Глеб Павловский: Седьмая Дума может стать для Путина последней

Избираемый сегодня российский парламент может оказаться в положении царской Думы 1916 года.

18 сентября россияне в седьмой раз будут избирать парламент. Кампания, основная часть которой пришлась на период отпусков, для большей части электората прошла незамеченной, значительная часть россиян даже не собирается идти на выборы. В условиях низкой явки и распыленности оппозиции между несколькими несистемными партиями шанс сохранения Думы в том виде, в котором она сейчас, весьма велик, пишет novayagazeta.ru.

Тем не менее основатель Фонда эффективной политики Глеб Павловский считает, что воскресное голосование будет важным. Система, одним из архитекторов которой в свое время был Павловский, по его собственному мнению, подходит к кризису и распаду, и седьмая Дума окажется в центре этого кризиса. Шанс выбрать в парламент дополнительную фракцию из несистемных партий очень невелик, но он есть, считает политолог. Именно эти люди получат возможность заявить о себе и получить реальное влияние во время грядущей перестройки, которая затронет и Думу, и администрацию президента, и всю властную систему.

— И во власти, и в оппозиции сейчас нередко говорят, что выборы ничего не решат, как не будет ничего решать и вновь избранная Дума. Что думаете вы?

— Седьмая Дума захватит всю президентскую кампанию и половину срока будущего президента, и совершенно очевидно, что избранные в седьмую Думу будут членами похоронной комиссии этого режима. Турбулентность нарастает, и нам будет все интереснее, как с ней справиться. Именно эта Дума окажется в центре потрясений следующего периода. Начнется спонтанное выдвижение тех, кто может что-то предложить, уже будучи услышанным. И тогда эта Дума может оказаться в положении последней Думы 1916 года, избиравшейся в бесчеловечных, как считалось тогда, условиях царского режима: к ней шли со всех сторон Петрограда люди за советом, что делать. Я не предрекаю никакой революции, я говорю о кризисе, в который мы вступили по вине власти, но и по вине общества, никак не мешавшего власти оставаться наедине с самой собой, потому что состояние деполитизации предполагает согласие с двух сторон.

— Возможно, дело в том, что людей дестимулировали такие вещи, как объявление иностранными агентами НКО…

— Да, но этот режим складывался, когда никаких иностранных агентов не было.

— Но в последние годы политизироваться было довольно сложно.

— Да, и, я думаю, противодействие будет расти. Сегодня политизация идет сверху вниз. И она проявляет рельефы конфликтов, которые были спрятаны под водой. Но важно то, что сообщество, избранное в Думу, окажется в центре циклона, и оно будет сепарироваться. Разумеется, одномандатники окажутся в более выигрышном положении. Сейчас они только умножают массу, но потом под них придется менять структуру Думы — а если этого не сделают, возникнет первый политический конфликт. Разумеется, власть будет стремиться просто расписать их по фракциям — не исключаю, что на первых порах это удастся, но это будет временное состояние. Достаточно посмотреть на кампании одномандатников: они не были однообразными, они связаны с определенными интересами, в том числе интересами губернаторов.

Скорее всего, на этих выборах не удастся провести добавочную фракцию в Госдуму, но это не исключено, и если действительно получится это сделать, структура нынешней Думы рухнет, и управление ею придется строить заново. Одномандатники в любом случае какие-то пройдут. Избиратель, голосуя, как бы открывает следующую эпоху, где возникнет много проектов, и кремлевский будет в них тонуть.

— Что это за проекты?

