Эксперты о деле Япринцевых: Весь этот суд – как иностранный сериал

Суд над бизнесменами породил немало вопросов и интересных наблюдений.

В конце августа завершилось «дело Япринцевых» – громкий резонансный суд над бизнесменом, входившим в топ-200 бизнесменов Беларуси, ближайшим соратником и другом бизнесмена №1. Суд породил немало вопросов и интересных наблюдений. Главный вопрос, по сути, всего один: зачем и почему предали дело такого уровня огласке? На суде присутствовало более 100 человек, СМИ вели трансляцию, фиксируя едва ли не мимику обвиняемых… То, что нам показали, действительно правда? Или все-таки нет? Главное в наблюдениях – реакция общественности, в частности, бизнес-сообщества. Здесь оно продемонстрировало недюжинное спокойствие, если не сказать, равнодушие (особенно сравнивая с реакцией на недавнее интервью Валерия Цепкало). Показательно, что из шести представителей бизнеса, обычно всегда контактных со СМИ, дать какой-то мало-мальский комментарий и поделиться своими наблюдениями, выводами, согласились… всего два, пишет bel.biz.

«Когда еще в жизни можно увидеть такую человеческую трагедию?»

– Я внимательно следил за этим делом, – признается Александр Кнырович, соучредитель группы компаний «Сармат STI», владелец бара Bristle. – Когда еще в жизни можно увидеть такую человеческую трагедию? Для меня вся эта история строится вокруг нескольких вещей. Во-первых, раздолбайство двух молодых людей. Во-вторых, отношения Чижа и Япринцева-старшего. В-третьих, Япринцев-старший и его сын. Весь этот суд – как иностранный сериал. Дело имеет малое отношение к белорусской экономике, бизнесу.

Исходя из того, что Япринцев-старший ни у кого ничего не украл, ничьих денег не слил в азартных играх, в отношении него приговор кажется справедливым. Касательно Япринцева-младшего: наше законодательство не дифференцирует ответственность в зависимости от суммы причиненного вреда. Для государства что 3 000 долларов, что 3 000 000 долларов – одинаково крупные размеры. Если суммы все-таки дифференцировать, то приговор Япринцеву-младшему, наверное, справедлив.Если же сравнить с приговорами убийцам, насильникам, которые получают аналогичные сроки, то решение суда кажется перебором. Скорее всего, приговор будет исполнен. Возможно, спустя половину срока молодых людей помилуют.

Кто-то сравнивает это дело с прошлогодним судом над Алексеем Комком. Но оно другое: там, исходя из публикаций СМИ, имело место уклонение от уплаты налогов. При этом Комку дали огромный срок: 6 лет. Учитывая, что ни Япринцев-младший, ни Комок не занимались разбоем, не забирали последнее, оба эти срока – удивительные. И удивительно наше общество, в котором есть такие сроки за экономические преступления.

Ни одна из фраз, которые я прочитал в репортажах с суда, не противоречат законодательству. Да, для людей, которые живут на 300 долларов в месяц, это звучит дико: здесь миллион взяли, там взяли – просто, под расписку… Но говоря о сути описываемого, «перехватил миллион» – это означает лишь то, что миллион был переведен на счет, оформлен договорами займа между действующими юрлицами, которые платят налоги в Беларуси и России. Ничего другого в материалах дела нет. Поэтому не стоит искать за яркими фразами типа: «Мы всегда так работали» – несоответствие законодательству и общепринятым нормам. Во всяком случае, я ничего такого не увидел.

Да, непонятно, почему суд такого уровня был открытым. Мне кажется, это – показательная история, которая должна говорить о том, что у всего есть предел. Я не думаю, что от нас что-то всерьез скрыли.

«Разборки внутри господствующего клана»

– На мой взгляд, уголовное дело в отношении Япринцевых и К. имело не только экономическую, но и политическую составляющую, поскольку речь шла о разборках внутри господствующего клана, – поделился мнением известный белорусский юрист, попросивший сохранить анонимность. – Я удивлен, что рассмотрение этого дела было публичным. Ведь органам следствия ничего не стоило сделать его закрытым, например, сослаться на использование оперативных данных при раскрытии преступления.

По всей видимости, кому-то было необходимо дискредитировать Япринцева-старшего, посадить его как бы в долговую яму, а также частично дискредитировать Юрия Чижа. Однако в итоге была дискредитирована сама власть, так как в деле фигурируют очень крупные суммы, которые простым белорусам даже трудно представить.

«Страх, который висит над людьми бизнеса, не способствует самоуважению»

– В последнее время преследование бизнесменов стало делом обычным и распространенным, – говорит Владимир Мацкевич, философ, общественно-политический деятель, телеведущий. – В этой ситуации интересна реакция генпрокурора на интервью Валерия Цепкало. Реакция крайне драматична. Если немного обобщить, прокурор верно отражает ныне распространенное мнение среди прокурорских работников и вообще силовиков, что все бизнесмены виновны уже по факту своего существования.

