В тени диктатора ничего не вырастет

Что бывает, когда в стране нет публичной политики.

В последние дни дискуссия о том, жив или мертв руководитель Узбекистана, захлестнула информационное пространство постсоветских стран. Разнообразные эксперты обсуждают закулисные интриги и подковерные игры. Как это отразится на безопасности в регионе, откуда появится новый руководитель? Не начнется ли гражданская война, не активизируются ли радикалы и экстремисты? Страшнее всего, что такое положение дел считается чем-то нормальным.

После распада Советского Союза на постсоветском пространстве сложилось сообщество руководителей, для которых удержание власти любой ценой стало главной целью. Следование этой цели привело к формированию персоналистских диктаторских режимов, избавило диктаторов от чувства меры и сомнений, а народы – от возможности влиять на то, что делает власть. Что же означает эта тенденция для стратегических перспектив развития стран, где она доминирует?

Политическую стабильность. Об этом говорят многие комментаторы. Но так ли это на самом деле? Давайте присмотримся внимательнее.

Во-первых, в таких странах происходит уничтожение публичной политики. Зачищается информационное поле, граждане перестают получать альтернативную информацию. Оппозиция, даже потенциальная, объявляется врагом. Соответственно, все, кто сотрудничает с врагом, тоже становятся врагами. Вопрос, а кто и что будет после диктатора, становится неразрешимым. В густой тени диктатора ничего вырасти не может. Особенно новые лидеры, способные прийти на замену.

Во-вторых, при отсутствии публичной политики общество утрачивает возможность не только влиять на принимаемые решения, но и знать, что происходит. Решения все чаще принимаются скорее в результате тонкого баланса влияния приближенных к «телу», чем в результате постановки стратегических целей развития государства. Нарушаются обратные связи, исправление ошибок становится проблемой. Более того, принимается все больше неправильных решений из-за того, что сама власть в условиях фильтрации информации не знает действительного положения дел.

В-третьих, в органы власти попадают не лучшие по своим знаниям и способностям люди, а преданные и лояльные. Молчаливые в таких упрощенных системах ценнее инициативных. Вместо развития появляется тенденция к деградации.

Можно ли считать такие режимы политически стабильными? Только в ограниченной перспективе. Хорошо ли живется человеку, который превращает свою смерть в трагедию не только для своих близких, но и для всего народа? Стабильно ли государство, где каждая смена власти грозит превратиться в трагедию?

Стратегические решения вышеперечисленных проблем демонстрируют демократические страны, в которых смена власти приводит к обновлению без потрясений. Но всегда находятся сторонники поиска своего, уникального цивилизационного выбора. За этим выбором легко угадывается корыстный интерес быть ближе к власти. И этот выбор, увы, вряд ли можно назвать цивилизованным.

Александр Добровольский, ucpb.org