниками. Даже год разницы в начальной школе — это очень много. Пусть соперничает с мальчиками-ровесниками и влюбляется в девочек-ровесниц.

Далее был очередной звонок в отдел дошкольного образования горисполкома.

— Нам предложили обратиться в один минский институт последипломного образования. Там Алеша решил задачку для второго класса. Они все так удивились. Стали «изучать» его. После «теста» пообещали перезвонить. Снова стали ждать. Перезвонили. Снова позвали.

Я тогда сделала большую ошибку, отпустив ребенка. Только представьте: сидит Леша, сидят три опытные большие тети и бросают ему перекрестные вопросы. Дали задачку, суть которой следующая. Лев заболел. Сперва он зовет в гости зайку. Потом он зовет в гости лань. Потом он зовет козочку. Козочка направляется в гости и видит: стоит дом льва. К нему идут следы зайчика, потом идут следы лани, а обратных следов нет. Вопрос: что делали в домике лев, зайчик и козочка? Ребенку предложили проиллюстрировать это, на что Алеша ответил: «Ерунда какая-то». И не стал ничего делать.

И хотя до этого мальчик все решил, показал, ответил и нарисовал, комиссия отреагировала: «Ну вот видите… Не такой он у вас и умный». Потом (в спокойной обстановке дома) я спросила у Алеши, чем звери занимались в домике. «Мама, если это сказка, они там пили чай, если это правда, то почему козлы разговаривают?»

— А какой правильный ответ?

— Никто до сих пор не знает… Да ведь никто и не заявляет, что он всесторонний вундеркинд… Но ведь и Эйнштейн не умел шнурки завязывать. Понимаете, сначала все педагоги реагируют так: ура-ура, — а потом отказываются. Я раньше сильно расстраивалась. Но потом поняла, что такой ребенок — это просто очень большая ответственность для педагога. И не каждый готов взять ее на себя. Представьте, что они проводят индивидуальное занятие с дошкольником на уровне подготовки абитуриента к централизованному тестированию. А четыре года такого репетиторства — это как-то совсем неэкономно…

Два года поисков привели Ирину к простым выводам:

— Я больше не пойду ни в какие инстанции. Не пойду! Они ничего не могут предложить. Правды не скажут. А мучить Алешку перекрестным допросом больше не желаю. У него есть способности, которые я не могу объяснить. Получается, если у ребенка интеллектуальные возможности выше, чем у остальных детей, его просто-напросто некуда определить! Все об этом прекрасно знают, но не говорят. Как только начинаешь робко намекать, тебя тут же отправляют в песочницу и советуют не лишать ребенка детства. Поэтому нынешнее тестирование — моя последняя надежда.

Ирина сама подняла тему отсутствия детства у ребенка. Мол, он весь в науке — а где же мячи, канаты, догонялки и прочие радости нежного возраста?

— Такому детству можно позавидовать. Хотя на самом деле завидовать нечему. Вообще, я строгая мама — до трех считать времени не хватает. Алеша общается со сверстниками, ходит на детские площадки, а не весь день сидит за учебниками. Просто его игрушки несколько иные. Да, мне часто задают вопрос о потерянном детстве. Но скажите: а что делать в такой ситуации? Забрать у него планшет с физикой и силой отвести в песочницу? Не хочет он этого, а заставлять я не буду. Его выбор надо признавать и уважать, а засунуть в песочницу — это проще простого, хоть и удобно. Но, поверьте, когда Леша хочет — он там.

Очень хотелось бы, чтобы одаренные дети не находились сами и родители не обивали пороги государственных образовательных учреждений, а сама программа выявляла способности малышей на самых ранних этапах их развития. Насколько было бы легче одаренным детям адаптироваться, социализироваться и развиваться, если бы государство искало их и отошло от шаблонов.

Леша появляется в дверях весь счастливый. Первое тестирование прошло хорошо. Потом было еще три. Их провела Алина Толкач — руководитель педагогического отдела клуба билингвального развития, который посещает Алексей. С ней журналисты встретились спустя несколько недель.

— Алексей читает, с легкостью демонстрирует знания уровня выше первого класса и делает это в естественной манере, не заученно, не зазубренно. Владеет счетом в пределах тысяч. Для него это несложно. Таких детей в нашей семилетней практике было всего три. Один ребенок одновременно знал три языка и с легкостью подхватывал новые, — говорит Алина.

Специалист говорит, что есть один фактор, который не поддается объяснению даже с точки зрения науки:

— Как Леша за две недели смог осилить английское чтение, если никто из домашних не владеет языком? Познавательные процессы у него находятся на очень высоком уровне.

Параллельно Толкач отмечает, что долг родителя — не только родить ребенка, купить ему сандалики и игрушки, найти садик, школу, модно одеть и показать подругам в Instagram: «Смотрите, какой у меня классный ребенок, хорошая модняшка».

— Надо выйти из состояния мамы или папы и трезво посмотреть на ребенка.

— Мы можем говорить о гениальности Алексея?

— У Леши способности высокого класса. Что касается гениальности, то это КПД высокого порядка (выше ста процентов), сохраняемый на протяжении длительного периода времени. Свои знания Алеше нужно выстроить в систему с причинно-следственными связями. Детям с очень высокими интеллектуальными способностями порой сложно устанавливать контакт с людьми, высказывать свою позицию. Они не общаются, а стреляют фактами. Иногда на их фоне даже взрослые чувствуют себя «недорослью».

Нужно понимать, что ранняя интеллектуализация — весьма спорный момент. Если ребенок сам проявляет желание читать, препятствовать не надо. Но каждая из сфер должна развиваться гармонично. И это тоже задача родителей.

В нынешнем обществе превалирует детоцентрированная модель семьи — это когда ребенок в центре, и вся родня, включая бабушек и прабабушек, вращается вокруг этого солнышка.

Дети привыкают, что все достается им. И вот ребенок приходит в коллектив, а таких, как он, там уже не один, а десять. Оттого современным детям довольно трудно выражать свои эмоции и желания.

Ситуацию, при которой все дети уравниваются в способностях, Алина считает ненормальной:

— В этом случае мы (взрослые) делаем всех детей удобными конкретно нам, не создаем среду для развития. Вдруг там сидит будущее нашей страны, а мы прикрыли его куском асфальта?

И еще. Родители стараются полностью оградить свое чадо не только от негативных эмоций, но еще и от скуки. Если мальчику-девочке вдруг нечего делать, они пытаются устроить праздник сами себе. Хотя ребенку нужно получить опыт, узнать это состояние. Родители спрашивают: «Как же он будет сидеть и грустить?» Ничего, это тоже полезно. Погрустит два часа, встанет — и найдет себе какое-нибудь дело. Он сам это пережил, сам подумал, сам встал и сам что-то сделал. Ребенок не вырастет в сильную личность, если его держали в парнике и не давали набивать шишки.

Одна из основных родительских бед — это придумывать детям таланты.

— Мы спроецировали свои амбиции и детские желания на своего ребенка, — отмечает специалист. — И такого ребенка мы отдаем на математику и гитару, даже если ему не нравится. Проблема другого возрастного порядка — выбор факультета по желанию родителей. Человека нужно научить пользоваться свободой. Зачастую даже взрослые люди не понимают, что это такое.

Алеша и Global Child дружат год. Раньше дело касалось только английского, теперь обучение расширится и на другие сферы. Детский центр предоставил сыну Ирины возможность заниматься бесплатно. В нынешнем году Global Child планирует набрать одаренных детей, а также выделить несколько бюджетных мест малышам из многодетных семей.