Николай Статкевич: Есть силы и энергия работать для Беларуси

Сегодня одному из лидеров белорусской оппозиции и бывшему политзаключенному исполняется 60 лет.

Накануне юбилея Николай Статкевич поделился со Свабодай, почему не любит дни рождения, но в этом году вынужден отмечать. Почему гордится тем, что имеет отношение к созданию «Беларусскага згуртавання вайскоўцаў» и верит, что в Беларуси есть настоящие офицеры. И почему он до сих пор чувствует вину перед своими успешными дочерьми, которые сделали хорошую карьеру в Германии.

- Николай Викторович, обещаю накануне вашего юбилея не спрашивать вас о «парламентских выборах», проблемах оппозиции и партийной жизни. Только о приятном. Сначала нескромный вопрос: застала вас в магазине. Закупались ко дню рождения? Много гостей ждете?

- Я очень не люблю день рождения, не считаю это праздником уже очень давно. Когда стало даже юридически на год больше, какая это радость? Но у меня день рождения в очень удобное время - в августе, и всегда была возможность просто уехать куда-нибудь, чтобы не праздновать.

Но в этом году все-таки круглая дата, и я со своими друзьями, коллегами давно не отмечал дни рождения, не только потому, что не люблю, но и по объективным причинам, так как сидел. Так что на этот раз уже деться некуда. Естественно, мы соберемся в пятницу с коллегами по «Народнай грамадзе», отметим.

Безусловно, учитываем такой момент, что могут быть и какие-то приключения, ведь теперь, как я понял, очень тщательный надзор за нравственными устоями представителей демократических сил: если кто-то выпьет немного пива, среди ночи возле подъезда могут отловить - уже два прецедента есть. Будем осторожны, чтобы это предотвратить.

- А что будет на столе? Есть ли у вас какое-то коронное блюдо?

- Мы с коллегами будем праздновать, пожалуй, не дома. Но потом будут празднования с близкими - брат с Украины приезжает (хотя я ему 5 лет запрещал сюда приезжать), потом мы вместе поедем к отцу в Барановичи. А насчет коронных блюд - я на этом не заморачиваюсь.

- Пять последних лет день рождения отмечали за решеткой. Как поздравляли вас в тюрьме? Были подарки? И поддерживаете ли вы отношения с бывшими сидельцами?

- Я уже говорил о своем отношении ко дню рождения - я спокойно отношусь к этому. В тюрьме четыре раза была единственная возможность не отмечать. Хотя вспоминаю один трогательный момент в колонии: там вокруг люди, и они не дали мне забыть этот праздник. Окружили меня цепью, через охранников люди из другого отряда передали шикарный торт, очень много подарков было. Но самый трогательный подарок получил от одного человека, у которого не было родственников на свободе, ему не носили передачи, не было денег. Так вот он в день рождения принес просто кусочек хорошего черного хлеба, как я люблю. Вот это был самый трогательный и дорогой подарок.

А что касается отношений с бывшими сидельцами... Я не думаю, что это будет хорошо для них, но некоторые контакты остались.

- Вы как офицер довольно рано оказались на пенсии. И вот теперь достигли общепринятого пенсионного возраста - 60 лет. Выглядите значительно моложе, в хорошей физической форме. Как удается так хорошо «сохраниться»? На сколько себя чувствуете? Какой ваш, скажем так, биологический возраст?

- По паспорту мне будет 60 лет, и что здесь мне, мужчине, уже кокетничать? Насколько чувствую? Основные физические параметры лет с 40 не менялись. Я всю жизнь занимаюсь физкультурой, есть определенные тестовые упражнения. Это и помогает. Как ни банально, но ежедневные занятия физкультурой колоссально влияют и на психологическое состояние, и на физическое состояние человека. Я не знаю, почему люди этого не делают ежедневно. Большинство просто ленится, их надо заставлять. Но никуда не денешь опыт этих прожитых лет. Тем более, что у меня жизнь была достаточно интенсивная, опыта у меня, видимо, на две жизни хватит, если не больше. Я не переживаю, на сколько лет я выгляжу, на сколько чувствую. Энергия есть, здоровье есть, есть силы работать ради той цели, которую я себе ставлю. А эта цель - жить в нормальной, независимой, богатой Беларуси. Будем и дальше работать.

- Уже после отсидки вы были организатором и участником многочисленных креативных акций, вас наказывали бешеными штрафами, у вас были проблемы на границе, отключали мобильный телефон, лишили водительских прав. Из-за судимости не сможете сейчас баллотироваться на «парламентских выборах». Были и «химия», и длительная отсидка. Хотите успокоиться, «забить» на все и, к примеру, и путешествовать?

- Знаете, я живу. Я живу нормальной, полноценной жизнью. Если есть возможность (если не сижу за решеткой или на «химии») - путешествую. Тем более, меня часто приглашают за границу и берут на себя расходы. Я много путешествую, встречаюсь с зарубежными партнерами, друзьями. Понимаю, что это многим людям, которые не могут путешествовать или путешествуют за свои деньги, не нравится. Я не собираюсь отказываться от путешествий, поездок, так как этот мир чудесный, и я буду, видимо, до конца дней своих стремиться видеть его во всем разнообразии.