Старые парадигмы, которые до сих пор есть у высших чинов силовых ведомств, состоят в том, что бизнесмен – это лишь новое современное название для спекулянта.

А раз так, значит, спекулянт ходит на свободе ровно до тех пор, пока ему это позволяют силовые ведомства. Бизнесмен, деловой человек – это звучит почетно и гордо у американцев, европейцев. А у нас с советских времен означает ругательство, насмешку, претензию. Когда человек делает что-то из ряда вон выходящее, обыватель ему говорит: «Ты что, деловой?». В этом смысле прокурорские работники не одиноки в своем отношении к бизнесу. Это распространено и среди обывателей.

Хуже всего, что отсутствие самоуважения характерно и для самих людей бизнеса – практически во всех сегментах. Например, мелким бизнесом многие стали заниматься в 90-ые гг., чтобы как-то выживать. Они бросали работу и начинали заниматься тем, что им не нравилось: торговлей, челночеством. Потом открыли киоски. Сегодня арендуют места в торговых центрах. За 20 с лишним лет они привыкли к этому состоянию и вряд ли готовы вернуться к прежней, когда-то любимой работе. Но свою новую работу они так и не полюбили. Как-то это распространяется и на более молодых предпринимателей.

У крупного бизнеса другая беда. Сегодня он существует только с разрешения или по поручению властей. Представители крупного бизнеса – люди, совсем не похожие на self made man’ов, сделавших себя и свой бизнес. Им поручили. Поручили присматривать за товарными потоками, производственными мощностями и др. И они это поручение выполняют, получая за это рентную плату.

Такие крупные предприниматели как Юрий Чиж, Япринцевы – и старый, и младший – как раз и есть люди такого контингента. Они крайне не самостоятельны, зависимы и по своему менталитету, скорее, чиновники, чем бизнесмены.

Реальный бизнес у нас существует только в инновационной сфере и находится, скорее, в нише среднего бизнеса. Потому что как только бизнес начинает расти, гораздо безопаснее его вывести за пределы страны. В инновационном сегменте много людей, сделавших бизнес, основываясь на своих идеях, личности, уме. Но даже среди людей этой прослойки нечасто встречается чувство собственного достоинства. Потому что и эти люди поставлены в неблагоприятные условия. Необходимость давать откаты не способствует самоуважению. Вынужденность поддерживать дружеские отношения со множеством людей, от которых зависит благополучие твоего бизнеса, – чиновников, людей при власти, конкурентов и партнеров из ряда «ставленников», которым поручено «присматривать» за каким-то сегментом экономики – со всеми этими людьми надо поддерживать отношения. Это одновременно и утомительно, и обременительно, а иногда и отвратительно.

Так что представители инновационного бизнеса также находятся не в лучшей психологической форме.

– Такое психологическое состояние бизнеса ведет к тому, что в предпринимательской среде почти нет солидарности, корпоративной самозащиты, – продолжает Владимир Мацкевич. – И власти пользуются этим. Они могут фактически любого бизнесмена посадить и выдавить из него какую-то сумму денег, чтобы прекратить дело или освободить из мест заключения. Страх, который висит над людьми бизнеса, опять же не способствует самоуважению. Все это делает сферу у нас совсем не такой, как в странах традиционной демократии и устойчивого рынка. У нас бизнесмены не являются солью земли, опорой и фундаментом для построения гражданского общества. Хотя какая-то прослойка представителей бизнеса со здравыми мыслями, хорошими аналитическими способностями, пониманием сути системы, которая сложилась, – у нас есть. Они знают друг друга и могли бы как-то консолидироваться, адвокатировать свои корпоративные интересы. Но у нас этого маловато. Лоббировать только свои корпоративные интересы означает никак не влиять на изменение системы. А пока система не изменится, нельзя чувствовать себя работоспособным ни в каком секторе экономики, науки, культуры и т.д.

Время от времени дела против представителей бизнеса предают огласке. Мне кажется, это делается для того, чтобы держать эту часть общества в напряжении и создавать ожидание неуверенности в завтрашнем дне, чтобы бизнесменами можно было манипулировать, давить на них. Реакция молодых бизнесменов – безразличная – опять же – проявление того, что Япринцев относится к той части бизнеса, которая не симпатична представителям самостоятельного среднего бизнеса. Они понимают, что это – назначенный человек. Таких «порученцев от бизнеса» самостоятельные бизнесмены, конечно, не любят и не проявляют к этому интерес.

Открытость суда как показательная порка, чтобы никто не расслаблялся – это слабая версия. Но какой-то более сильной версии у меня нет. Думаю, так примерно и есть. Еще многое зависит от личности подсудимого. Если Чиж вызывал больше симпатии, суд над ним проходил бы в полузакрытом режиме, не так ярко подавался бы в СМИ. А вот Япринцева и его сына с Форексом можно и поярче показать.

