Минчане: Всю жизнь строили дом, а теперь его забирают ради элитного жилья для богачей

Ухоженный дом, который пенсионеры строили много лет, изымают для «великих государственных нужд».

В январе 2014 года семья Сечко получила письмо, которое не может обрадовать ни одного собственника. Мингорисполком уведомил супругов о предстоящем изъятии их земельного участка, расположенного в престижном районе на северо-западе столицы, прямо возле границы заказника «Лебяжий». Совершается все, известное дело, для великих государственных нужд. Двенадцать с половиной соток на улице Ржавецкой, на которых стоят отличный дом, баня, гараж, высажено множество деревьев и цветов, положено забрать ради воплощения в жизнь генплана. На практике сухая формулировка означает, что на лакомом куске земли будет реализован амбициозный проект компании «ТАПАС», вознамерившейся построить возле заказника элитный «Олимпик Парк» с малоэтажками и коттеджами, пишет onliner.by.

— Свой дом был для нас мечтой, — рассказывает, едва сдерживая слезы, Нина Васильевна. — Сугубо городская жизнь никогда не привлекала, а тут вроде и Минск рядом, а все равно кругом тишина и спокойствие. Все думалось: вот выйдем на пенсию и сможем на лавочке у дома сидеть, отдыхать.

— В 2002 году мы купили полдома в деревне Ржавец Ждановчиского сельсовета, — восстанавливает ход событий Александр Владимирович. — Место тогда было глухое — покосившиеся хаты и пустырь. Да и наша покупка была предназначена под снос: дом старенький, хиленький. Год спустя, получив у местных властей разрешение, взялись за стройку. Делали все добротно и по технологии: для себя же. Ни за что не переживали: земля в пожизненном наследуемом владении, все разрешительные документы на руках. В 2005 году постройку зарегистрировали, но тогда это была только коробка. Еще два года все ремонтировали, приводили в жилой вид и только в 2007-м въехали.

— Все делали своими руками: я знаю, как бетон мешать, где кирпичи покупать, как из них стены возводить, — продолжает Нина Васильевна. — При этом продолжали работать: надо же было на что-то вести стройку. Мы, считай, до последнего обустраивались. Баню только-только закончили, даже второй раз истопить не успели, как пришли новости: землю заберут.

Супруги проводят нас по красивому и ухоженному участку. Нина Васильевна может рассказать историю появления каждого куста и деревца, говорит, что ухаживала за ними, как за маленькими детьми, и оправдывается: в последнее время участок подзапустили, из-за новостей о выселении и регулярных судов руки не поднимаются что-либо делать. Из вольера на гостей сурово смотрит алабай по кличке Эверест. Пес еще не понимает, что привольную жизнь ему по решению суда придется сменить на бетонные стены.

— Вы не представляете, сколько сил и любви сюда вложено, — горюет женщина. —Все делалось по чуть-чуть, по крошечкам. Понадобились годы, чтобы участок приобрел тот вид, который он имеет сейчас. Зато теперь выяснилось, что наше благоустройство — это пшик, который даже оценить толком не хотят: мол, вас никто не просил наводить здесь такую красоту.

Изучая документы и бесконечную переписку, супруги никак не могут понять, о каких государственных нуждах в их случае идет речь: жилье будет построено сплошь коммерческое, никаких тебе домов для льготников и многодетных семей…

— Больно было осознавать, что мы лишимся дома, который строили всей семьей по крупицам, но первое время думали, что удастся договориться с застройщиком, — вспоминают пенсионеры. — Мы же прекрасно понимаем, сколько сейчас стоит земля здесь, сколько стоит дом, и рассчитывали на справедливую компенсацию. Сразу же дали понять: квартиры и чужие старые коттеджи нам не нужны. Предложили два варианта: деньги (рыночная цена) или пусть «ТАПАС» строит нам коттедж в своем же комплексе. Мешаем мы вам именно тут — так «подвиньте» нас в другое место.

— Поначалу застройщик вроде бы решил действовать по второму сценарию, даже начал расчищать площадку, — рассказывает Александр Владимирович. — Мы были, конечно, рады, но не забыли упомянуть, что по закону нам еще положена компенсация за моральный вред и за посадки. После этого все застопорилось. В своем иске застройщик указывает, что я отказался от строительства дома по адресу Ржавецкая, 16, но пусть юристы «ТАПАСа» покажут мне хоть один документ с моей подписью и этой формулировкой.

Поняв, что с коттеджем ничего не выйдет, я решил требовать исключительно денежную компенсацию или чтобы нас вообще оставили в покое. Мы долго переписывались, спорили, ходили на примирение в администрацию Центрального района, но из этого ничего так и не вышло: застройщик начал упорно втюхивать квартиры, которые никому из нас сто лет не нужны. Чиновники же меня просто не слышали. А я, в свою очередь, не понимаю, почему должен согласиться на абсолютно невыгодные условия, потерять все только из-за того, что кто-то решил застроить участок и заработать на этом баснословные суммы.

