Наринэ Абгарян - властям Армении: «Уходите сами, не доводите народ до греха»

Известная армянская писательница прокомментировала народные волнения на своей родине.

Наринэ Абгарян — одна из самых известных современных армянских писателей, автор таких книг как «Манюня», «Понаехавшая», «Семен Андреич. Летопись в Каракулях», «Люди, которые всегда со мной», «Зулали». Хотя писательница уже 25 лет живет в России, массовые акции протеста, всколыхнувшие Армению, не оставили ее равнодушной.

С разрешения Наринэ Абгарян сайт charter97.org публикует пост, который писательница разместила сегодня у себя в Фейсбуке:

- Благодаря феерическому троллингу, случившемуся под постами о митингах в Армении, узнала о себе много нового.

Посмеялась, конечно, но решила все-таки развеять слухи.

Я живу в Москве почти четверть века. Являюсь гражданкой Армении, в России у меня ВНЖ. 
У меня чудесный сын, которому скоро исполнится 21 год. Я не замужем и никогда не была. Не потому, что не звали, просто не видела в этом необходимости. Муж у меня, как вы понимаете, гражданский. У нас славные отношения. Иногда я его пилю, но он относится к этому с пониманием. Уверяет, что я хорошая жена. Заблуждается, конечно. Я та еще кобра, просто держу себя в руках.

Профессии

Кто-то в комментах написал, что по первой профессии (!) я актриса и бывшая жена продюсера. Должна вас разочаровать: по первой профессии я фасовщик медицинского учреждения. После школы поступала в медицинский, провалила химию, устроилась в аптеку, проработала 3 месяца. Потом махнула рукой на медицину и ушла в филологи. После учебы работала кассиром в обменном пункте, секретарем-референтом в офисе, пыталась организовать с подругой бизнес, но не вышло. Переучилась на бухгалтера. Была самым неудачливым бухгалтером Москвы, этакая сеньора Фантоцции. С горя стала писателем. Такой вот трудовой путь.

В комментах писали о могущественном любовнике. Мол, такая борзая, потому что есть кому ее прикрывать. Товарищи, мне 45 лет, у меня целлюлит, варикоз и ноющие колени. Какой на фиг могущественный любовник? Даже немогущественного не потяну! 
Кстати, о могущественных любовниках. Года два назад в моей жизни случился продюсер, который хотел экранизировать «Манюню». И с какой-то радости он решил, что имеет право за мной приударить. Я дала ему от ворот поворот, заявив, что не изменяю мужчинам, с которыми живу. Он крепко задумался, а потом осторожно переспросил: «Мужчинам? А сколько их у вас?» Смеялись долго.

Гранты

Некоторые вполне на первый взгляд адекватные люди обвиняли меня в том, что я «кормлюсь грантами». Я бы с радостью, но, увы. Грантов в моей биографии не случалось. Всем, чего добилась, я обязана главреду издательства Астрель-СПб Александру Прокоповичу и моему бессменному редактору Ирине Епифановой. А еще моей подруге Вике Кирдий, с подачи которой я написала повесть «Семен Андреич. Летопись в каракулях». Книжка вышла в издательстве «Речь» (спасибо Леониду Янковскому) и получила премию Бейби-НОС (спасибо жюри и фонду Прохорова). Да, прошлым летом мы с Ирой Пулей удостоились премии Александра Грина (спасибо оргкомитету премии). Вот, пожалуй, все мои победы. Как видите, с грантами полный швах.

Религия

Оба моих деда потеряли отцов в раннем детстве. Одного прадеда мусаватисты расстреляли на глазах сына (ему было 8). Другой стал свидетелем смерти отца в пятилетнем возрасте — тот погиб во время Геноцида. Оба моих деда были убежденными атеистами, детей своих не крестили. Оба с возрастом стали агностиками. Деда Андраника я не застала — он ушел за два года до моего рождения. Деда Драстамата я помню хорошо. Первый тост, который он неизменно провозглашал, звучал так: «Веревн Аствац ка» (наверху есть Бог). Несмотря на это, дед всю жизнь спорил с Ним, редко когда соглашался. В церковь не ходил. 
Мои родители поступили ровно так же — не крестили нас. Оставили на наше усмотрение. 
Я с уважением отношусь к верующим и атеистам. Но не могу причислить себя ни к тем, ни к другим. Я искренне не понимаю, какое отношение имеет к вере религия. Потому остаюсь агностиком.
И да, своего сына я тоже не крестила. Захочет — сам. Это должно быть не моим, а его решением.

Политические взгляды

Десять лет назад я была убежденным демократом и верила в свободу-равенство-братство. Теперь у меня нет политических симпатий и убеждений. Я не верю в хорошую Америку и плохую Россию. Или в хорошую Россию и плохую Америку. Мы живем во времена чудовищного управленческого кризиса, когда горстка беспринципных, аморальных людей назначила себя вершителем человеческих судеб и творит, что хочет. У меня нет иллюзий насчет нашего завтра, но сдаваться я тоже не собираюсь. Делаю, что могу и как могу. И буду — сколько смогу.

События в Армении

Хранила молчание, потому что не понимала, что там происходит. Скоро выборы, много подводных течений, много версий о том, кто это мог организовать и кому это выгодно. Вмешалась, когда полиция применила спецсредства против митингующих.

У страны, где есть политзаключенные, где журналистов и преподавателей вузов избивают железными прутьями, где задерживают художников, где каждый человек — потенциальная жертва,— не может быть будущего. А я хочу будущего своей родине.

В конце концов, не затем наши предки созидали и ценой своей жизни тысячелетиями отстаивали нашу самость, чтобы группа бессовестных людей за двадцать лет свела их старания на нет. Ваше время вышло. Мы вас не уважаем, не хотим, мы считаем вас предателями. Уходите сами, не доводите народ до греха.

Об отношении армян к диаспоре

Дорогие соотечественники. После апрельских событий вы имели возможность убедиться в том, что единственный ваш союзник, и, пожалуй, единственный залог возможности вашего существования — это диаспора. Я знаю много людей, которые отказались от летнего отдыха, чтобы перечислить отложенные деньги на сами знаете какие нужды. Я знаю людей, которые жертвовали последние копейки. Глупо и неблагодарно затыкать диаспоре рот. Она имеет полное право на мнение — любое, хоть радикальное, хоть проправительственное. Так что каждый раз, когда кого-то из вас тянет заткнуть рот армянину, проживающему за границей — заткните его себе. Поверьте, толка от подобного рода молчания будет больше. Извините за грубость, но достали.

Пожалуй, это все, что я хотела сказать.