«Междоусобная борьба с определенными целями»

– Это дело, – говорит Сергей Медведев, адвокат международной юридической фирмы VILGERTS, – выглядит как междоусобная борьба с возможными целями:

завладения бизнесом Владимира Япринцева (как видно из публичных источников, принадлежащая ему доля в ООО «Трайпл» продана всего за 100 долларов США, которые так и не были выплачены); либо

создания для него условий, стимулирующих возврат долгов, включая высокие проценты; либо

просто изоляции от бизнеса в целях принятия и исполнения решений, с которыми он мог быть либо был не согласен.

Исходя из публично озвученных обстоятельств дела, по моему мнению, фактически правоохранительные органы были использованы как инструмент для достижения вышеназванных целей.

Очевидно, что обстоятельства дела были известны следователям задолго до момента передачи в суд. Это позволяло переквалифицировать предъявленное обвинение еще в ходе предварительного расследования, что в свою очередь потребовало бы изменить избранную меру пресечения. Вместе с тем, это было сделано только лишь в ходе разбирательства дела в суде, когда имеющиеся в деле доказательства со всей очевидностью свидетельствовали не только об отсутствии у Япринцева-старшего преднамеренного сговора в завладении денежными средствами «потерпевших», но даже и о том, что ему было известно о таком «завладении».

Исходя из обстоятельств дела, опубликованных в открытых источниках, Владимир Япринцев изначально не был в курсе возникших долгов, а был информирован лишь в тот момент, когда срок исполнения обязательств уже наступил и был нарушен. При этом гарантийные письма, о которых говорили на суде, не были чем-то новым, подписывались открыто и регистрировались в ООО «Трайпл». Однако я думаю, что кредиторы просили подписать такие письма с целью того, что бы иметь определенную гарантию, что Владимир Япринцев знает о наличии такого обязательства, и как «человек слова» исполнит его, когда возникнет просрочка.

Что касается приговора в отношении Япринцева-младшего и Александра Арабяна, то, не затрагивая вопрос законности и обоснованности приговора суда, и имея возможность анализировать только публично доступную информацию, лично у меня сложилось мнение, что между Казбеком Япринцевым, Александром Арабяном и «потерпевшими» сложились отношения по поводу займа денежных средств, а привлеченные денежные средства были растрачены в результате совершения высоко рисковых сделок. Об этом может свидетельствовать как поведение самих «потерпевших», так и нежелание части «потерпевших» давать показания, а также многие другие обстоятельства.

Провести параллели между делами Япринцевых и делами Алексея Комка и Виктора Прокопени довольно сложно, так как в делах ИТ-бизнесменов речь идет о причинении ущерба самому государству, что последнее весьма жестко пресекает, а в «деле Япринцевых» материальные интересы государства напрямую не затрагиваются, а речь идет лишь о причинении ущерба частным лицам.

Что касается освобождения от уголовной ответственности на основании акта Президента Республики Беларусь, то, думаю, конкретно в этом деле такого не будет. Однако вполне вероятно будет применена амнистия, условно-досрочное освобождение либо иные аналогичные институты.

В отношении экономических преступников амнистия применяется достаточно часто – каждый закон об амнистии содержит условия для освобождения от уголовной ответственности, сокращения сроков лишения свободы, а также иные «смягчения» наказания целой группы преступлений, в том числе и экономических.

Суд как сигнал и подтверждение слов, что «неприкосновенных нет»

– Открытость процесса, на мой взгляд, не может свидетельствовать о том, что обстоятельства дела не соответствуют действительности, а более того – наоборот, – продолжает Сергей Медведев. – Если факты использования оффшорных компаний нашли подтверждение в материалах уголовного дела, не оспаривались обвиняемыми, то это говорит о действительности такой информации.

Однако сам факт владения либо использования оффшорной компании сам по себе не свидетельствует о нарушении охраняемых уголовным законом интересов. В зависимости от особенностей той или иной сделки либо целого проекта, оффшорная компания может использоваться с целью более эффективного структурирования сделки, особенностями работы инвесторов либо контрагентов, необходимостью применения правовых институтов, неизвестных белорусскому праву, нежелания (или законодательной невозможности) работать с определенной юрисдикцией по политическим мотивам, и так далее.

Что касается открытости судебного процесса, то, во-первых, оснований, влекущих необходимость рассмотрения дела в закрытом заседании нет. Во-вторых, нахождение на скамье подсудимых такого влиятельного и известного бизнесмена как Владимир Япринцев дает понятный всем сигнал и подтверждает слова Президента о том, что неприкосновенных нет. В-третьих, открытость процесса выгодна и стороне защиты – поскольку придает процессу огласку, а также показывает, в частности, необоснованность обвинений в отношении Владимира Япринцева именно в мошенничестве, что создает определенное давление на сторону обвинения. Такие дела.