Я просто чувствую в себе ответственность за Беларусь, за ее будущее. И куда я от этой ответственности денусь? Успокаиваться - это слово не то. Успокаиваются, когда уже нет сил, или когда конец жизни будет. А пока я буду работать ради Беларуси - это часть моей натуры, иначе я своей жизни не представляю. А ломать себя, заставлять себя к праздности - это некое извращение, если есть силы и желание действовать.

- Николай Викторович, обещала не говорить с вами в юбилей о политике. Но позвольте только один вопрос - об офицерах. Ваша политическая карьера началась более 25 лет назад с «Беларускага згуртавання вайскоўцаў». Есть такая организация сейчас? И вообще, есть ли в Беларуси настоящие офицеры?

- Я думаю, такие люди есть. Конечно, не так много, как хотелось бы. И если случится критическая ситуация, возможно, мы их увидим.

Буквально через неделю исполнится 25 лет, как во время ГКЧП было объявлено о создании «Беларускага згуртавання вайскоўцаў». Это действительно уже часть белорусской военной истории. И я надеюсь, что для некоторых сегодняшних офицеров, которые служат, это будет примером. Ведь мы в той неопределенной ситуации пошли на этот шаг, который мог бы стоить очень дорого, если бы ГКЧП победил. Нас бы ждала тогда очень печальная судьба. Но мы хотели оставить в нашей истории именно такой пример. Я надеюсь, что и сейчас найдутся у нас белорусские офицеры, для которых наш пример будет ценностью и образцом.

- И еще один личный вопрос. Мне кажется, вы счастливый сын и счастлив отец. Ведь у вас в таком возрасте есть свой отец. Знаю, что у вас очень успешные дочери, которые сделали карьеру за границей. Расскажите о них. Гордитесь семьей?

- Безусловно. Я очень счастлив, что мой отец вместе с нами, что он для своего возраста в отличной физической и интеллектуальной форме.

Я очень рад, что у моих дочерей все нормально, все сложилось - и карьера, и личная жизнь. Я, по сути, нанес им определенный вред, они не смогли нормально на родине устроить свою жизнь после университетов, найти нормальную работу. Но они в чужой стране - в Германии - получили второе образование, устроили свою жизнь. Жаль, что теперь они не могут посетить Беларусь - я им запрещаю это. Ведь я понимаю, что спецслужбы ищут какие-то слабые места, за что можно зацепиться. В тюрьме это было очень очевидно: все время тебя сканируют, где у тебя больное место. Я не хочу, чтобы в качестве этого больного места использовали моих детей и внуков. Но они хотят приехать в Беларусь, увидеть свою родину, встретиться с друзьями. Пока они не могут это сделать. Но они в чужой стране, они очень успешные, даже выше среднего уровня для коренных граждан этой страны. А это очень нелегко, никто не любит успешных чужаков.

- Но вы же с ними контактируете, встречаетесь за границей?

- Безусловно, встречаемся. И с их детьми, и с супругами. У меня трое внуков, и, надеюсь, скоро будет еще четвертый внук. У старшей Екатерины - доченька, дочь сейчас в декрете, осенью уже вернется на работу. Екатерина - доктор инженерных наук, как там говорят в Германии. Она работает в офисе автоконцерна Audi.

Младшая дочь Анна - магистр социологии. У младшей - двое сыновей, она очень хочет доченьку, но третий будет также сын. Двое сыновей очень похожи на ее мужа Гену. Как я шучу, «гены пальцем не размажешь», я называю их уменьшенными ксерокопиями отца. Там очень сильная генетика. Дочь консультировалась с врачами - возможно ли родить девочку. Они пошутили: «Возможно, если поменять мужа».

С семьями дочерей я встречался в трагический день, сразу после теракта в Бельгии. Я был по приглашению Европарламента в Брюсселе, когда там произошел теракт. Младшая дочь живет недалеко от бельгийской границы, туда же подъехала старшая дочь с ребенком. Я собирался поездом подъехать к ним, но они не ходили. Зять на машине забрал меня из Брюсселя, и мы все вместе встретились.

Кроме того, есть такие вещи, как Skype, Viber. Мой старший внук, которому 7 лет, пользуется Skype и пишет мне сообщения, фотографии шлет, показывает, как он решает математические задачи, и в видеорежиме мы с ним разговариваем. Жаль, конечно, что я не могу увидеть их здесь. Кстати, у старшего внука - белорусский паспорт, младшим еще не оформили, но обязательно сделают также белорусские паспорта.

Действительно, у меня есть чувство вины перед детьми. Но я ими горжусь, потому что понимаю, как им было не сладко в чужой стране, где очень ревниво относятся к успехам тех, кто приехал. Так что родителями и детьми действительно горжусь.