— Их много, потому что 15 лет не пропускали никаких. И это надо поставить нам в счет, мы ведь не обсуждаем реальное состояние общества, мы бесконечно обсуждаем Путина и что он еще сделал. Нам всегда интереснее обсуждать Маркина, чем военный бюджет. Но в это время что-то происходило: усложнялась экономика, усложнялся теневой плюрализм российского общества. Сейчас оно состоит из миллионов сообществ. Будут выходить на поверхность конфликтующие группы, реальная страна будет проступать наружу. Мы имеем дело с более сложным обществом, чем может показать наша убогая политика, потому что она нам демонстрирует все время какие-то отмороженные меньшинства: то религиозно-фундаменталистские, то откровенно бандитские — и говорит, что это большинство. Когда нападают в Краснодарском крае на экологов, это бандиты, посланные с того или иного уровня власти, — это кажется безопасным. Но они потом никуда не денутся, когда у нас расцветет плюрализм — а он расцветет.

— Насколько Кремль контролирует процесс выборов? Ситуация с лихорадочным снятием одномандатников Партии пенсионеров показала, что в какой-то момент бразды правления были упущены?

— Система решила стравить пар этими выборами — это намерение Володина, отсюда все разговоры про конкурентность и прозрачность. Прекрасно: у вас есть управляемые выборы, так дайте всем верблюдам, которые пройдут через это игольное ушко, оказаться в Думе — они же все будут ваши. А некоторое количество каких-нибудь ПАРНАСов, «яблочников», Хакамада какая-нибудь — какой ужас! Нет, в итоге они все равно полезли в эту систему руками. Сами испугались того, что действительно могло бы быть временным решением: они создали бы зону управляемого плюрализма, где бегало бы некоторое количество крикунов. Нет, они снимают этих пенсионеров, и таким образом создают зону неопределенности: избиратели, которых таким образом отсекли от выборов, могут уйти к Жириновскому, а могут — к либеральным партиям. И в Думе может появиться фракция «Яблока» или «Партии Роста» — это не стопроцентно исключено. А так бы голоса разделились между разными партиями и взаимно погасились.

— Почему такой суматохи не произошло с другими списками партий?

— Это мы узнаем лет через двадцать из каких-нибудь глупых мемуаров. Я когда публиковал воспоминания руководителей КГБ в 90-е годы, понял, что они не просто не видели ничего из того, что видели мы. Я думаю, тут то же самое: нет стратегии, есть только все более азартный расчет на сохранение стабильности системы. Самое устойчивое в ней — тип поведения, рассчитанный на мгновенное извлечение выгоды из ситуации и на то, что если ситуация будет неудачной, мы ее обострим. Тогда вы забегаете, достанете заначки, и появится новый повод для нашего вмешательства.

— Как это связано с недавними перестановками в администрации президента: отставкой Сергея Иванова, например? Есть версия, что логика этих перестановок — заменить политических игроков на технических исполнителей, как Иванова на Вайно.

— Вайно — это очень качественный технократ. Это чистое исключение: мы не видим, чтобы технократы замещали все должности, кроме случая Крыма, но после Меняйло любой покажется технократом. Технократ хорош, когда у вас выстроена техника, есть схема, а она не выстроена. Внутриаппаратная логика — это не логика политическая, она не решает вопросы и не устраняет угрозы. Она рассчитывает на стабильность, которая была в прошлом. Если вы спросите нескольких человек во власти, они расскажут вам несколько разных версий, а в тех редких случаях, когда я в ресторане сталкиваюсь с представителями истеблишмента, они пытаются у меня узнать, что происходит.

— Сейчас говорят о грядущей отставке Радия Хабирова — это связано с конфигурацией будущей Думы?

— Администрацию президента после выборов в любом случае ждет реконструкция. Концепция Володина была в каких-то пределах успешной, например, в управлении Думой. Но она, в конце концов, превратилась в некий абсурд и свору ньюсмейкеров, соревнующихся между собой: кто предложит что-нибудь более пещерное. Но Володин невольно оставил в стороне другие поля, и его наследство, даже если он вернется, будет каким-то образом перераспределено — это зависит от того, что будет с седьмой Думой. Мы увидим много удивительных отставок, многие будут сопровождаться свечением банкнот, спин, еще чего-то. Но вес этих вещей незначителен, они только сопровождают потрескивание опор. После 18 сентября никто не бросит вызов власти, кроме избирателя.