Супругам Сечко есть что отстаивать: площадь коттеджа — более 270 «квадратов», есть свой балкон и терраса, а также сухой подвал, который ни разу не затапливало, потолки на первом этаже высотой практически 3 метра, во всем доме хороший ремонт и добротная мебель, в том числе встроенная.

После того как сторонам не удалось договориться о виде компенсации (по мнению сотрудников компании, собственник хотел слишком много), застройщик в конце 2015 года подал иск «о выселении с предоставлением другого жилого помещения» против Александра Владимировича (собственника и единственного зарегистрированного жильца). Начались судебные процессы.

— Если бы вы знали, как проходила оценка нашего дома, — до сих пор переживает Нина Васильевна. — Утром пришли специалисты, сорок минут здесь покрутились, пофотографировали, а уже к вечеру у них был готов отчет. Гараж, состоящий из трех комнат, оценили в $2000. Да тут одни ворота $1000 стоят! Не знаю, как они смотрели, но написали, что забор у нас сплошь бетонный, а «кованку» почему-то не заметили. Когда я обратила их внимание на это, ответили: «Заберете ее с собой». Куда? В квартиру, которую нам навязывают? Это же самое настоящее издевательство.

Мы, изучив объявления на рынке, запрашивали одну сумму, а оценщики в итоге «выписали» практически в три раза меньше. Причем, забирая ухоженную землю и отличный жилой дом, назначили такую сумму компенсации, что ее не хватало даже на то, чтобы купить поросший бурьяном участок в Веснинке. О каких рыночных расценках мы говорим?! Здесь же очень дорогая земля, жить будут настоящие миллионеры, а нашу собственность оценивают так, будто это ерунда.

Пока стороны выясняли отношения посредством Фемиды и предъявляли друг другу претензии в затягивании сроков, кроме решения Минского городского исполнительного комитета от 23 января 2014 года №108, на которое и опирался застройщик, подавая документы в суд, появилось еще одно решение — от 4 февраля 2016 года №210. Правда, суды при этом продолжились на основании старого документа. Ответчик и его адвокат считают, что это незаконно.

— Вердикт суда был вынесен 3 мая 2016 года, и в нем четко прописано: «на основании решения Мингорисполкома №108 от 23 января 2014 года». Простите, но как такое может быть? Еще в феврале нам пришло новое решение. Все, вы не успели. Наверное, надо начинать все по новой?

Мы уже обжаловали этот документ (один суд проиграли и подали на апелляцию) и выступаем против того, чтобы наш участок вообще трогали (оспариваем изъятие земли), но на это никто не обращает внимания. Как и на то, что мы подали документы в ОБЭП — хотим, чтобы правоохранители разобрались, как проводилась оценка дома, — хватаются за последнюю надежду пенсионеры.

Заслушав стороны, суд вынес однозначное решение — выселить Александра Владимировича из родного дома и признать за ним право собственности на три квартиры в Минске: «двушку», «трешку» и «четырешку», расположенные на улицах Скорины, Филимонова и Беды. Не забыл высокий суд и о денежной компенсации. Правда, ни документов на квартиры, ни денежного перевода собственник пока так и не увидел.

— Всучили мне то, что у них, наверное, годами не продается, — переживает мужчина. — А зачем мне, пенсионеру, эти три квартиры? Как я их оплачу? С пенсии? Я же не могу прописаться во всех «хоромах». Вы представляете, какая там будет «коммуналка»? Мою жизнь ухудшают, и всем на это плевать. Да и продать я их не могу: во-первых, рынок просел и никому жилье не нужно, а во-вторых, одну квартиру я реализую свободно, а с последующих надо платить налог или каждый раз пять лет выжидать. Где тут отстаивание интересов граждан?

К тому же там не квартиры, пригодные к проживанию, а голые стены. Куда и как переезжать? А тут еще и приставы начали осаждать. Первый раз явились 29 июня. Говорят: даем вам срок шесть дней, чтобы вы добровольно собрали вещи и выехали, потом придем проверим — если что, будем принудительно решать вопрос. А у меня ни ключей, ни документов, ни денег. Что, просто на улицу Беды мне заселяться, вдоль дороги коробки поставить или в подъезде вещи разложить? Да и как можно выехать из большого коттеджа меньше чем за неделю?

Решительно настроенные исполнители снова оказались на нашем пороге 6 июля. Спрашиваю у них: вы же обеспечиваете выполнение решения суда — так где ключи, где акт передачи, где обследование квартиры? Их нет! Как же вы готовитесь к такому важному моменту? Вы об интересах людей думаете или чью-то выгоду отстаиваете? Может, там стены уже давно рухнули, или жилье в залоге, или счетчик намотал столько, что мне год рассчитываться придется (это не фантазии: соседа переселили в квартиру с задолженностью в 700 тыс. за электричество). Молчат. Тогда им пришлось уйти ни с чем. Оно и понятно: приехали выселять, а сами даже ключей от новой квартиры на руках не имеют, — не скрывает возмущения Александр Владимирович.

Судебные исполнители вернулись — да не одни, а в сопровождении правоохранителя и представителей «ТАПАСа» — вчера утром. Причем для семьи Сечко их визит стал неожиданностью: позавчера вечером в их почтовом ящике появился «корешок» с почты, вчера утром они забрали заказное письмо, а около 10 часов «комиссия по выселению» была уже в сборе.

— Сегодня впервые принесли ключи от квартиры, причем только от одной — четырехкомнатной, куда заочно прописали отца, — рассказывает дочь Инна, приехавшая поддержать мать, пока отец находится на работе. — Не успели мы вернуться с почты, как перед домом увидели приставов. Пригнали даже машины, в которые собираются сгрузить наши вещи. Очень любопытно, что родителям информация поступила только сегодня — ни подготовиться, ни адвоката вызвать. А «ТАПАС», милиция и рабочие тут как тут — видимо, в отличие от нас, они были предупреждены заранее.

Вместе с девушкой изучаем документы: письмо от судебных исполнителей датировано 12 июля, судя по штемпелю, почтовое отделение отправителя увидело его 14-го числа, получателя — 15-го. Инна предполагает, что в субботу и воскресенье почтальон «корешки» не разносил, а потому «квиточек» они увидели только в понедельник вечером.

— Мы получили документы только сегодня — о каком выселении может идти речь?

— Вам отправляли SMS, — парирует исполнитель. — Это уже давно считается официальным уведомлением. А то, что почта плохо сработала, от нас не зависит. Мы можем оповещать любыми средствами связи.

— А как вы узнаете, что человек прочитал SMS?

— Мы писали на номер, который ответчик всегда оставляет в качестве контактного.

— В каком документе прописан этот момент?

— …

— Почему вы не дождались уведомления, что письмо получено?

— Это не обязательно.

Обозначить свою точку зрения согласился юрист компании «ТАПАС»:

— Наша позиция очень простая: есть решение суда Центрального района о выселении гражданина Сечко из занимаемого дома с предоставлением трех квартир типовых потребительских качеств, — пояснил он. — В решении суда прописана денежная компенсация в размере разницы между оценочной стоимостью дома и стоимостью предоставляемых квартир. Отселяемый был надлежаще уведомлен о процессуальных действиях. От получения ключей собственник отказывается, документы и ключи в наличии у судебных исполнителей.

Что касается денежной компенсации: в отношении «ТАПАСа» возбуждено исполнительное производство отделом принудительного исполнения Первомайского района. Соответствующее постановление было получено «ТАПАСом» в пятницу, и был предоставлен семидневный срок для добровольного исполнения. До пятницы «ТАПАС» рассчитается по данной сумме задолженности. Мы должны осуществить перечисление денежных средств на счет взыскателя, соответствующий счет нам предоставлен. Можно говорить о том, что собственник не настаивает на получении документов на предоставляемые квартиры, а требует лишь денежную компенсацию для того, чтобы в дальнейшем противодействовать исполнению решения суда.

— Но ведь собственник вправе выбирать вид компенсации…

— Мы сейчас говорим о принятом судом решении, которое вступило в силу и в котором четко определено, какой вид компенсации получает собственник за сносимый дом и изымаемый земельный участок. Это три квартиры и денежная компенсация в размере разницы, — говорит юрист, и складывается такое ощущение, будто суд сам прознал о квартирах на Скорины, Филимонова и Беды и решил «присудить» их гражданину Сечко.

— «ТАПАС» не считает нужным сначала перечислить денежную компенсацию, а потом заниматься процессом выселения?

— Да, вот вы завтра разоритесь — с кого мне потом деньги требовать? — задается логичным вопросом Нина Васильевна.

— Мы считаем, что в решении суда эти события никак не взаимосвязаны, поскольку в соответствии с положением о предоставлении компенсации за снос и изъятие земельных участков четко сказано, что в судебном порядке осуществляется выселение гражданина после предоставления ему жилья. Право собственности за отселяемым зарегистрировано, право собственности на дом прекращено с середины июня. У судебных исполнителей ключи только от одной квартиры, документы и ключи от двух других у меня с собой. В случае необходимости мы готовы их передать. С нашей стороны препятствий нет.

Вчера сын Александра Владимировича, являющийся его законным представителем, сказал, что не готов забрать ключи в отсутствие отца и адвоката, знающего все нюансы дела. Стороны договорились, что встретятся сегодня в полдень и будут думать, как осуществить передачу. Сечко настаивают на том, чтобы приставы приехали в новую квартиру и проверили ее, а также убедились в том, что жилье не имеет никаких «подводных камней».